Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Бодуэн отошел на склоны горы Табор (Фавор), возвышающийся над Тивериадой, где вскоре к нему присоединились войска из Антиохии и Триполи. Теперь он использовал намного более осторожную стратегию, держал свои силы в оборонительной позиции и патрулировал регион, но избегая прямых контактов с врагом. В течение четырех недель обе стороны оставались в этом же районе, испытывая терпение друг друга, но, столкнувшись с такими крупными силами франков, Маудуд и Тугтегин не рискнули двигаться на юг к Иерусалиму и смогли только организовать ряд набегов. В августе мусульмане вернулись за Иордан, оставив, по словам хрониста из Дамаска, врага униженным, сломленным и подавленным. В качестве доказательства своего триумфа мусульмане послали добычу, франкских пленных и головы убитых христиан султану Багдада. Бодуэн уцелел, хотя и не без существенного ущерба своей репутации.[93]

Маудуд принял фатальное решение провести раннюю осень в Дамаске. Там он вместе с Тугтегином 2 октября 1113 года отправился на пятничную молитву в мечеть и был смертельно ранен внезапно напавшим на него убийцей. Нападавшего схватили и обезглавили, его тело впоследствии сожгли, но ни его личность, ни его мотивы так никогда и не были установлены. Подозревали, что он член тайной секты низаритов. Эта небольшая фракция исмаилитской ветви шиитского ислама, изначально появившаяся в Северо-Восточной Персии, начала играть значительную роль в ближневосточной политике в начале XII века. Имея ограниченные ресурсы, секта приобрела силу и влияние, убивая своих врагов, и, поскольку ходили слухи, что ее члены принимают гашиш, у них со временем появилось новое название — ассасины. При жизни Ридвана ибн Тутуша секта стала играть важную роль в Алеппо, но после его смерти в 1113 году ее изгнали из города. Тогда ассасины нашли другого союзника в лице Тугтегина, и по этой причине атабека многие считали замешанным в убийстве Маудуда. Степень причастности Тугтегина неясна, но одних только слухов оказалось достаточно, чтобы изолировать его от Багдада и обеспечить восстановление более или менее дружественных отношений между Дамаском и Иерусалимом.[94]

Франкам кризис 1113 года несомненно доказал необходимость совместного сопротивления мусульманской агрессии; он также подтвердил мудрость осторожной оборонительной стратегии. В целом события 1111 и 1113 годов сформировали модель латинской военной практики, которая просуществовала большую часть XII века: перед лицом сильного агрессора франки объединились, организовали оборону, стремились патрулировать находящиеся под угрозой районы и не давать противнику свободы маневра, одновременно упорно избегая открытых сражений.

Именно этот подход установил князь Роджер Антиохийский, в 1115 году впервые столкнувшись с реальной угрозой своему правлению. Единственная разница заключалась в том, что в этом случае он пользовался поддержкой не только своих соотечественников-латинян, но и мусульманских правителей Сирии. Учитывая беспорядки в Алеппо, султан Багдада увидел возможность взять под контроль город и восстановить свою власть на Ближнем Востоке. Для этого он спонсировал новую экспедицию за Евфрат, на этот раз ее возглавил персидский военачальник Бурсук, эмир Хамадана.

Перспектива прямой интервенции вызвала беспрецедентную реакцию у вечно враждующих мусульманских правителей Сирии. Тугтегин вступил в союз со своим зятем Иль-гази из Мардина, ведущим представителем туркменской династии, известной как Артукиды, который господствовал в регионе Дийяр-Бакр в верховьях Тигра. Вместе Тугтегин и Иль-гази взяли временный контроль над Алеппо и отправили посольство в Антиохию с предложением мирных переговоров. Сначала Роджер отнесся к мусульманам с подозрением, но вскоре пошел им навстречу, вероятно не без влияния своего ведущего вассала Роберта Фиц-Фулька Прокаженного, который имел владения на восточной границе княжества и установил хорошие отношения с Тугтегином. В начале лета был должным образом оформлен договор о военном сотрудничестве и началась подготовка к вторжению Бурсука.

Добравшись до Сирии и обнаружив, что Алеппо для него закрыт, Бурсук последовал примеру Маудуда Мосульского в 1111 году и стал искать поддержки Шайзара для нападения на южные границы Антиохии. Роджер ответил тем же, отправив двухтысячное войско, чтобы занять позиции в Апамее, возможно вместе с Бодуэном II Эдесским. Там собрался необычайный панлевантийский союз. Тугтегин, верный своему слову, присоединился к Роджеру — его людей было около 10 тысяч, в августе прибыли Бодуэн I и Понс Триполийский. Эти силы держались все лето, причем мусульмане и христиане не испытывали трудностей в общении.

