Черная беда - Ивлин Во

— Бэзил, мама хочет отправить меня домой, в Англию.

— Плохо.

— Ты правда так думаешь, милый? Знаешь, Бэзил, мне тоже совсем не хочется ехать.

— Боюсь, как бы нам всем не пришлось в ближайшее время отсюда сматываться. Скоро тут будет небезопасно… Только вот в Англию возвращаться не хочется… Может, поедем куда-нибудь еще?

— Любимый, не будем загадывать… Но что бы ни было, мы ведь обязательно увидимся, обещаешь?

— Ты фантастическая девушка, Пруденс. Так бы и съел тебя.

— Вот и съешь… делай со мной что хочешь.

Сквозь ставни пробивается полоска солнечного света; внизу под окнами мальчишка-туземец колотит молотком по мотору разбитого автомобиля.

— Мадам Байон и всех остальных женщин я отправляю на побережье. Впрочем, не думаю, чтобы начались серьезные беспорядки. Все произойдет тихо, без единого выстрела. Но мне будет спокойнее, если дамы уедут. С ними поедет мсье Флоро. Ему предстоит также выполнить очень ответственное задание взорвать мост через Лумо. Это совершенно необходимо, так как Сет держит в Матоди три полка, которые могут не перейти на нашу сторону. Поезд отходит накануне праздника. Полагаю, что за несколько часов до отхода поезда следовало бы известить о государственном перевороте мистера и миссис Шонбаум. Нам международный конфликт ни к чему. А англичане пусть заботятся о себе сами.

— В армии брожение, генерал?

— Сегодня на заседании штаба я сообщил о прибытии в Дебра-Дову принца Ахона. Армия выполнит свой долг. Вчера солдатам заплатили жалованье новыми купюрами.

— Как принц, ваше преосвященство?

— Не хуже.

— Он доволен?

— Кто знает? Большую часть дня принц спит. Он не разговаривает. Все время словно бы что-то ищет. На полу, под ногами. Наверно — цель. Он к ней привык. А вот аппетит у него хороший.

— Мистер Сил, послезавтра я поеду в Матоди. Надо там кое-что устроить. А вы не поедете?

— На этой неделе — нет, Юкумян. Хочу дождаться праздника. Посмотреть, что будет с беднягой Сетом.

— Мистер Сил, послушайтесь моего совета, поезжайте в Матоди. Я такое слышал, такое слышал… Не хотите же вы попасть в заварушку, правда?

— До меня тоже доходят разные слухи. Нет, я, пожалуй, все-таки останусь и посмотрю, чем это кончится.

— Ужасно неразумно с вашей стороны.

Советник по восточным делам не часто беспокоил Неполномочного своими визитами, однако на этот раз он пришел к нему сразу после обеда. В гостиной играли в лото «Зоопарк».

— Заходите, Уолш. Рад вас видеть. Разрешите наш спор: Пруденс уверяет, что жираф ржет, как лошадь. Это верно?

Когда игра закончилась и сэр Самсон с советником остались одни, Уолш сказал:

— Вот что, сэр. Не знаю, насколько внимательно вы следите за событиями в стране, но я счел своим долгом довести до вашего сведения, что во вторник, в день Праздника противозачаточных средств, в городе могут вспыхнуть беспорядки.

— Беспорядки? Естественно. Вообще вся эта затея не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. Мы на этот праздник не идем.

— Откровенно говоря, я и сам толком не знаю, какого рода беспорядки могут иметь место. Мне известно одно: в городе что-то происходит. Только сегодня вечером до меня дошли сведения, что французы и американцы в понедельник отбывают на побережье. Я подумал, что необходимо дать вам об этом знать.

— Подумаешь, очередная туземная драчка, только и всего! Последняя гражданская война была точно такой же. Байон все время боялся, что на него нападут. Нет, по мне, пусть уж лучше меня бомбят здесь, чем кусают москиты на побережье. Как бы то ни было, голубчик, спасибо за информацию.

— А вы не будете возражать, сэр, если мы с женой тоже поедем на побережье?

— Сделайте одолжение. Только рад буду. Заодно и почту отвезете. Счастливого пути. Хотя, если говорить честно, я вам не завидую.

Утром накануне праздника Бэзил, как всегда, отправился в министерство. Войдя в кабинет, он увидел, что господин Юкумян запихивает в холщовый саквояж некоторые не слишком тяжелые и наиболее ценные музейные экспонаты.

— У меня они, если что случится, будут в безопасности, — пояснил финансовый директор. — В одиннадцать у меня поезд. Еле билет достал. На побережье едут многие умные люди. Вы бы тоже поехали, мистер Сил. Я все устрою в лучшем виде.

— Ты говоришь «если что случится». А что, собственно, должно случиться?

— Ничего не знаю, мистер Сил. Я ведь вопросов не задаю. Я про себя так решил: если начнется заварушка, лучше быть на берегу. В воскресенье во всех городских церквах читали проповеди против контроля над рождаемостью. Мне об этом госпожа Юкумян рассказала — она женщина набожная, в церковь каждый день ходит. Но, думаю, дело не только в противозачаточных средствах. Думаю, генерал Коннолли что-то знает. Поедемте со мной на побережье, а, мистер Сил? Нет?

