Идолы прячутся в джунглях - Валерий Гуляев

Ровно через два года другой известный ученый — швейцарец Рафаэль Жирар — с помощью местных крестьян нашел на тихоокеанском побережье Гватемалы еще целый ряд скульптур, поразительно похожих на только что описанные. В Эль-Трансито ему повстречалась вторая гигантская голова с закрытыми глазами. А в Ла Гомера заступы рабочих неожиданно наткнулись в земле на изваяние толстого ребенка с короткими, странно подогнутыми ручками и ножками. Его глаза также были закрыты. Тогда Жирар заложил вокруг найденных скульптур глубокие шурфы, с тем чтобы «привязать» своих «младенцев» к остаткам некогда процветавшей здесь древней культуры. Но, увы, добыча его оказалась на удивление бедна: всего несколько жалких обломков глиняной посуды. Каменные истуканы умели хранить свою тайну. Правда, особой точности в хронологических выкладках здесь и не требовалось. Было ясно, что вновь найденные статуи имеют весьма почтенный возраст. И поскольку в хорошо известных находках «стиля Исапы» или Каминальуйю конца первого тысячелетия до н. э. такие изваяния никогда не встречались, то они, видимо, относились к еще более ранней эпохе.

Многие авторитетные ученые приписали гватемальским скульптурам доольмекское происхождение и на этом основании объявили культуру местных индейцев «культурой-родоначальницей» всех других цивилизаций Центральной Америки. Но если даже это и не так, то идолы с тихоокеанского побережья все равно по меньшей мере относятся к одному времени с древнейшими каменными статуями с территории ольмеков.

Если мы заглянем в глубины истории Веракруса и Табаско, то нетрудно убедиться, что и сами ольмеки, начиная с конца второго тысячелетия до н. э., прошли примерно такой же путь развития, как и майя.

Мало чем уступали ольмекам по своему развитию и другие народы Центральной Америки: сапотеки, обосновавшиеся в горах штата Оахака и предки нахуа из Центральной Мексики (культура Теотихуакана). Видимо, все они пришли к порогу цивилизации более или менее одновременно — в конце первого тысячелетия до н. э. — начале н. э. И в таком случае места для одной особой культуры-родоначальницы, давшей жизнь всем остальным высоким культурам, уже не остается. И в самом деле, в I веке до н. э., то есть когда на территории Центральной Америки впервые появляются осязаемые следы цивилизации в виде письменности и календаря, майя возвели на отвоеванных у джунглей площадях свои первые города с каменными дворцами и храмами, красочными фресками и пышными гробницами царей. Нахуа построили в долине Мехико гигантские пирамиды Теотихуакана, превосходящие по размерам египетские. Сапотеки Монте-Альбаны создали наиболее ранние во всем западном полушарии формы иероглифической письменности и календаря. Таким образом, первоначальных очагов цивилизации было в Мексике несколько, и все они поддерживали между собой какие-то определенные связи, взаимно обогащая и развивая свою оригинальную культуру.

Ольмекская археология насчитывает сейчас чуть больше ста лет от роду. В 1867 году Хосе Мельгар, выпустив в свет первое печатное сообщение о гигантской голове «эфиопа» из Трес-Сапотес, положил тем самым начало подлинному изучению забытой индейской культуры, затерявшейся в лесах Веракруса и Табаско. Однако широкие научные раскопки ольмекских древностей стали реальностью только в конце 30-х годов, когда Мэтью Стирлинг и его коллеги заложили первые метры шурфов и траншей на зеленых склонах холмов Ла Венты и Трес-Сапотес. Таким образом, археологические исследования на территории страны Тамоанчан ведутся еще ничтожно малый срок — всего каких-нибудь тридцать — тридцать пять лет. Стоит ли поэтому удивляться, что многие проблемы вековой ольмекской загадки не могут быть решены и по сей день? За прошедшие тридцать лет археологи Мексики и США с пунктуальной точностью нанесли на топографическую карту целую страну, укрытую от внешнего мира почти непроходимым барьером джунглей и болот. Были открыты и осмотрены десятки заброшенных ольмекских городов и селений, но, правда, лишь четыре из них подверглись основательным раскопкам: Трес-Сапотес, Ла Вента, Сьерро де Лас-Месас и Сан-Лоренсо. Несмотря на то, что многое в культуре ольмеков остается нам неизвестным, археологи добились немалых успехов в изучении основных этапов ее развития. Специфические стили искусства и архитектуры были «привязаны» к определенным географическим пунктам и хронологическим периодам. Ученые восстановили многие черты повседневной жизни ольмеков и характер той эпохи в целом. Мы хорошо знаем теперь даже внешний облик древних жителей страны Тамоанчан, навсегда запечатленный безымянными художниками в лицах каменных статуй. Однако вскоре все убедились, что добытые с таким трудом сведения о прошлом погибшей цивилизации отнюдь не уменьшают числа нерешенных проблем. Цивилизация ольмеков была наиболее трудной загадкой из тех, с которыми археологи сталкивались до сих пор. Откуда пришли ольмеки в Веракрус и Табаско? Были ли они исконными обитателями этих мест? Что привело к гибели их блестящую культуру, бесследно исчезнувшую с исторической арены за восемь веков до того, как «великий генуэзец» увидел туманные берега Нового Света? И «кто есть кто?» среди ольмеков и майя?

