По кругу на вписке - Эмилия Дарк

Он задвигался чаще, а его дыхание теплыми порывами воздуха щекотали мою шею. Я кончила, не успев до конца осознать всю важность происходящего со мной, мое тело задрожало от волн оргазма, которые накатывали на меня, дурманя мой мозг.

Я почувствовала, как член выскользнул из меня, и в мою спину ударила струя спермы. Ваня задрожал, а потом прижался влажным, но уже мягким членом к моей спине. Я взяла его руки в свои и обхватила себя, прижав парня как можно ближе к себе. Мне было так хорошо и спокойно в объятиях любимого, что я спокойно уснула, ощущая себя в полной безопасности.

На следующее утро, когда я уже собиралась на пары, к нам в комнату вошел Гриша. Я проснулась в гордом одиночестве, поэтому во что бы то ни стало хотела встретиться и обсудить все с Ваней: как произошло так, что мы после такого классного секса даже не поговорили? Мне срочно надо было увидеть любимого, а приход Гриши был лишним.

— Я принес деньги за вчерашний заказ, — сказал он, бесцеремонно усаживаясь на мою кровать.

— Хорошо, спасибо, — сухо ответила я, расчесывая волосы и глядя при этом в зеркало.

Но Гриша и не думал уходить. Он сидел на моей кровати и с усмешкой смотрел на меня:

— Как тебе Алешка?

Я вздрогнула, вспомнив вчерашнего клиента и неопределенно повела плечами:

— Нормально. Обычный больной человек.

— Обычный человек не является больным. Обычный человек — это тот, у кого работают все органы, а не только член.

Я не хотела обсуждать с Гришей особенности своего вчерашнего заказа, поэтому старалась не продолжать беседу с ним. Но и это мне не помогло: Гриша не собирался выходить из комнаты, а продолжал внимательно смотреть на меня.

— Его в детстве трахала собственная мачеха, представляешь? — Гриша после этих слов, видимо, ожидал от меня какой-то особенной реакции. — Папаша бухал, мать умерла, а новая жена потрахивала молчаливого Лешу, пока старший брат не забрал его к себе.

— Гриша, мне не интересны подробности жизни Леши, — я не выдержала долгих речей и решила прервать настойчивого собеседника.

— А зря, — Гриша потянулся и прилег на мою подушку, что вконец меня взбесило, — Тебе еще, возможно, не раз придется его трахать.

И на это я ничего не ответила. Мне надо было идти, а этот прилипала никак не хотел уходить от нас.

— Мне надо идти, спасибо, что принес деньги.

— Да я еще вчера хотел тебе их отдать, — ответил Гриша, приподнимаясь с кровати, — Но ты вчера спала, когда я пришел.

Я посмотрела на Гришу с удивлением. Если он был вчера здесь, значит, мог видеть Лиду и Ваню. Тогда откуда такое спокойствие на его лице?

— Да, хотел вчера, — кивнул Гриша в подтверждение своих слов, — Но ты дрыхла. А, когда я присел рядом с тобой, потянула меня за руку, ну а дальше уже было не до передачи денег.

Я нахмурилась, пытаясь сопоставить факты и сообразить, что все-таки вчера произошло.

— Что было дальше? — дрожащими губами спросила я, чувствуя, как какое-то сомнение закрадывается в мою душу.

— Что было? А ты не помнишь? — Гриша подошел ко мне вплотную и посмотрел на меня сверху вниз. Теперь мне были отчетливо видны все прыщи на его лице. — Мы трахались с тобой, по твоему желанию. По твоей просьбе. Даже нет, не так. По твоей мольбе. Ты так хотела насадить себя на мой хрен, что умоляла меня трахнуть тебя. Ты текла как сучка.

Горькая правда

Я закрыла уши руками, чтобы не слышать тех ужасных слов, которые произносил Гриша. Вчера, вместо Вани меня трахал он? А я умоляла его об этом и текла как сучка? Как я могла опуститься до такого унижения?

Я посмотрела на конверт с деньгами, который лежал на моей полке, а потом посмотрела на довольное прыщавое лицо Гриши, который осклабился, глядя на меня.

— Уходи, — пробормотала я, с содроганием представляя себе, как отдавалась ему вчера, в мечтах представляя себе совершенно другого.

Лицо Гриши налилось кровью:

— Ты кто такая, чтобы указывать мне тут? Шлюха второсортная!

Я не стала с ним спорить по этому поводу, наверное, в его словах была огромная доля правды. Я — шлюха, да еще и второсортная. Или даже мой сорт еще ниже.

— Убирайся! — сквозь зубы процедила я и показала рукой на дверь.

Но Гриша не ушел. Вместо этого он быстрым шагом приблизился ко мне и схватил меня за горло, притянув свое лицо к своему. Потом посмотрел мне в глаза и прошептал:

— Ты, мразь, не смей мне указывать.

Я начала задыхаться от боли, сковавшей мою шею, мне не хватало кислорода и, казалось, что глаза сейчас вылезут из орбит. Язык уже начал вываливаться наружу и я, наверняка, представляла собой самое жалкое зрелище из всех возможных. Я схватила Гришу за руку, которой он сжимал мое горло и принялась царапать его, чтобы он ослабил свою хватку. Но силенок мне не хватало. Параллельно с удержанием меня за шею, Гриша быстрым движением ослабил ремень на джинсах, и они слетели вниз, звякнув ремнем.

Он оттолкнул меня на кровать, и я, кашляя и хватая ртом воздух, принялась дышать, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Я держалась за шею, которая казалась мне раскаленной от его крепких пальцев.

Тем временем Гриша приблизился ко мне, резко стянул свои плавки и продемонстрировал мне стоящий кверху член. Он был причудливо изогнут, что лишний раз доказывало сильное сексуальное возбуждение этого проклятого извращенца.

Я попятилась назад, но уперлась в стену. Гриша притянул меня за ноги и, резко раздвинув их, прислонился лицом к моим половым губам. Он провел языком по расщелине между ними, сильно надавив на клитор, а потом принялся громко и смачно вылизывать мою вагину, удерживая мои ноги раздвинутыми.

Он лизал мои половые губы, прикусывая их и посасывая, потом проваливался языком внутрь меня и трахал меня языком. Потом ко рту присоединились пальцы, которыми он раздвигал мои губы, теребил набухший клитор, после чего помещал сразу три пальца внутрь меня.

Я ерзала на кровати, испытывая и отвращение, и наплыв дикого желания. И я уже была готова сама попросить этого мерзкого парня вставить в мою потекшую вагину член, но не успела. Изогнутый пенис резко вошел в меня, заставив издать протяжный стон возбуждения. Я задрожала, чувствуя, как глубоко проваливается в меня стоящий пенис, а яички упираются в мои бедра. Прыщавое лицо дышало прямо в лицо, а я пыталась отвернуться, все еще чувствуя боль