Азарт среднего возраста - Анна Берсенева

Но, кажется, сына не слишком убедили его слова. Хотя Александр произнес их без капли нарочитой бодрости.

– Я пойду, пап, – сказал Денис. – У меня через полчаса встреча.

– С кем? – спросил Александр.

– С девушкой.

– Одноклассница?

Александр сам сознавал вялость, какую-то необязательность своих вопросов. Как будто он раньше знал хоть одну из девушек, с которыми встречался сын! Но раньше и не было необходимости, чтобы даже самый внимательный отец вникал во все тонкости мальчишеских романов. А теперь, при той болезненной напряженности, которая установилась между ними, внимание ко всем подробностям жизни Дениса становилось со стороны Александра каким-то преувеличенным. И в этом чувствовалась такая фальшь, которой ничем было не избыть.

– Нет, не одноклассница, – ответил Денис. – Мы с ней в Сети познакомились, решили теперь в реале встретиться. Она в институте учится.

– В каком?

– Да я не вникал пока. Может, мы с ней первый и последний раз встречаемся. Или она вообще не придет.

– Когда Дашка возвращается? – подавив вздох, спросил Александр.

– На следующей неделе. Она тебе позвонит. Ты не думай, мы с Дашкой насчет тебя ничего такого… Да и мама вообще-то тоже. То есть она много чего нам наговорила, конечно, но так… Согласно своему темпераменту, – улыбнулся Денис. – Пока, пап.

На этот раз Денис не пошагал через сугробы. Он сразу выбрался с детской площадки на расчищенную аллею и пошел к выходу из сада. Александр смотрел, как исчезает его силуэт за кованым рисунком садовой решетки.

Музыка зазвучала громче – и с катка, и из-за стен «Дягилеффа». Или просто он не слышал ее во время разговора с сыном? Александр огляделся. Где он, что должен делать сейчас? Да, вернуться в клуб. Там идет его свадьба. Он и прежде как-то не сознавал значительности события, которое праздновалось за стеной, в мельтешении разноцветных огней, а теперь и вовсе подумал об этом с недоумением. Что все это значит, зачем все это?..

Но вернуться в клуб было все-таки необходимо. Аннушка ничем не была виновата перед ним, и надо было быть последней скотиной, чтобы испортить ей день, который она, не скрывая, считала в своей жизни важным.

Александр закурил и, вместе с морозным воздухом втягивая тоскливый дым, пошел ко входу в «Дягилефф».

Наверное, за время его недолгого отсутствия клубное веселье приобрело более высокий градус. Во всяком случае, музыка грохотала так, что едва не сбивала с ног уже на пороге.

«На кой черт такой грохот? – зло подумал Александр. – Ни слова ведь не расслышишь!»

Но, наверное, он был в этом двухэтажном помещении единственным, кому являлись подобные мысли. Собравшиеся в клубе веселились напропалую, и слышать какие бы то ни было слова, даже те, что неслись с подиума, где сменяли друг друга певцы, – это было последнее, что могло их интересовать.

Мелькание огней стало теперь стремительным, каким-то лихорадочным. Его ритм сменился вместе со сменой музыкального ритма; светлое сияние, в котором так хороша была Аннушка, исчезло из светового рисунка совершенно.

Александр снизу обвел взглядом столики, за которыми сидели его свадебные гости; не всех он запомнил в лицо. Аннушки за столиками не было.

Он хотел узнать, долго ли еще продлится веселье, но не гостей же было об этом спрашивать. У одной гостьи, той самой Аннушкиной подружки, которая завидовала ее свадебному платью, он спросил лишь, куда девалась невеста. Оказалось, она вышла покурить с другой подружкой, то есть не покурить вышла, Анька же не курит, цвет лица бережет, а просто с Иркой поболтать, это ее подружка, специально на свадьбу из Милана приехала, она за итальянцем замужем, давно не виделись, а в этом шуме какая может быть болтовня… Александр не дослушал.

Попетляв немного по переходам из металлических конструкций, он добрался до курительной комнаты. Это даже и не комната была, а такая же деталь конструктивистского лабиринта, каким был и весь «Дягилефф» с его балкончиками и лесенками.

Александр уже собирался заглянуть в комнату, из которой доносились неясные голоса, как вдруг расслышал в этом гуле ясный Аннушкин голос. И остановился перед сплетенной из металлических труб дверью.

– Ты уж, Ирка, меня прости, но ты дура, – сказала Аннушка. – Или тебе просто жизненного опыта не хватает.

– У тебя-то он откуда, жизненный опыт? – насмешливо протянул второй женский голос. – Ты, между прочим, на год меня младше.

– Из города Кропоткина у меня жизненный опыт. А также из города Москвы. Из сравнения этих двух городов.

Раньше Александр удивлялся: где юная Аннушка научилась такой взрослой чеканности определений? Теперь он уже не удивлялся этому. Он ничему не удивлялся в ней. Он хотел, чтобы она его любила, и получил то, что хотел. Но удивление при этом утратил.

– Ой-ой, как пафосно! Что ж он тебе не подсказал, твой жизненный опыт, еще годика хоть три подождать? Какая тебе спешка замуж, ты что, деревенская, боишься в девках засидеться? Можно подумать, этот твой богатырь – первый, кто на тебя внимание обратил! Или последний. Да ты вспомни, чего тебе только не предлагали. И кто!..

– Вот именно. – В Аннушкином голосе отчетливо прозвучала усмешка. – Предложения были одно другого заманчивее. Только замуж мне никто выйти не предлагал. Ни один-единый мужик! Это тебе ни о чем не говорит?

– А о чем мне это должно говорить?

По ответной усмешке Александр понял, что эта подружка завидует Аннушке не меньше, чем все остальные. Впрочем, это его не интересовало. Он ожидал, что ответит Аннушка.

– А о том! Что я для мужиков – временная развлекаловка. На меня же кто внимание обращает? Богатые.

– Можно подумать, ты сама на бедного хоть одним глазом глянешь!

– Даже и думать нечего. Не гляну. Но богатые мужики ведь обожравшиеся все, Ирка! Они же все уже видели, ничего нового от жизни не ждут. Жена-дети, дом-семья? Было у них это уже, было и надоело! Снова затевать, да еще со мной? С блондинкой из тусовки, ножки от ушей? Я тебя умоляю! В кабак дорогой сводить, в Париж свозить, машинку мне купить, квартиру даже… Но замуж? Да им это ни в каком бреду не привидится!

Аннушкин голос звенел от волнения.

– А тебе обязательно замуж? – по-прежнему с насмешкой, но уже и с некоторой оторопью спросила Ирка.

– Да, – отчеканила Аннушка. – Обязательно. Я хочу быть уверена в своем будущем. И байку про то, что штамп в паспорте ничего не значит, слушать не желаю. Саша мне брак предложил, и я намерена делать все, что он захочет. И не хихикай, Ирка, что смешного?

– Да ты смешная, Анька, ты! – все-таки хихикнула подружка. – Какой-то натуральный обмен.

– А хоть бы и обмен! Зато честный.