Странные и удивительные мы (ЛП) - Айзек Кэтрин

— Бразильское боевое искусство, сочетающее удары и акробатические движения с музыкой и песней. — Я произнесла фразу, которую услышала на ярмарке первокурсников.

— Чтоб мне провалиться!

— Я пока на начальном уровне. Чуть не сломала себе шею, пытаясь сделать стойку на голове в первый раз, но Оливье, мой инструктор, говорит, что у меня природный талант.

На самом деле я переспала с инструктором Оливье. Мы начали разговор после урока, который продолжили в баре, и все завершилось у него дома. Он принял экстази, и наш акробатический секс продолжался до шести утра.

— Определенно звучит так, как будто ты много тренируешься, — заметил папа.

— Что? О, да.

— Учеба оправдала все ожидания?

— Папа! Это потрясающе! — в эмоциях воскликнула я.

На самом деле, студенческие сообщества и секс были для меня побочными составляющими учебы. Но на мой взгляд, первокурсница просто обязана пройти через это, чтобы не превратиться в одну из тех фанатичек, одержимых лишь учебой и не умеющих развлекаться.

— Мне все нравится. Нужно только найти правильный баланс между исследованиями и работой в лаборатории. Некоторые исследования, над которыми работают наши преподаватели, воодушевляют.

— Такими темпами ты не захочешь домой в конце семестра.

— Ну что ты. Я скучаю по твоей стряпне.

Он рассмеялся.

— Эд к тебе приедет на выходные?

Сердце сжалось.

— Нет. Он слишком занят.

В тот день, когда Эд отказался от возможности поехать в Оксфорд, в наших отношениях появилась трещина, которая расширялась с каждым днем. Не то что бы он игнорировал меня. Но у него уходили дни, чтобы ответить на мои обычные, в две тысячи слов, письма, — а его ответы были короткими и поверхностными. Я подозревала, что на сцене появилась новая женщина. Тот факт, что он усердно работал над тем, чтобы из ученика перейти во владельца отцовского бизнеса не было достаточным объяснением.

В любом случае, в тот семестр он ни разу меня не навестил, и своего друга я увидела только в декабре, когда вернулась домой. Мы договорились встретиться вечером в шикарном отеле делового района Ливерпуля, не имеющим ничего общего со студенческими заведениями, к которыми я привыкла: пабам с липкими полами и туалетам, двери которых расписаны граффити на политические темы. Войдя в бар в старых левайсах и винтажной футболке «символ мира», я увидела публику в деловых нарядах, модных костюмах и шиньонах. Я не могла решить, как себя держать — застенчиво или дерзко, но увидев его за столом, вся фривольность вылетела у меня из головы. Он что-то записывал в блокнот, легкие движения ручки контрастировали с его глубокой задумчивостью.

Эд поднял голову, улыбнулся, и волнение окатило меня волной. Сунув руки в карманы, и стараясь казаться спокойной, подошла к столику. Он встал и хотел поцеловать меня в щеку. Движение для него, видимо, настолько привычное, насколько для меня чуждое. Я отшатнулась, нахмурившись, и надменно подумала, уж не этим ли он сейчас занимается, вместо учебы в Оксфорде: овладевает основами сетевого общения — понятие, о котором я никогда не задумывалась до сегодняшнего дня.

— Как дела? — поинтересовался мой друг.

— Очень хорошо, спасибо. Заказать тебе пива?

— Я сам закажу.

Я вздохнула с облегчением, потому что в моем кармане лежали лишь пятьдесят четыре пенса.

Потягивая первый бокал, я подумала, что кто-то со стороны, глядя на нас, может подумать, что у нас свидание вслепую. Было ощущение, что мы, словно чужие, оцениваем друг друга и выносим вердикт.

— Как жизнь в области электричества? — спросила, покраснев от вопроса. Я боялась, что что-то в моем тоне выдаст то, что я действительно хотела узнать: сожалеет ли он о своем решении.

— На самом деле — прекрасно, — бодро ответил он. — Не буду докучать деталями, но в работе одновременно несколько направлений.

— Рассказывай.

Он небрежно покачал головой.

— Расскажу, когда стану миллионером.

— Да ладно тебе. Не скромничай.

