Наследие - Стивен Сэвил

- Нет,- повторил Ганс.

Он заметно дрожал, но продолжал держать руку, словно действительно ожидал, что граф-вампир - граф вампиров - откажется от заклинания, не выпустит в мир его проклятие.

- Ты боишься, Ганс? Ты боишься мира, полного Восставших мертвецов? Ты боишься, что они увидят в тебе то, что вижу я? Мясо?

Ганс посмотрел на них всех, изучая и впервые в жизни видя, кто они такие на самом деле. Хищники. Охотящиеся, чтобы выжить. Бойня там, внизу, - тому свидетельство. Кто он для них? Он знал ответ. Знал правду. Всегда знал.

Добыча.

Они не равны. Они даже не сравнимы. Перед ними - вечность, а он - соринка в глазу у времени. Один миг - и он исчезнет.

- Убей меня,- сказал он, глядя графу вампиров прямо в глаза. - Сделай таким, как ты.

- Нет, - ответил фон Карстен, отводя взгляд.

- Почему? Разве я недостаточно хорош? Разве я не доказал свою преданность?

- Ты всего лишь мясо,- сказал Познер, не скрывая своего отвращения к человеческой природе Ганса,

- Тише, Герман. Конечно, ты предан и ценен. Собственно, потому-то я и не могу - не скажу, что не хочу, - обратить тебя в вампира. Мне нужен человек, ходящий по миру днем. Мой голос. Я доверяю тебе, Ганс. Понимаешь? Ты гораздо ценней для меня такой, какой есть.

- Как мясо.

- Как мясо, - согласился граф.

- А когда все кончится?

- Никогда.

- А если я брошусь сейчас с крыши?

- Ты будешь служить мне в смерти, безмозглым автоматом. Ты желаешь этого себе? - с полной серьезностью спросил фон Карстен. - Ты выберешь существование нежити, шаркающего зомби?

- Нет,- признал Ганс.

- Тогда радуйся, оставаясь самим собой, и служи мне от всего сердца. Или я позволю Герману съесть тебя.

«Я стану последним в своем роде, последним живым человеком в царстве мертвецов». Эта мысль была невыносима. Ганс рухнул на колени и уронил голову, коснувшись холодного камня.

- Убей меня, - взмолился он, но фон Карстен больше не обращал внимания на секретаря.

Граф-вампир стоял на высшей точке замка, и горные утесы за его спиной тянулись к луне, точно клыки вурдалака

- Услышьте меня! - крикнул он в темноту.- Повинуйтесь мне!

И начал читать заклинание. Едва первые слова сорвались с губ графа, небеса раскололись с оглушительным треском и посыпались первые тяжелые капли начинающегося дождя. Вороны взмыли из своих гнезд и с яростным карканьем закружили над головами бурлящей массой черных крыльев. Буквально из ниоткуда поднялся свирепый ураган, срывающий с крыш Дракенхофа черепицу и швыряющий ее в ночь, разбивая о камни внизу. Познер нерушимой скалой стоял посреди ливня. На лице Изабеллы трепетали восхищение и ожидание. Ветер вырывал изо рта Влада слова и нес их во мрак, доставляя в самые дальние уголки Сильвании. А граф продолжал взывать к ужаснейшим силам Вселенной, требуя, чтобы они склонились пред его волей.

Ганс поднял голову и посмотрел на человека, перед которым благоговел. Ветра завывали вокруг башен со всей мощью шторма. Струи дождя копьями вонзались в горные склоны. А в самом сердце бури застыл, запрокинув голову и выкрикивая очередной приказ из проклятой книги Нагаша, граф-вампир. Слова эти ничего не значили для Ганса. Ветер рвал одежды фон Карстена, трепал волосы, толкал и хлестал его. Но он читал, захваченный силой чар, и слова теснились, наскакивали друг на друга, торопясь вырваться на свободу. Грянул гром. Ослепительно белая вспышка расколола небо.

Второй огненный зигзаг высветил превращение, свершившееся с Владом фон Карстеном. После нескольких слогов лицо его вытянулось и затвердело в зверской маске вампира, линия бровей заострилась, свирепый оскал искривил губы, обнажив длинные собачьи клыки. Граф-вампир запрокинул голову, подставив лицо ветру, требуя, чтобы мертвые поднялись и подчинились его приказам.

- Придите ко мне! Восстаньте! Идите же, дети мои! Поднимитесь! Поднимитесь! Поднимитесь!

И мертвые в земле услышали его призыв - и заворочались.

Тела, так долго пролежавшие под землей, что пробравшиеся в тесноту их последнего обиталища личинки и черви успели источить их плоть, с треском расцепили сплетенные костлявые пальцы, разорвали ткань своих саванов и раскололи крышки гробов. В братских могилах недавние жертвы чумы вздохнули и содрогнулись в агонии возвращения жизни в их воскресшие трупы. Болезнь, похитившая их души, изглодавшая плоть и остановившая сердца, не сумела превозмочь зов повелителя вампиров. В укромных уголках провинции, забытые всеми, кроме убийц, оставивших их там, в грязи неосвященных могил, укрытых в лесах, в полях, в придорожных канавах, неуспокоенные мертвецы зашевелились, вздыбливая землю, переживая медленное болезненное возрождение.

И внизу, в главном зале замка Дракенхоф, мертвые тела вновь ожили, души их отвергли вечный покой, магия фон Карстена возвращала их к жизни безмозглыми зомби - всех, за исключением одного.

Джона Скеллана.

Он почувствовал на своем языке кровь вампира, смешавшуюся с его собственной, и ощутил болезненную потребность в пище, обжигающий голод, связанный с проклятием, и внезапно с ужасом осознал, что сделал с ним Познер. Скеллан понял, кем он стал и какая в этом заключена трагедия: у него украли последнее, величайшее умиротворение. Он не воссоединится с Лизбет - ни в этой жизни, ни в следующей.

Мучительный крик Скеллана разорвал ночь надвое.

Глава 8

В БЕСПЛОДНЫЕ ЗЕМЛИ

Стефан Фишер бежал, спасая свою жизнь. Он шатался, спотыкался, но заставлял себя бежать дальше. Его терзал голод. Иногда ему везло, и он питался мясом огромной крысы или длинноносого тапира, иногда он ел корни растений, на которых не было ни фруктов, ни ягод. В худшие дни он бежал с пустым желудком.

После трех недель бегства пошел снег. Нежные снежинки поначалу не успевали покрыть землю, но холода брали свое, и снег перестал таять на лету. Надвигалась зима.

Зима, которая убьет Фишера, если он не найдет тепло и пристанище. Пары корешков и жука недостаточно, чтобы поддерживать жизнь. А ведь это было все, чего он хотел: остаться в живых.

Он пробирался на запад, в болотистые земли Черного торфяника, и замок Ванхальденшлоссе чернел вдалеке когтистой лапой выходца с того света. Мошки и москиты, не страшащиеся холодов, кружились над ним днем и ночью, кусали его и сосали кровь. На место каждого прихлопнутого им насекомого прилетали десять других, занимая очередь за свежатинкой.

Передышку он получал лишь ночами, если удавалось разжечь костер, - дым отгонял кровососов.