Грат - Валентин Холмогоров

— К бою, господа!

Я вышел к своей линии, отсалютовал противнику клинком и принял стойку. Тот неторопливо снял расшитый серебром камзол, оставшись в одной белой шелковой рубашке, аккуратно свернул одежду, передал ее одному из своих спутников и встал напротив меня, подняв над головой левую руку с тонкими холёыми пальцами.

— Готовы? Начали!

Едва дождавшись команды к началу поединка, эльф шагнул вперед и попытался подбить мою шпагу снизу вверх, чтобы затем нанести прямой удар в живот. Не вышло: я закрылся и с переводом контратаковал его в руку. Клинки схлестнулись: эльф едва успел отвести мою шпагу и снова попытался повторить финт с ударом снизу. Я отступил, показал ложную атаку в ногу, чтобы затем достать его кисть в перчатке из тонкой коричневой кожи. Безуспешно: противник двигался слишком быстро, был ловок, а его длинная тонкая шпага заставляла меня держаться на почтительном расстоянии. Выбирать не приходилось: с моим укороченным оружием оставалось целиться в части тела, располагавшиеся ближе всего, то есть, в правую руку и ногу. Чтобы достать эльфа в корпус, пришлось бы сократить дистанцию, подставившись под встречный укол.

С первых же секунд поединка стала очевидна разница между школой дуэльного фехтования, к которой со всей очевидностью принадлежал Иланир, и турнирного, — на которое натаскивал нас старый Эльдмар. Дуэлянтов не обучают богатому фехтовальному арсеналу: им достаточно в совершенстве овладеть двумя-тремя приёмами, чтобы выиграть большинство поединков с такими же, как они, бретёрами. Нам старались привить более сложную технику, состоящую из множества элементов, комбинируемых в так называемые фразы. Кроме того, дуэли, в отличие от представлений, которые мы устраивали на рыночной площади, скоротечны. Поэтому выносливость дуэлянты тоже не тренируют — незачем, все решается очень быстро. Как правило, выясняющие отношения забияки фехтовали до первого рассечения, после которого секунданты останавливали бой. Смерти на дуэлях, вопреки сложившемуся общественному мнению, оставались довольно редким явлением: участники «поединков чести» и вправду иногда погибали от летального укола, но гораздо чаще — от потери крови из-за повреждения какого-нибудь важного сосуда, или, как писали в хрониках, «от поранений»: в результате заражения крови и лихорадки, вызванной воспалившейся раной.

Спустя пару минут Иланир начал выдыхаться. Мы продолжали кружиться вокруг воткнутых в палубу кинжалов, обмениваясь быстрыми атаками. Эльф использовал три приема, которым, видимо, успел как следует обучиться: удар снизу, диагональный удар в плечо и прямой укол навстречу, благо, длина шпаги позволяла. Этим его тактика исчерпывалась. Мне тоже приходилось несладко: подобраться близко я не мог, а издалека достать эльфа никак не получалось. Да и не зажившее до конца бедро противно ныло.

В долгом бою «на износ» важно следить за дыханием. Чуть собьешься — и в глазах темнеет, ноги начинают дрожать, а вооруженная рука будто наливается свинцом. Эльдмар, бывало, договаривался с соседскими лавочниками, и когда к тем приезжала очередная телега с товаром, заставлял нас бегом выгружать мешки с зерном, мукой и крупами: легкие — на вытянутых руках над головой, те, что потяжелее — на плечах. Отра таскала тяжести наравне с нами. Старый прохиндей получал за это от торговцев пару монет, мы — саднящую боль под ребрами и в обветренной глотке. Зато такие занятия очень быстро научили нас правильно дышать. Вот и сейчас я ритмично втягивал воздух носом и выталкивал его через рот: раз-два-вдох, три-четыре-выдох. Иланир же часто и тяжело сопел, временами посвистывая, словно сломанная паровая машина. Пот катился по его лбу, заливая глаза, белоснежная рубашка намокла и прилипла к телу. Бой давался ему очень нелегко, возможно, остроухий уже всерьез пожалел, что ввязался в эту драку.

Я быстро смекнул, что Иланир отвечает на каждую мою атаку уколом навстречу. Чтобы окончательно убедиться в этом, я пару раз сунулся под его клинок, сокращая дистанцию и быстро отскакивая назад. Так и есть: на любой выпад следовала молниеносная реакция — эльф выпрямлял руку, ожидая, что я сам напорюсь на любезно подставленное острие. План созрел моментально.

Я мысленно подобрался, и снова почувствовал, как энергия наполняет мою кисть. Солнце на мгновение выглянуло из-за облаков: мне показалось, будто по вороненой стали скользнул его серебристый отблеск. Пора. Я решительно шагнул навстречу противнику, показывая укол. Тот ожидаемо вытянул руку, и в этот момент я с захлёстом ударил вверх и вбок, отводя его шпагу в сторону, а сам ринулся вперед, продолжая атакующее движение. Флеш-батман получился на славу: мое острие встретило на пути какое-то мягкое препятствие — я не успел разглядеть, какое, потому что по инерции пролетел мимо Иланира. Резко развернувшись на каблуках, я встал наизготовку, собираясь парировать возможную контратаку.

Но ее не последовало. Эльф стоял, опустив оружие и покачиваясь в такт кренящейся под ногами палубе, его тонкая ладонь зажимала правую ключицу. Под пальцами эльфа на белой ткани быстро расплывалось густое алое пятно.

— Стоп! — скомандовал капитан, но, не дожидаясь его команды, к раненому уже подбежали товарищи, подхватили слабеющего эльфа под руки. Один принялся вытирать рукавом побледневшее лицо Иланира, второй приложил платок к кровоточащей ране — тот сразу же пропитался красным.

— Поединок окончен! — хрипло бросил через плечо один из секундантов эльфа.

Я, отдавая дань традиции, отсалютовал шпагой противнику, капитану и секундантам, развернулся и зашагал к трапу, ведущему в трюм, где располагалась наша крошечная каюта. Ноги гудели, точно растревоженный улей, а кроме того, очень хотелось пить.

Глава 19

Альвион

К альвийскому побережью корабль подошел на следующее утро, едва над морским горизонтом затеплился рассвет. Бамбур раздобыл у капитана снабженную подписью и печатью официальную бумагу, свидетельствующую о том, что поединок прошел с соблюдением всех правил и в точном соответствии с положениями дуэльного кодекса — теперь никто не мог предъявить мне претензий по поводу исхода этой схватки. Повертев в руках присыпанный песком солидный документ, Холт передал его мне и с восхищением произнес:

— Здорово ты его уделал!

— Ничего особенного, — фыркнула Отра, — этот долговязый и драться-то толком не умеет, непонятно только, зачем полез на рожон.

— А ты его шпагу видела? — не унимался Холт. — Там длины небось с шесть локтей, попробуй одолей его с таким дрыном!

Я махнул рукой, решив прервать эту бесполезную дискуссию: обсуждать вчерашние события совершенно не хотелось.

Мы едва успели расправиться со скудным завтраком, когда судно под горестные вскрики чаек пришвартовалось к основательно загаженному ими