Как и все гениальное, его идея была проста. Она пришла ему в голову в результате некоторых проблем во время работы с оптовиками. Он собирался создать веб-сайт для легкой, дешевой и быстрой продажи запчастей к электротехнике. Эд оживленно говорил о каналах распределения и скидках, о капитальных затратах и прибыли. Провел исследование и после составления бизнес-плана получил кредит для стартапа от комитета, финансируемого Европейским Союзом.

— А разве люди не думают, что сайты, как мыльные пузыри, полопаются?

— Так и будет. Большинство новых онлайн-фирм нежизнеспособны. Интернет быстро развивается, но те, у кого разумный бизнес-план и четко определенная ниша, выживут. Я уже пообщался с десятками производителей и оптовиками. Спрос огромен и продержится еще в течение следующих двух месяцев.

Когда он посмотрел на меня, я поняла, что мои опасения о том, что он сможет реализовать свой потенциал только в академическом плане, были необоснованными. Это была моя мечта, а не Эда. Выбранный им путь не был для него утешительным призом, а наоборот, зажигал в нем искру, вызывал неожиданное усердие, делал его счастливым. Мне хотелось сказать, как я ошибалась, но понимала, что придется в первую очередь признаться в своих предрассудках.

— Прости, что не приезжал, — сказал он.

— О, все в порядке! Я тоже была занята. В последнее время мы работали над прикладными генетическими и молекулярными технологиями, и это довольно сложно. К тому же… Я кое с кем встречаюсь.

Я взглянула на его реакцию, но он ничем не выдал своих чувств.

— И как дела с Оливье?

Ну, хотя бы ясно, что Эд читал мои письма.

— О, я сейчас с другим, — беспечно бросила я. — Нил. Он игрок в регби. Из Эксетера.

В повисшей тишине я хотела добавить, что наши отношения несерьезны. Но что-то остановило меня. В жизни Эда всегда было много девушек, и я никогда не слышала, чтобы он отзывался о них неуважительно. К тому же, у меня никогда не было постоянного парня. Выглядеть аутсайдером в любовных делах мне не хотелось, хотя именно таково было мое реальное положение.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — поинтересовалась я.

— Что? Нет. В смысле, я… Короче, ничего не вышло.

— Почему?

Адамово яблоко поднялось, затем медленно опустилось.

— Я…

Его голос был тихим, и, если он что-то сказал, ответ я не запомнила.

— Я очень рада, что у тебя все получилось, Эд.

Выражение его глаз смягчилось, и на губах появилась необычная улыбка печали и радости одновременно.

— Я хочу сказать тоже самое и о тебе, Элли.

Его слова сдавили мою грудь. По каким-то причинам эмоции захлестнули меня, а в глазах появилось покалывание.

После этого мы встречались два или три раза в год. Его бизнес рос неудержимыми темпами. Эд работал как заведенный «круглыми сутками», по словам его матери. Он скрывал личную жизнь, но с появлением социальных сетей его регулярно можно было видеть в Фейсбуке на деловых мероприятиях под руку с какой-нибудь Аннабель или Франческой — изысканными девушками, уверенно сияющими нежной кожей и голливудскими улыбками от Yves Saint Laurent.

Перед каждой встречей с ним меня грызло сомнение, осталось ли у нас с ним что-то общее. Каждый раз я прощалась с ним с одним и тем же выводом: жизнь могла оставить нам разные шрамы на теле, но в глубине души мы оставались все теми же, какими всегда были. Почти.

С годами появились четкие различия, и наши встречи, какими бы прерывистыми они не были, все больше оказывали на меня значительное и не всегда положительное действие. А именно то, что я постоянно думала о нем. Я проигрывала все разговоры в уме, снова переживала волнение, когда его рука слегка касалась моей. Это продолжалось даже после того, как у меня, наконец-то, появился постоянный парень.

Я помню случай, когда мы с Робом, сидя на диване, ели заказанную китайскую еду. Я вспоминала лицо Эда. Веснушки под его левым глазом. Небольшой изгиб носа. Купидонова дуга его верхней губы. Когда образ отчетливо, как фотография, встал передо мной, приятное тепло распространилось в груди и на щеках. Роб повернулся ко мне и, нахмурившись спросил: