Твои, мои, наши (СИ) - Литвин Светла

— Нам нужен стол, — миленько прощебетала ему Лариска.

Всё уже не кричало, а просто вопило о каких-то шурах-мурах между ними. И закатить в открытую скандал, как мне хотелось, я не могла. Лариса могла всё рассказать о детях. Оставалось только молча прикусить язык и вернуться в дом. Но и там мне было душно.

Все готовились к радостным посиделкам, к которым у меня душа совершенно не лежала.

— Ну что там со столом-то? Будет стол? — спросила рыженькая.

— Да, вероятно. Я прилягу в гамаке, устала.

Стянув плед с кресла, я вышла во двор. И дошла до гамака, наблюдая, как мужики тащат с веранды круглый. Каприз лапули был исполнен.

Голова взрывалась от мыслей про измену и предательство, хотя прямых доказательств у меня не было. К своему счастью, я смогла с этим всем уснуть и не наделать глупостей.

Проспав около часа, я проснулась от громкого смеха что доносился из дома. Застолье было в самом разгаре, звенели бокалы и звучали тосты. Нужно было идти туда, потому что я замёрзла даже несмотря на то, что меня сверху кто-то заботливо укрыл дополнительным одеялом.

Всё же нужно было не забывать о том, что я в положении. Беречься.

Затолкав свои подозрения подальше, я пошла в дом, кутаясь в плед и толстое пуховое одеяло.

— О! А вот и невеста! — громко встретил меня друг Вити, дай бог памяти, на имена, кажется, Игорь.

Все радостно загалдели и засуетились в попытке освободить для меня местечко.

— я бы попросил! Жена, супруга! Сиди лапуль, мы на кресле поместимся, — Витя, поправив друга, усадил рыженькую на место.

Поймав меня за руку, он притянул к себе в кресло на колени.

Стало и смешно, и стыдно, и по голове себе хотелось настучать. Лапушка была только я, лапулями все остальные. Просидев со всеми за столом ещё около часа я лишь в этом убедилась. Маленький Андрюшка, крутившийся всё чаще возле нас, тоже был для моего мужа лапулей.

— Ну что? Стемнело вроде? Постреляем? Фейерверк? — хлопнув в ладони, спросил Андрей.

Всё то время что я присутствовала при застолье, он тщательно следил за Лариской. Та же его вовсе не замечала и это было похоже на игру кошки с мышкой. Только кто есть кто было непонятно.

Ясно стало лишь одно. Я жутко ревнивая особа и эта ревность проявилась во мне именно в отношениях с Витей. Даже с Родионом часто находящимся в не поле моего зрения я такого параноика не включала.

— Давайте, давайте! — Лариска впервые, можно было сказать, хоть какую-то отреагировала на слова Андрея.

— Кстати, а что за история с разрешением? Ты мне обещал, что твои друзья расскажут, — напомнила Виталию, услышав о стрельбе.

Тогда он заинтриговал тем, что эта история смешная.

— Это долго, — хмыкнул Витя.

— Ему надо было на вопрос, что вы будете делать при агрессивно настроенной толпе ответить покинуть место, а он выбрал самый кровожадный вариант. Стрелять без предупреждения. Убить всех! — со смехом до слёз выпалил Андрей.

Я рассмеялась вместе со всеми, но дальше стало страшновато. Вот это да! Ревнивый, ещё и кровожадный, а на первый и даже второй взгляд, рубаха-парень.

— Интересно, а его могут после этого на психиатрическую экспертизу отправить? — уточнила рыженькая, теперь я уже знала, что зовут её Таня.

— Там весь прикол в том, что её проходишь перед экзаменом, — хохотал Игорь.

— Как думал, так и отвечал. Честно, — пожал плечами Витя.

— А у того психиатра, который тебе справку давал, проблем не было потом? Как тебя прав не лишили? — спрашивал Сергей, утирая слёзы, выступившие от хохота.

— Да он это специально сделал, каблук, — с ленцой протянул Андрей.

Мстительный говнюк. Это явно была причина Витиного нежелания слушать эту историю. Завалился ради бывшей, о которой не хотел слышать упоминаний.

— Мальчики, вы как сплетницы на лавке, мы фейерверки запускать идём или как? — проворчала Оля, натягивая Андрюшке тонкую шапку.

