Наслаждение и боль - Барбара Делински

Она тихонько постучала, прислушалась, потом легко толкнула дверь и заглянула в комнату сына. Джорди, привалившись спиной к стене, устроился на полу «по-турецки», на голове у него красовались наушники. Джорди даже не поднял головы — скорее всего он вообще не услышал, что она вошла.

Воспользовавшись этим, Карен потихоньку разглядывала сына. Если честно, он с самого начала был до смешного похож на Ли. Джорди все никак не мог перестать расти, поэтому рядом с отцом он выглядел довольно-таки забавно — долговязый и тощий, словно паук-сенокосец. Но зато в лице уже сейчас проглядывало заметное сходство с отцом — та же тяжелая, квадратная челюсть, прямой нос, ясные голубые глаза. И волосы он тоже унаследовал от Ли — густые и пышные, только чересчур длинные волосы Джорди цветом напоминали спелую пшеницу, а смазанные гелем платиновые пряди на голове Ли угрожающе топорщились вверх, точно иголки у сердитого ежа. Карен не особенно забивала себе голову, чей стиль — отца или сына — нравится ей больше. К тому же не в ее натуре было переживать из-за такой ерунды. Куда сильнее ее беспокоило то, что в последнее время Джорди постоянно ходил мрачный и насупленный. Вот и сейчас между бровей у него залегла глубокая морщина.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Джорди вскинул голову, заметил мать и сдернул один из наушников.

— Что такое? — недовольно проворчал он.

— Ничего, — улыбнулась она. — Просто заглянула посмотреть, что ты делаешь. Уже поздно.

— Папа дома?

— Еще нет.

— А где он?

— В офисе. Перевозят все документы и оборудование в то новое помещение, которое только что арендовали. Папа сказал, что хорошо бы ему самому приглядеть за всем. Мне казалось, я говорила об этом за ужином.

— Не помню… Но ведь уже довольно поздно. Что им там делать в такое время?

— Не знаю. Держу пари, им нужно перетащить на новое место кучу всяких вещей.

На лице у Джорди было написано сомнение — словно он хотел ясно дать ей понять, что и не думает купиться на это. Впрочем, как и сама Карен… Но что она могла сделать? В качестве алиби эта причина была ничуть не хуже и не лучше любой другой. Она прекрасно знала о том, что Ли не так давно арендовал для своей фирмы новое помещение, заняв то, в котором до этого располагалась небольшая адвокатская контора. Все последние недели он только и делал, что непрерывно ныл и жаловался. То ему мешала пыль, то царивший вокруг постоянный шум.

— А ты ему звонила? — поинтересовался Джорди.

— Нет. А зачем? Я решила, что чем меньше я стану его дергать, тем быстрее он разберется с делами и вернется домой. Или ты хотел сам позвонить? Что-нибудь случилось?

— У меня? Нет, конечно. — Джорди снова надвинул на ухо наушник.

Пришлось повысить голос.

— Джорди! — завопила Карен.

Недовольно скривившись, он снова опустил наушники.

— Как дела у Квинна? Все в порядке?

— Хорош порядок! Его вышибли из команды до конца года — или ты не в курсе?

— И как он это перенес?

— Нормально. У него всегда все нормально.

— Ты что — сердишься на меня?

— Нет.

Карен внимательно вглядывалась в лицо сына. Что-то глодало его, и это не давало ей покоя. Но она хорошо знала, что спрашивать бесполезно — Джорди сам расскажет, если захочет. Не пытать же его, в самом деле?

— Ладно, — пожала плечами Карен. — Не буду тебе мешать. Ты ведь музыку слушал, верно? Кстати, а с уроками ты закончил?

— Да.

— Спокойной ночи.

Джорди молча вернул на место наушники.

Почувствовав себя лишней, Карен выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Хорошо бы Ли поговорить с ним. В конце концов, в таком возрасте мальчишкам особенно нужен отец. Но для таких дел Ли не слишком годился. Вот играть и возиться детьми, когда они еще совсем маленькие, — другое дело. А поговорить — нет, это не для него.

Вернувшись в свою спальню, Карен разобрала постель, выключила свет и настежь открыла окно. Потом забралась под одеяло и долго лежала с открытыми глазами, гадая, где может быть Ли и невольно прислушиваясь, не раздастся ли шум подъезжающей к дому машины. Немного позже она услышала шорох шин — это на своем грузовичке вернулся Грэхем. В тишине был отчетливо слышен каждый звук. Карен даже не нужно было выглядывать в окно, чтобы убедиться, что это именно Грэхем. Она слышала, как где-то высоко среди деревьев сонно переругивались какие-то пичужки, как за домом шуршали кусты, как будто кто-то шевелился в них, устраиваясь на ночь. Наверное, так оно и было, но была ли это какая-то зверушка или человек, она так и не поняла.

