Дневник. 1914–1920 - Прасковья Мельгунова-Степанова

Савинков говорил, что убьет Керенского, если тот станет диктатором. Ссора их произошла перед Государственным совещанием: Савинков явился с предложением подписать условие с Корниловым, а Керенский отказался. Савинков стал на него кричать, Керенский предложил ему уйти совсем, тот обещал никогда больше не встречаться, но вернулся по первому зову. Верховский был приглашен в министры, потому что Керенский испугался его силы в Москве. На одном из военных советов он (Верховский) произнес громовую речь против генералов, не любящих ни родину, ни что другое, и все сгущал краски. Алексеев багровел больше и больше, Керенский собирался броситься между ними, и вдруг Верховский закончил, что единственным светлым лучом в этом мраке является Алексеев.

Федор Павлович Симсон говорил сегодня С., что большевики ищут усиленно следователей, так как хотят создать несколько массовых процессов. Звали его помощников, ярого монархиста, и уверяли его, что ему-то, как монархисту, и надо идти к большевикам, так как это верный способ осуществить его идеалы – кривить душой не придется.

Чернорабочие в Петербурге заявили, что хотят, чтобы с ними делились те, кто много получает теперь, они же без работы; в противном случае, они грозят все смести. Жилинский, со слов бежавшего из Смольного (?)[202] директора их завода, говорит, что там чернорабочие, когда завод перешел в руки рабочих, явились и потребовали, чтобы им платили по 14 р. в день, как квалифицированным рабочим; те стали их урезонивать – не тут-то было: «Теперь все равны, вы же сместили инженеров». Вызвали представителя Профессионального союза, его побили, побили и членов нового правления из рабочих. А здесь в Москве на их заводе сознательные рабочие большевики вынесли резолюцию, что единственное спасение в возвращении монархии. С. Ив. Кононов делал обход чайных лавок в трущобах сейчас же после большевицкого переворота – настроение было свирепое – резать буржуев. Теперь он опять пошел и заметил значительное смятение. В Петербурге введено осадное положение, а в Москве – военное, но все равно большевики в большой опасности, они сами это сознают и в передовице «Известий Совета рабочих и солдатских депутатов» пишут, что видны «Грозные предзнаменования» – чуют анархию и зовут социалистов сплотится. Сегодня, т. е. вчера, захвачен архив министерства иностранных дел; в квартире заведующего поселены матросы. Сегодня в партийном заседании совместно с представителями других организаций по устройству Великороссии – Муралевич (правый к.-д.), от которого разит шовинизмом, рассказал, как к нему в университет пришли матросы и большевики и просили принять в союз, потому что они исстрадались за Россию, он их принял, и они обещали привести еще.

Большевики зовут и офицеров, соблазняя всякими благами.

Сегодня у нас завтракал Платон Лебедев из «Новой жизни». С. спросил его, кому «Новая жизнь» платит за типографию Суворина, в которой печатается? Так как типография реквизирована, то, очевидно, большевикам. Он не отрицал, но точно не знает. Говорил, что про немцев все преувеличено. Надежда Бернардовна Эмлер, тоже приехавшая оттуда, утверждает, что это преувеличение, но в то же время говорит, что на окраинах (Петербург) были большие плакаты с обещанием Алексея в виде царя и Павла регентом; говорят, что Павел в Смольном «обещал не преследовать участников переворота» – это очень знаменательно. Сегодня у нас издан приказ о цензуре и военном положении. Газеты, кроме «Труда» и «Вперед», вышли только в виде текстов этих приказов, т. е. фактически признали цензуру. Во «Власти Народа» Гуревич очень испугался, так как комиссар печати Подбельский заявил, что, если до двух часов ночи материал не будет представлен в цензуру, газета будет занята солдатами. Одни говорят, что это за неповиновение об объявлениях, другие – из-за событий в Малороссии, третьи – из-за немцев, занимающих Петербург.

На последнем заседании Союза охраны Учредительного собрания произошел раскол из-за отношения к участию к.-д. в союзе: семь человек – против и три – за, причем эсер заявил, что они совсем уходят и будут образовывать новый союз, «Ну, и мы с вами», – выскочил д-р А. Залманов от «Единства», которое было против них: «Нет, вы так меняетесь, что мы вас не хотим», – был ответ. Брюхатов за эсеров и резко оборвал нашего Алексинского (это, кажется, еще в прошлый раз). В это время явился эсер из Петербурга и рассказал о плодотворной работе там союза, и все открылись. Титов предложил подчиниться большинству, которое стоит за эсеров, подчеркивая все время, что мы за к.-д. Говорят еще, что газеты подвергли цензуре, чтобы расправиться со здешними городскими и банковскими служащими. Дело в том, что петербургские представители банков большинством 12 против 10 постановили уступить большевикам, к этому присоединился московский директор, а служащим отказались подчиняться (кажется, и в Петербурге тоже). Говорят, один большевик уже исчез с миллионом рублей.

Вчера в Совете Общества деятелей периодической печати, где должны были исключить Подбельского за притеснения печати, был поднят вопрос о включении в состав суда чести Покровского и С. С., который опоздал и приехал, когда вопрос был снят с очереди «чтобы не возмущать многих», заявил, что у предлагавших такую комбинацию «голова», очевидно, «набита сеном». Кускова теперь тоже ратует не за партии, а за блок социалистических партий.

Вчера арестован Второв – хозяин банка «Юнкер» – и много других. Назревает всеобщая забастовка.

Вчера Екатерина Карловна Деккер рассказывала, как приехавший в Москву военнообязанный немец предупредил знакомую английскую семью, чтобы она готовила себе помещение в Англии: «Мы всех вас отсюда выселим».

Усиленно говорят, что Николай II вывезен на «Авроре» в Финляндию, а оттуда в Германию. Немцы держатся страшно заносчиво. Арестован Студенецкий – председатель стачечного комитета.

Сегодня были похороны бабушки Кости, поэтому нигде не была.

Вечером у нас был Леня (Тугаринов) – он из-под Луцка. У него самые лучшие отношения с солдатами, и он говорит, что у них есть только одно стихийное желание – «домой», «Жили плохо – под немцами будет не хуже», твердят солдаты. С. говорил, что ему передавали, что в Петербурге на Васильевском острове солдаты разоружили Красную гвардию за убийство двух солдат, и только уговорами удалось сгладить дело. Вообще Надежда Бернардовна передавала, что на 10-е как раз была назначена резня солдат с красногвардейцами из-за того, что солдаты получают 15 руб. в месяц, а красногвардейцы 36 руб. в день. «Мы и одни сумеем поддержать порядок». Уже три полка – Семеновский, Преображенский и Латышский – заняли Таврический дворец с целью охранять Учредительное собрание. Чайковский, приехавший оттуда, говорит, что заметен раскол среди последователей большевиков и что большевики слабеют. С Украиной состоялось соглашение, очевидно, на почве признания ее независимости и, наверное, из-за ее угрозы голодом. Открылся военно-революционный Трибунал, судит Панину за сокрытие 92 тысяч рублей из министерства, а она передала их на забастовку. Публика устроила ей несколько оваций. Готовится всеобщая забастовка, в которой должен принять участие и «Викжель», в котором на будущей неделе выборы нового комитета, на место теперешнего большевицкого, вступившего в комитет самочинно.