— Идём!

За радужные залпы салютов отвечал именно Андрей. Видимо, ему надоели похоронные процессии и хотелось хоть раз организовать что-то приносящее людям праздник.

Витя с головой укутал меня в одеяло и прижав к себе периодически целовал, нашёптывая нежности.

Все мои нелепые подозрения исчезли, как исчезали потухшие искры на ночном небе.

23

Полгода спустя

После свадьбы и небольшого медового месяца в виде недельного отдыха в Праге, наша с Витей семейная жизнь покатилась своим чередом.

Поначалу я ещё волновалась, что вот-вот муж напросится со мной на приём к врачу и всё узнает, разобравшись в разнице сроков. Но Вите было не до этого.

Супруг занимался налаживанием работы своей фирмы отделочных материалов на новом месте и ремонтом в квартире. Интересовался порой даже вскользь, всё ли хорошо, и снова погружался в свои бесконечные дела, звонки и встречи допоздна. В такие моменты пробегала мысль, что ему это было всё не нужно, неинтересно.

Мне даже удалось немного поработать до декретного отпуска, чтобы не сдохнуть от тоски одиночества. Любовь Богдановна была даже рада. Всё время находясь в магазине, пыталась прикоснуться к животу. Правда, когда она узнала о том, что ожидается сразу два малыша, сослала меня в декрет. Не дала даже доработать до срока, положенного по многоплодной беременности.

Почти до самых родов мы точно знали, что один из малышей мальчик, а второй прятался каждое узи. Витя настоял на имени Роман для сына, хотя мне эта идея не нравилась. Имя Роман перекликалось с Родионом. Не хотела, чтобы мои дети имели что-то общее с биологическим папашей. Но пришлось сдаться. Спорить с Витей я не могла и то чувство, что обязана ему, сыграло в этом не последнюю роль.

А перед самыми родами было контрольное узи, на котором врач пообещал мне доченьку красавицу. Её решено было назвать Алёной, как хотела Любовь Богдановна. Она не меньше меня была против имени Роман для внука, но Витя был так упрям, хорошо, что имя дочери позволил выбрать.

Двойняшки родились для меня, Ларисы и врачей чуть раньше реального срока. Десятого марта. Они считались доношенными и вес их был в норме и их сразу положили со мной. Для всех остальных всё было иначе.

Самый счастливый день в моей жизни был омрачён тем, что я была вынуждена врать и бояться. Лишь на считаные минуты, любуясь своими крошками, совершенно непохожими на Родиона, я отвлекалась от чувства страха. Боялась даже во сне, что Витя или Любовь Богдановна, или моя мама позвонят не мне, а свяжутся с врачом и всё узнают.

Эти переживания не прошли бесследно, ко дню выписки из роддома стало понятно, что молока у меня катастрофически не хватает даже для одного ребёнка, не то что для двоих.

— Нус, что тут можно сделать? Я мог бы предположить, что вы нервничаете из-за того, что молоко не прибывает в достаточном количестве, а в таком случае нервничать нельзя. Из-за этого молоко и не прибывает. Замкнутый круг. Вам необходимо будет сдать вот эти анализы, вероятно, гормональный сбой. Его мы тоже исключать не можем, — посетовал выписывающий нас врач, Алексей Павлович.

Понятия не имевший, что нервничаю я жёстко и на постоянной основе.

— Спасибо, я обязательно всё сдам, — закивала честно, уже смирившаяся с тем, что мои дети будут питаться смесями.

Даже если причина отсутствия лактации в гормональном сбое, от стресса я бы всё равно не убежала.

— Всего доброго, приходите ещё, как восстановитесь.

— Обязательно, — я нервно засмеялась, наблюдая, как две медсестры пакуют сына и дочь, пока что в местные байковые одеяльца.

Впереди нас ждала торжественная выписка. Витя хотел запечатлеть на видео первые сборы детей, которые ему были недоступны. В комнату выписки отцов не пускали, а он не мог дождаться первой встречи, не хотел пропускать столь важный момент.

Мне же с каждой минутой становилось всё дурней.

Казалось, всем одного взгляда на малышей хватит, чтобы понять, что к детям они отношения не имеют.