Работы в это утро почему-то не оказалось: не было ни писем, на которые Бэзил обязан был отвечать, ни записок из дворца — складывалось лось впечатление, что в Министерстве модернизации внезапно пропала необходимость. Бэзил вышел из своего кабинета, запер дверь, ключ положил в карман и отправился во дворец. При виде Бэзила стоявшие у ворот офицеры охраны перешли на шепот.

Сет стоял у письменного стола в элегантном сером костюме и в штиблетах мышиного цвета и изучал план реконструкции столицы.

— На бульваре Сета прекращена работа. Джеггер распустил рабочих. Почему?

— Потому что ему уже три недели не платят. Новые банкноты ему не нравятся.

— Предатель. Я его расстреляю. Уже час назад я послал за Коннолли. Где он?

— Многие европейцы уехали сегодняшним поездом на побережье. Впрочем, думаю, Коннолли среди них не было.

— Европейцы уезжают? Что ж, их дело. Город полон моими людьми. Я сам видел их с башни в полевой бинокль. Весь день они прибывают в столицу по четырем дорогам… Но работа должна продолжаться. Англиканский собор, например, уже давно надо было снести. И его не будет — даже если для этого мне самому придется разбирать его по кирпичику голыми руками! Вы же видите, на его месте будет проходить Северная магистраль. Вот она на плане прямая, как штык…

— Сет, по городу ходят слухи. Говорят, завтра могут быть волнения.

— У меня волнения каждый день. И завтрашний ничем не отличается от любого другого.

В тот вечер леди Милдред и мисс Тин увидели очень странное зрелище. Они пили чай у епископа и в отель возвращались пешком, длинной дорогой, чтобы подышать воздухом — вечер выдался великолепный. Проходя мимо англиканского собора, они обратили внимание на молодого человека в сером костюме, который, в полном одиночестве, отбивал гранитную кладку на арке западного нефа. Трудился он, в отличие от азанийских рабочих, не покладая рук.

— Как он похож на императора!

— Не смешите меня, Сара.

Предоставив молодому человеку в серой паре столь же энергично трудиться и дальше, дамы вернулись в отель, где с отъездом Юкумянов хозяйство совершенно разладилось.

— Только мы с таким трудом приучили их к своим вкусам… пожаловалась леди Милдред.

Наутро дамы проснулись очень рано. Их разбудил шум под окнами: переругивались и шаркали ногами люди, стучали копытами мулы и пони, сигналили машины. Леди Милдред открыла ставни и выглянула на оживленную улицу. Подошла к окну и мисс Тин,

— Я звоню уже двадцать минут. Похоже, в отеле нет ни души. Она не ошиблась — прислуга ушла накануне вечером, после обеда, и не вернулась. По счастью, у леди Милдред нашлись печенье, бульонные кубики и спиртовка, без которой она за границу ездить не отваживалась. Пока дамы завтракали наверху печеньем с горячим бульоном, а солнце, такое же жгучее и ослепительное, как и в любой другой, менее памятный день, медленно вставало над городом, толпа на улице все прибывала, с каждой минутой становясь все больше и многоцветнее. Пыль подымалась из-под ног и, переливаясь на солнце, повисала в воздухе.

— Императору повезло с погодой. Это тебе не английские праздники под проливным дождем? Помните слет девочек-скаутов: когда вдруг пошел жуткий град? Кажется, это тоже было в августе, да? Как девчонки ревели, никогда не забуду!

Праздничная процессия должна была пройти мимо отеля «Император Сет», поэтому витрины выходивших на улицу магазинов были предусмотрительно заколочены, а некоторые жильцы соорудили у себя под окнами нечто вроде трибун и балконов, откуда можно было наблюдать за шествием. Несколько недель назад, когда впервые стало известно о празднике, господин Юкумян всячески разрекламировал эти трибуны и балконы и даже взялся продавать на них билеты, однако планам этим, как и многим другим, ввиду предстоящих волнений не суждено было сбыться. Тем не менее сегодня, памятуя о посулах господина Юкумяна, в отель заявились два-три индийца, грек и четверо азанийцев в праздничных нарядах. Войдя, они осмотрели опустевший вестибюль, заглянули в ресторан, поднялись по лестнице и в конце концов добрались до комнат, где жили англичанки. Закаленные тяжелой, полной невзгод и несправедливостей жизнью, индийцы не обратили на протесты англичанок никакого внимания, пододвинули кровать к окну, уселись поудобнее и стали терпеливо ждать, грызя орехи и выплевывая на пол скорлупу. Последовав их примеру, остальные непрошеные гости заняли места у других окон, причем грек любезно предложил мисс Тин сесть рядом с ним, а ее отказ воспринял с явным недоумением. Тем временем две азанийки, разгуливая по комнате и весело щебеча, с живым любопытством рылись в комоде и с интересом разглядывали предметы, стоявшие на умывальнике и на туалетном столике.