Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары - Ник Барон

Подкрепившись чаем и хлебом, мы сняли сапоги, забрались на верх печи и провели там два часа в полуудушье до появления Николая. Он прибыл из Кеми, чтобы встретить нас и подготовить к ситуации, сложившейся в городе. После очередной порции чая с хлебом мы почувствовали, что снова готовы отправиться в путь. Чтобы нас не заметили возможные недоброжелатели, Николай повез нас круговым маршрутом в обход Подужемья и главной трассы, соединяющей окрестные деревни.

Согласно информации Николая, которую позже полностью подтвердил Дрейк-Брокман, староста Подужемья предупредил наших русских коллег из Мурманской армии, что я уехал из Кеми на планируемую инспекцию пограничных застав и должен был отсутствовать в течение нескольких недель. В соответствии с этим они разработали план по разоружению карелов под предлогом готовящегося мятежа, после чего были бы казнены карельские офицеры и захвачена Кемь; я, якобы, знал обо всем этом и, получив предупреждение, бежал в Финляндию. Операция была назначена на воскресное утро, когда многие карелы должны были находиться на богослужении.

Заговорщики тщательнейшим образом продумали все детали своего плана, но не приняли во внимание нашу разведывательную службу и радиостанцию в Юшкозере. В то время как по их расчетам мы находились в четырех или пяти днях пути от Кеми, мы вернулись в город в пятницу вечером накануне предполагаемого «переворота».

Мне хотелось избежать любых конфликтов, которые могли бы вспугнуть наших друзей и выдать наши источники информации. Григорий и Николай настаивали на том, чтобы арестовать и тут же повесить зачинщиков. Но даже полагая, что этот шаг мог предотвратить значительные волнения и, возможно, спасти драгоценные жизни в будущем, я был тем не менее уверен, что главнокомандующий крайне неодобрительно отнесется к подобным действиям, даже если они и вызовут глубокое удовлетворение среди рядового состава Мурманской армии. Все это было слишком противоестественно. Я мог лишь сделать вид, что нахожусь в полном неведении, и ограничиться рутинной сменой охраны и караулов; поэтому утром в субботу два британских офицера разместились в казармах Карельского полка, а еще один британский офицер взял командование над всеми караулами на станции и в городе. Карелы, охранявшие железнодорожный мост, были усилены пулеметной командой морских пехотинцев с «Льюисом», дополнительными пулеметами была вооружена и охрана штаба.

Когда в субботу я вышел из штаба, я с большим трудом мог сохранить безразличный вид. Почти каждый встретившийся мне русский чиновник так пристально рассматривал меня, что было нетрудно понять: мое появление оказалось неожиданным и нежеланным. Их удивление было столь сильным, что они забыли о своей обычной преувеличенной вежливости и просто глазели на меня. Я воспринял это как искренний комплимент. Едва ли нужно говорить, что я взял на заметку тех, кто проявил досаду и тем самым выдал свою вину. Разумеется, их заговор был на время отложен, в воскресенье ничего не произошло, однако мы не ослабили бдительности и не снимали дополнительную охрану еще в течение нескольких последующих недель.

ГЛАВА 10.

КОНСУЛЬТАЦИИ ПО НЕЗАВИСИМОСТИ

Численность войск, находившихся в распоряжении кемского командования, постоянно росла. В дополнение к Королевским инженерным войскам, артиллерии и Королевской службе снабжения и транспорта был прислан полностью укомплектованный полевой госпиталь под командованием подполковника Босвелла. Он разместился на Поповом Острове вместе с французской гаубичной батарей и отрядом Карельского полка.

Для обустройства госпиталя на новом месте Босвеллу после его прибытия была предоставлена нестроевая рота Карельского полка, и потом он время от времени просил дежурного карельского офицера направить в его распоряжение определенное число солдат. В одно прекрасное утро эта практика привела к ситуации, позабавившей весь полк.

Офицер, недавно переведенный из вспомогательных войск, выстроил больных для регулярного утреннего медосмотра, когда прибыла карельская нестроевая рота во главе со своим сержантом. Доктор не знал ни слова на их языке, карелы также не знали ни слова по-английски, однако они привыкли подчиняться приказам британского офицера в любых обстоятельствах. С должной серьезностью он подверг их тщательному осмотру, в результате которого отправил пятерых из них на стационарное лечение, еще четверым наложил повязки на обморожения, которых в обычной жизни они даже не замечали, а про остальных записал: «Оказана медицинская помощь без освобождения от занятий и нарядов». Сержант получил от доктора большую дозу английской соли[41], после чего, усмехаясь, отвел уцелевших — и весьма развеселившихся — солдат обратно в казарму.

Вскоре прибыл дневальный подполковника Босвелла с запиской от его адъютанта, в которой тот спрашивал, не забыли ли карелы прислать нестроевую роту. Тогда в госпиталь отправился дежурный офицер Карельского полка, чтобы разобраться в ситуации и сообщить адъютанту, что он опасается, не попадет ли в стационар вся рота, если он выделит госпиталю еще солдат. Не знаю, что на это ответил подполковник.

Помимо упомянутых пополнений, в Кемь прибыл бригадный генерал Тернер, который заместил генерала Марша на посту командующего 237-й бригадой — тот, к сожалению, был вынужден из-за проблем со здоровьем вернуться в Англию. Штаб-квартира этого разношерстного соединения располагалась в Кандалакше, однако полковник Льюин, начальник мурманского штаба, считал, что наличие в Кеми старшего по званию офицера станет отличным средством против комплекса превосходства, от которого, по его мнению, страдал я. Можно только гадать, насколько это мнение отражало советы его русских друзей; мы лишь беспокоились по поводу инструкций, данных полковником Льюином бригадному генералу, суть которых можно выразить во фразе: «Вудса нужно обуздать». С этим подходом необходимо было что-то сделать, так как он создавал подозрительную и нездоровую атмосферу в отношениях между генералом Тернером и штаб-квартирой Карельского полка, тем более что штаб бригады и квартира генерала располагались в соседних домах. Однако после того, как первая неделя прошла без каких-либо попыток приструнить меня, и узнав о том, что генералу Тернеру до смерти надоели его подчиненные, как-то днем я решил нанести ему визит как офицеру старше меня по званию и представиться.

Было заметно, что у генерала обо мне сложилось довольно странное впечатление, так как его приветствие заключалось во фразе: «Ну, и что вы хотите?» При этом он быстро оглянулся вокруг, словно в любой момент был готов схватить какое-нибудь оружие для самозащиты!