Дом на краю - 1Уильям Ходжсон

Если не считать негромкого рокота моря, кругом царила тишина. Я стоял долго, рассматривая непривычный пейзаж. Затем мне показалось, что из глубин выплывает пузырек белой пены, и даже сейчас не могу представить, как это случилось, что я вижу лицо… нет, смотрю в ее лицо — ах! — в ее лицо, в ее душу; а она смотрит на меня с такой радостью и печалью, что я, не раздумывая, кидаюсь ей навстречу, зовя ее с болью воспоминаний, ужаса и надежды. И все же, несмотря на мои призывы, она осталась в прозрачных глубинах и только грустно покачала головой, однако в ее глазах светилась прежняя нежность, так хорошо мне знакомая, прежняя — до того, что случилось, до того, как мы расстались.

Ее несговорчивость привела меня в отчаяние, я попробовал пойти к ней по воде, но не смог. Какой-то невидимый барьер не пускал меня, мне пришлось остаться на месте, восклицая из глубины души: «О моя дорогая, дорогая» — волнение не давало мне сказать больше ни слова. И тут она на миг приблизилась и коснулась меня — словно небеса раскрылись. Но когда я протянул к ней руки, она отвела их, нежно, но решительно. Я был смущен…

…сквозь слезы… вечность шумит у меня в ушах, мы расстались… Та, которую я люблю. О Боже!.. Долгое время я пребывал в полубессознательном состоянии, а потом был один в ночной тьме. Я понимал, что снова возвращаюсь назад, в знакомую вселенную. Я появился из необъятной тьмы. Проплываю между звездами… огромный отрезок времени… далекое отчужденное солнце.

Я в бездне, отделяющей нашу систему от удаленных солнц. Пересекая пограничную тьму, я наблюдал, как яркость и размеры нашего солнца все возрастают. Оглянулся на звезды: они переместились у меня в кильватере на величественном фоне ночи, так велика была скорость моего блуждающего духа. Я приблизился к нашей системе и мог разглядеть сияние Юпитера. Потом различил холодное голубое свечение Земли… Я пришел в замешательство. Вокруг Солнца стремительно двигались по орбитам светящиеся объекты. Во внутренней части, неподалеку от яростного сияния, кружились две светящиеся точки, а подальше летела голубая сверкающая искра, и я знал, что это Земля. Она совершала оборот вокруг Солнца за период, казавшийся не более земной минуты… ближе с большой скоростью. Я увидел блеск Юпитера и Сатурна, двигавшихся по огромным орбитам с невероятной скоростью. Я подлетал все ближе и не мог оторвать глаз от удивительного зрелища — видимого обращения планет вокруг своего отца — Солнца. Время словно перестало существовать для меня, и год для моего бесплотного духа длился не дольше, чем секунда для жителя Земли.

Скорость планет, казалось, возрастала, и вот уже я увидел Солнце в тоненьких кольцах разноцветного пламени — то были пути планет, мчащихся с огромной скоростью вокруг пламени в центре…

…Солнце сделалось огромным, словно прыгнуло мне навстречу… Теперь я оказался внутри орбитального движения внешних планет, быстро продвигаясь к тому месту, где Земля, мерцая сквозь голубое свечение своей орбиты, словно сквозь огненную дымку, с чудовищной скоростью обращалась вокруг Солнца…[69]

Шум в ночи

Теперь я перехожу к самому странному из всех странных событий, выпавших на мою долю в этом таинственном доме. Это случилось совсем недавно, меньше месяца назад, и у меня почти нет сомнений, что увиденное мной на самом деле было концом всего. Однако вернемся к рассказу.

Не знаю почему, но до сих пор мне никогда не удавалось по горячим следам записывать случившееся. Словно я должен выждать, пока вновь не обрету равновесие и не восприму то, что слышал или видел. Несомненно, это и к лучшему, потому что, записывая не сразу, я вижу события объективно и излагаю их в более спокойном и более скептическом расположении духа. Это между прочим.

Сейчас конец ноября. В моем рассказе речь пойдет о том, что случилось в первую неделю этого месяца.

Был поздний вечер, часов одиннадцать. Мы с Пеппером составляли друг другу компанию в моем кабинете — большой старинной комнате, где я обычно читал и работал. Как ни странно, я читал Библию. В последние дни я стал испытывать все больший интерес к этой великой древней книге. Вдруг дом задрожал от отдаленных толчков, послышалось отдаленное глухое жужжание, которое скоро перешло в приглушенный резкий скрип. Это напомнило мне — странно, гротескно — звук останавливающихся часов. Казалось, он идет из отдаления и с высоты — раздается где-то высоко в ночной тьме. Толчков больше не было. Я посмотрел на Пеппера, пес мирно спал.

Постепенно жужжание затихло, и надолго наступила тишина.

Вдруг в торцевом окне, которое отстояло так далеко от стены дома, что из него можно было смотреть и на восток, и на запад, стало видно сияние. Я был озадачен и, после минутного колебания, пересек комнату и отодвинул шторы: из-за горизонта всходило солнце. Оно равномерно поднималось по небосклону, и это движение можно было уловить. Наверное, за минуту оно достигло верхушек деревьев, сквозь которые я сначала наблюдал его. Вверх, вверх — и вот уже на дворе белый день. Позади меня слышалось резкое жужжание, наводившее на мысль о москитах. Я оглянулся и увидел, что оно исходит от часов. Пока я смотрел на них, прошел час. Минутная стрелка двигалась по циферблату быстрее, чем обычно секундная, часовая так и прыгала от деления к делению. Я онемел от изумления. Через минуту — или так мне казалось — свечи почти одновременно догорели. Быстро повернувшись к окну, я увидел, что тень оконной рамы движется по полу, словно за окном кто-то проносит сильную лампу.

Солнце было высоко в небе и продолжало заметно двигаться. Оно прошло над домом удивительно быстро, словно паря. Когда окно оказалось в тени, я увидел еще одну необыкновенную вещь: облака, характерные для ясной погоды, не плыли по небу — они неслись, как будто ветер дул со скоростью ста миль в час.

Пролетая мимо, они меняли форму сотню раз за минуту, словно корчась от какой-то странной муки, потом исчезали. На их месте тут же появлялись другие, которые уносились так же быстро.

На западе солнце плавно опускалось с невероятной скоростью. Оно подобралось к горизонту и там, чуть ли не рывком, исчезло. В серых сумерках мгновенно наступившего вечера появилось серебряное сияние луны, перемещающейся с южной части неба к западной. Вечер почти тут же перешел в ночь. Надо мной множество созвездий перемещались в странном, «бесшумном» круговом движении к западу. Луна одолела последние тысячи миль ночи, остался только звездный свет…