Могила для горбатого - Александр Чернов

Майор встал из-за стола, надел фуражку и вышел вначале из кабинета, а потом из здания ГУВД. Сегодня было не так жарко. Относительно для Средней Азии, разумеется. Просто вместо обычных сорока пяти градусов по Цельсию было сорок. На солнце изредка наплывали ленивые облака, но и этого вполне хватило, чтобы столбик термометра опустился на пять градусов ниже. И на том спасибо.

Водителя "Дамаса" Саида Шатохин тревожить не стал. Остановил такси и на нем добрался до нужного места.

Конечная тридцать пятого автобуса — закругленная площадка, от которой лучами расходились вглубь кварталов несколько дорог. На одной из них за коммерческим одноэтажным магазином в тени раскидистых деревьев был припаркован синий "Жигуленок". Возле него, опираясь на капот, стоял Нечистый и курил. На лице застыло напряженное выжидательное выражение. Конечно же Алиферов догадывался по какому поводу с ним желает встретиться Шатохин и внутренне был готов дать ему достойный отпор. По другую сторону машины стоял верзила с короткой стрижкой, квадратным красным лицом с грубыми чертами. По всей видимости, приятель Нечистого был пьян.

Майор вышел из такси, направился к парочке. Он старался идти медленно, чтобы дать себе время успокоиться. Однако, когда он подошел к ненавистному ему человеку, его гнев выплеснулся наружу.

— Забери свои паршивые деньги! — вскричал он в бешенстве и швырнул в лицо Нечистому сотню долларов, которую он отобрал у сына.

— Ладно, ладно, майор, успокойся, — мирно сказал Алиферов, нагнулся, поднял с земли купюру и сунул ее в карман. — И нечего валютой раскидываться. Что люди подумают?..

— А мне плевать, что люди подумают, — процедил Шатохин сквозь зубы. — Ты что себе позволяешь, гнида?! Я бегаю, дела ваши улаживаю, а ты девочек насилуешь?! Ты что же думаешь, что я так и буду прикрывать твою задницу?!

— Но-но… — Алиферов на всякий случай попятился от надвигавшегося на него Шатохина. — Нечистый никогда насильником не был. Грабил, воровал, да. Но по позорной статье срок еще никогда не мотал. — И чтобы сразу поставить все на свои места, объявил: — Девчонку твой сынок Женька трахнул.

Шатохин, будто, натолкнувшись на невидимое препятствие, замер.

— Ты что мелешь, придурок?! — выкрикнул он ошеломленно. — Причем здесь Женька?..

Нечистый правильно рассчитал удар. Шатохин в одно мгновенье был сломлен, раздавлен.

— Извини, так вышло, майор, — сказал он, переходя на миролюбивый, слегка покровительственный тон. — Мы с Хряком к Чугунову приехали, с просьбой, чтобы он от своих показаний отказался. Но старик не захотел, да еще собаку на нас спустил. Ну, мы сгоряча девку и умыкнули. Думали, попугаем его маленько, внучку до вечера продержим и отпустим. Никуда дед не денется, подтвердит все что мы пожелаем. Ну, был грех, майор, вкололи ей "геры" немножко. А то девка брыкаться стала. Думали, чтобы не возиться с ней, пускай "ширнутая" полежит. А сами небольшой "сабантуйчик" на веранде устроили с водкой и девочками. Тут сынок твой заявился. У него с женой Шиляева, с Зойкой этой, романчик вышел. Женька-то, видать не знал, что муж Долженковой вернулся, ну и пришел к ней поразвлечься. Настроение у него пропало, когда он Шиляева увидел. Выпил с нами водки, и анаши курнул. Признаюсь, иной раз и он травкой балуется. А когда мы с корешем по комнатам разошлись, чтобы девочек обслужить, сынок твой без пары остался. Зойка-то при муже была. А под кайфом, сам знаешь, как на баб тянет. Вот Женька и трахнул "ширнутую" внучку старика. Она даже не сопротивлялась. Так что еще раз извини, майор, — с притворным сожалением закончил Алиферов, — не уберегли девочку.

— Врешь ты все, — только и мог выдавить вконец ошалевший от обрушившейся на него информации Шатохин. — Ты Женьку подставил.

— А зачем мне врать-то? — пожал плечами Нечистый. — Кроме нас с Хряком еще четыре свидетеля есть, которые подтвердят, что твой сынок, обкурившись анаши, девушку изнасиловал. Да ты если мне не веришь, отвези его и внучку старика на судмедэкспертизу. Там скажут, что кроме Женьки никто к девке не притрагивался. В общем, — Алиферов щелчком откинул сигарету, я здесь ни при чем. Я, конечно, об этом инциденте помалкивать буду, а ты думай, как теперь поступить. Ну, бывай!..

С этими словами Нечистый и верзила сели в машину, хлопнули дверцами и укатили, оставив Шатохина в облачке поднявшейся пыли.