Таким образом, проблема происхождения и гибели загадочного индейского народа, населявшего в свое время обширные пространства Южной Мексики, и поныне остается главной проблемой для всех исследователей, занимающихся доколумбовой историей Нового Света. Смелых гипотез здесь хоть отбавляй. Но всякое подлинно научное исследование основано на упорном и кропотливом труде. Работа ученого тоже невозможна без мечты, без полета фантазии, но главное в ней прочный фундамент реальных фактов и доказательств. И нужно сказать, что поиски таких реальных фактов ведутся сейчас, как никогда, настойчиво и целеустремленно.

Во вновь открытом центре ольмекской культуры — Пьедра Парада — вот уже несколько лет работает большая экспедиция мексиканских археологов из Национального института антропологии и истории. Неутомимый Майкл Ко собирается в будущем году вновь попытать счастья среди руин ольмекских городов. На этот раз его внимание привлек крупнейший из известных ныне памятников ольмеков — Лагуна де Лос-Серрос в Веракрусе. Там уже незадолго до этого прямо на поверхности были найдены десятки изумительных каменных изваяний.

Маститый мексиканский ученый Медельин Сениль из университетского музея города Халапы, столицы штата Веракрус, продолжает свою необычайно важную работу по сбору информации о каждой ольмекской скульптуре, обнаруженной на этой территории. Именно в ходе таких изысканий он наткнулся на совершенно до того неизвестный город ольмеков — Син Кабесас («Безголовые»). Это название родилось из-за обилия поврежденных и обезглавленных статуй, выглядывавших буквально на каждом шагу из-под ядовито-зеленой листвы джунглей. Планируется дальнейшее изучение Ла Венты, вызвавшей среди ученых столько горячих споров и волнений. Большое внимание уделено и раскопкам небольших земледельческих поселений страны Тамоанчан.

Одновременно не прекращаются и настойчивые поиски по переосмыслению уже добытых археологами фактов. Здесь находится поистине непочатый край для самой серьезной работы. Многие прежние выводы и предположения давно устарели. Другие, даже сравнительно недавно появившиеся на свет взгляды, носят более чем спорный характер. Есть наряду с этим и вполне очевидные вещи.

Какое широкое поле для плодотворных дискуссий! Какая удивительная возможность для творческого приложения сил ученых самых разных специальностей! Лингвисты могут путем тщательного анализа уцелевших ольмекских надписей решить наконец вопрос о соотношении иероглифических систем письма, созданных ольмеками и майя.

Искусствоведы имеют здесь хороший шанс сопоставить знаменитую каменную скульптуру страны Тамоанчан с другими художественными стилями доколумбовой Мексики и, выделив таким образом общее и особенное, определить степень влияния ольмеков на соседние народы и наоборот. Этнографы, опираясь на богатейшие источники о религии, быте и культуре современных мексиканских индейцев, в состоянии объяснить многие темные моменты ольмекской истории, известные нам пока лишь по немым археологическим находкам. Не следует сбрасывать со счета и возможность определенного влияния на ольмеков со стороны какого-нибудь еще не известного нам очага культуры, расположенного в пределах Мексики и Центральной Америки. Но больше всего для решения загадки ольмеков могут и должны сделать сами археологи. Не знаю, насколько это было убедительно, но в заключительной главе я попытался показать, что существующие ныне хронологические схемы развития ольмекской культуры (даже, когда они созданы таким талантливым ученым, как профессор Майкл Ко) еще никак не могут нас удовлетворить. Недавно полученные радиоуглеродные даты для Ла Венты и Сан-Лоренсо крайне ненадежны уже хотя бы в силу несовершенства самого этого метода. «Не говоря уже о том, что допускаемая ошибка в 50-100 и больше лет слишком велика, — пишет советский археолог А. Л. Монгайт, — некоторые анализы, вследствие разных причин, мешающих точному измерению, иногда из-за загрязнения проб современным углеродом, дают даты, находящиеся в очевидном противоречии с историей». Археологии должны помочь сами археологи с помощью своих надежных и проверенных временем методов — типологии и стратиграфии. Необходимо тщательно изучить по тысячам фрагментов ольмекской керамики ее разнообразные узоры и формы, и тогда доселе безмолвные обломки древней посуды превратятся в полновесный исторический документ. Как воздух нужны и новые стратиграфические раскопки, с тем чтобы проверить и уточнить глубину залегания наиболее характерных типов ольмекской керамики, орудий труда, статуэток и, что особенно важно, каменных изваяний.