Немного позже в конце улицы послышался знакомое урчание «миаты» Ли. Ночную темноту прорезал ослепительный свет фар. Карен, зажмурившись, внезапно представила себе, как Ли останавливает машину возле того края леса, где стоял дом Гретхен, как он стучится в дверь, как какое-то время спустя выходит оттуда, снова садится в машину, объезжает лес с другой стороны и чинно подъезжает к собственному дому. В общем-то, в этом не было ничего сверхъестественного — разделявший участки лесок был достаточно густым, чтобы все могло быть именно так… А вспомнив длиннющий список звонков с его мобильного телефона, Карен уже не сомневалась, что муж ей изменяет.

Резко повернувшись на другой бок, она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Какое-то время Ли оставался внизу. Потом она услышала, как он крадучись взобрался по лестнице, вошел в комнату, бесшумно разделся и ящерицей скользнул под одеяло.

— Карен? — шепотом окликнул он жену, как обычно, проверяя, проснулась ли она. И если да, то известно ли ей, во сколько именно он вернулся домой.

И Карен — тоже как обычно — предпочла промолчать.

Глава 8

Когда на следующее утро Аманда проснулась, Грэхем только-только вышел из ванной. Зеркало на двери ванной запотело, полотенца были еще влажными. С замирающим сердцем Аманда заглянула в его шкаф. При мысли о том, что он пуст, потому что Грэхем, собрав свои вещи, уехал из дома, она заранее похолодела. Как оказалось, ее опасения были напрасны — все было на месте.

Она приняла душ, оделась, причесалась, накрасилась, нисколько не сомневаясь, что, когда она выйдет из ванной, мужа уже и след простынет. Единственное, что не давало ей покоя, это что она сама думает по этому поводу. Как ни странно, когда она спустилась по лестнице вниз, Грэхем был еще на кухне — сидел за столом, привалившись к стене и уставившись куда-то в пространство. Он с такой силой сжимал кружку кофе, что даже костяшки пальцев побелели. Волосы у него были еще влажные после душа. При виде жены глаза Грэхема потемнели так, что стали почти черными.

— Привет, — с искательной улыбкой пробормотала она.

— Ты не пришла в спальню вчера вечером. Между прочим, это уже второй раз подряд, — воинственно заявил он.

Итак, перчатка брошена, вздохнула она про себя.

— Я уснула, — приняв вызов, отрезала Аманда. — И потом, насколько мне помнится, ты даже не пытался меня разбудить. Или я ошибаюсь? — Собственно говоря, она несколько раз просыпалась сама и долго вертелась под одеялом, изнывая от нетерпения, и… ждала, ждала. Чего она ждала? Наверное, какого-нибудь знака, говорившего о том, что она ошиблась, и Грэхем вовсе не ставит ей в вину отсутствие детей. Крошечного намека на то, что он по-прежнему любит ее, что даже в мыслях не держит уйти от нее к другой.

Правда, в настоящую минуту она уже забыла об этом. Сейчас ей было нужно так мало — чтобы они просто помирились. А между тем в воздухе явственно чувствовалось напряжение, какое обычно бывает перед грозой. Это было до такой степени похоже на то, что было в ее родном доме — и до такой степени непохоже на то, о чем мечтали они с Грэхемом, — что Аманда вдруг почувствовала, что задыхается.

Она решила сделать попытку разрядить обстановку:

— Как прошла встреча с клиентом?

— Великолепно, — буркнул он. — Ты уже разговаривала с Эмили? — Это прозвучало настолько жестко, что Аманда разом как-то сникла. Все ясно — Грэхем даже не думает о примирении.

— Да. Я пообещала, что позвоню в течение месяца.

— И что она на это сказала?

— Сказала — чудесно. Через месяц так через месяц.

— И она не сердилась, что ты решила устроить себе отпуск?

— С какой стати? Она прекрасно понимает, что я чувствую.

— Стало быть, она согласилась?

Аманде очень хотелось соврать, но она не решилась.

— Нет. Вернее, не совсем. Эмили сказала, что третью попытку можно было бы сделать хоть завтра. Но через месяц тоже нормально. В смысле, ничего страшного.

— Тут я с ней согласен. Я бы тоже предпочел повторить третью попытку прямо сейчас.

Но при одной только мысли о том, чтобы пройти через это снова, к горлу Аманды подкатила тошнота.

— Извини, Грэхем. Я не могу. Во всяком случае, сейчас. Я должна сделать перерыв.