— Ну, ты, кореш, даешь! — в восхищении изрек Хряк, оглядываясь на уменьшающуюся фигуру в милицейской форме. — Здорово мента зацепил. Будь он неладен…

— Он теперь наш, Хряк, — самодовольно хмыкнул Алиферов. — Будет делать все, что мы от него потребуем. Хорошо своего человека иметь в ментовке!

Нечистый, а за ним и Деев, заржали. Метров через пятьсот Алиферов сбросил газ и припарковал машину у обочины.

— А теперь о деле, — сказал он, заглушив мотор. — А то при этих потаскушках, что у меня в доме прижились, о серьезных вещах и поговорить нельзя, да и некогда.

Присутствовать при разговоре приятеля с майором Дееву было непросто. Он волновался, да и чего греха таить, трусил. "Наезжать" на мента в своей жизни ему еще не приходилось. Теперь, когда все было позади, напряжение спало, Хряк расслабился и развалился на спинке сиденья.

— Ты про того корейца? — спросил он лениво.

— Ну, да.

— Перед тем, как я к тебе сегодня с девками пришел, фраерок мне один "просигналил", что мужичок этот сегодня с утречка наши башли на валюту обменял. Он бизнесмен там какой-то, и завтра вечером в загранку за товаром улетает. Короче, брать его надо.

— Как?

— А вот это уж твоя забота! — Хряк осклабился: — Ты же у нас мозговой центр. А я кто? Исполнитель.

— Прибедняешься все, Хряк, — усмехнулся Алиферов. — Ладно, выкладывай, где живет твой кореец.

— Здесь недалече в девятиэтажке.

— Какой этаж?

— Седьмой. Так что сразу предупреждаю — подвал, окна и балкон исключаются. Остается дверь.

— Ну, через нее под видом работника ЖЭКа или коммивояжера какого-нибудь проникнуть тоже не удастся. Бизнесмены — воробьи стрелянные, просто так в дом никого не пустят. — Нечистый несколько секунд размышлял, потом спросил: — Сколько человек живут в квартире?

— Кроме хозяина еще трое: жена и два сына.

— Сыновья работают?

— Вроде бы. Взрослые уже. Обоим за двадцать.

— А жена?

— Тоже. Торгует где-то.

— Значит, завтра утром он будет дома один, — словно отвечая, своим мыслям, раздумчиво произнес Нечистый. — В общем так, Хряк. Завтра придется "пасти" твоего корейца в подъезде. Должен же он будет в течение дня за чем-нибудь выйти из квартиры. Может, чего купить захочет. Все же в дорогу собирается. Вот тогда его и возьмем. Авось, "обломится".

Деев состроил кислую мину.

— Лучше ничего придумать не мог? Ты представляешь, каково нам будет весь день в такую жару торчать в подъезде. Сваримся же…

— Потерпишь, другого варианта нет, — отрубил Алиферов и повернул ключ в замке зажигания. — А теперь поехали, позвоним Чугунову. Майору подсобить нужно, уладить дело с его сыном.

38

В доме Чугуновых стояла сонная тишина. Только мухи лениво жужжали по комнате с обшарпанной мебелью, стареньким телевизором, чудом сохранившейся с незапамятных времен этажеркой и железной кроватью с периной, на которой, подпирая голову ладонями, сидела Нина Сергеевна. За стенкой на диване, уткнувшись лицом в стену, в полной прострации лежала Ксюшка. Старуха не знала как себя вести с внучкой. Она несколько раз с утра пыталась заговорить с ней, однако все время натыкалась на глухую стену молчания. В таком же положении был и дед Семен. Покрутившись возле девушки, и не зная, чем ей помочь, он вышел из дома и теперь слонялся по двору не находя себе занятия. Все валилось из рук. Чугунов чувствовал за собой вину и корил себя за то, что не смог уберечь доверенную ему дочерью и зятем дочь.

Неожиданно громко прозвучавший телефонный звонок вывел Нину Сергеевну из оцепенения. Она тяжело встала, вышла в коридор и сняла с телефона трубку.

— Алло?

— Мне Чугунов нужен, — раздался требовательный с хрипотцой голос. — Позовите к телефону.

— Минуточку! — старушка почему-то решила, что звонили из милиции. Она вернулась в зал и, выглянув в окно, сказала сидевшему на скамеечке мужу: — Тебя к телефону, Сеня. По-моему, тот милиционер звонит — Шатохин.

Чугунов вскочил и заспешил в дом. Однако звонили не из милиции.

— Здорово, дед! — прозвучал в трубке хорошо запомнившийся Чугунову приблатненный голос с насмешливой презрительной интонацией. — Узнал?

Чугунову стало тесно в груди.

— Это ты, гад! — сказал он, задыхаясь от охватившего вдруг его волнения, негодования и обиды. — Справился с девчонкой, да?! Подлец! Она-то тут причем?!

— Сам виноват, старый. Не нужно было выпендриваться, — нагло заявил Нечистый.