Оказавшись перед лицом столь мощного противника, Бурсук делал все от него зависящее, чтобы спровоцировать открытое сражение, — устраивал засады, совершал набеги на плато Суммак. Поддерживать дисциплину в условиях постоянных провокаций было трудно, и Роджер пригрозил ослепить любого, кто нарушит порядок. Латиняне и их союзники из Дамаска упорно придерживались своей тактики. Крайне раздосадованный Роджер отступил от Шайзара. Опасность для Сирии миновала, и коалиция распалась.

Роджер вернулся в Антиохию, но в начале сентября стало ясно, что уход Бурсука — военная хитрость. Он отошел к Хаме, дождался роспуска армии противника и теперь, сделав круг, снова появился в северной части плато Суммак, сея смерть и разрушения. Княжество оказалось в реальной опасности, а Роджер — в чрезвычайно затруднительном положении, отрезанный от своих союзников. Остался только Бодуэн Эдесский, войска которого оставались в княжестве. Должен ли Роджер терпеливо дожидаться повторного сбора латино-мусульманской коалиции, предоставив Бурсуку право безнаказанно грабить сирийскую территорию, или следует рискнуть и действовать независимо? По сути, он оказался перед тем же выбором, что и Бодуэн I двумя годами раньше. Несмотря на вроде бы очевидный урок, 12 сентября князь Антиохии собрал свою армию в Ругии и двинулся на перехват врагу. В его распоряжении было от 500 до 700 рыцарей и, вероятно, 2–3 тысячи пехотинцев, иными словами, численное преимущество противника составляло примерно два к одному или больше. Латиняне свято верили в силу Истинного креста — эта реликвия всегда была с ними, и свою духовную чистоту — все необходимые очищающие душу ритуалы были выполнены. И тем не менее Роджер не мог не понимать, что ставит на карту будущее франкской Сирии.

На этот раз удача оказалась на стороне христиан, да и разведка у них была организована лучше. Следуя через долину Рудж, Роджер разбил лагерь в Хабе, постоянно разыскивая признаки присутствия армии Бурсука. Утром 14 сентября разведчики принесли сведения: враг стоит лагерем неподалеку в долине Сармин и не знает о приближении христиан. Роджер организовал внезапную атаку, обратившую мусульман в паническое бегство на склоны близлежащего холма Телль-Данит, где они вскоре были настигнуты. Бурсук бежал, и Роджер получил возможность в полной мере насладиться победой. Захваченная в мусульманском лагере добыча оказалась столь богатой, что на ее распределение между людьми ушло три дня. Роджер рискнул и выиграл, но, сделав это, он создал ненужный прецедент для горячих голов в будущем.[95]

Последние годы короля Бодуэна

Король Бодуэн I вновь подтвердил свою склонность к неосторожным, пожалуй, даже невыполнимым деяниям той же осенью. На востоке за рекой Иордан, между Мертвым морем и Красным морем располагался сухой, негостеприимный и по большей части незаселенный регион. Сегодня он примерно соответствует границам Иордании. В XII веке этот район назывался Трансиорданией. Несмотря на его малонаселенность, он являлся жизненно важным, поскольку по нему проходили торговые пути между Сирией и городами Египта и Аравии. Бодуэн уже вторгался в этот район в 1107 и 1113 годах, но это были ограниченные, так сказать, пробные кампании. Теперь в конце 1115 года он решил предпринять попытку франкской колонизации района, которая стала бы первым шагом к установлению контроля над транслевантийской торговлей. Отправившись с 200 рыцарями и 400 пехотинцами к похожему на курган обнажению пород, которое местное население называло Шобак, он наскоро соорудил крепость Монреаль — Королевская Гора. Потом он вернулся в этот район в следующем году и создал небольшой аванпост на побережье Красного моря в Акабе. Этими шагами Бодуэн начал процесс территориальной экспансии, который принес большую пользу королевству в будущем.

После жестокого недомогания зимой 1116/1117 года Бодуэн несколько месяцев выздоравливал, но к началу 1118 года был готов к новым военным подвигам. В марте он организовал рейд в Египет, достигнув восточных рукавов Нила. Он находился на гребне успеха, когда неожиданно ему стало совсем плохо. Дала о себе знать старая рана, полученная еще в 1103 году, от которой он так до конца и не оправился. Находясь на территории врага, король испытывал такие боли, что не мог сидеть верхом. Для него соорудили носилки, на которых он начал обратный путь в Палестину. 2 апреля 1118 года процессия достигла маленького приграничного поселения Аль-Ариш. Там король исповедовался, получил последнее причастие и умер.