Ветер военных лет - Глеб Бакланов

Саперы отряда заграждения, выдвинувшись за передовую линию, ползком продвигались навстречу танкам по совершенно ровной, открытой местности, разбрасывая противотанковые мины. Танки продолжали движение и вплотную подошли к линии обороны полка.

Бойцы, в свое время прошедшие обкатку танками во время учений и минувших боев, не дрогнули. Распластавшись на земле, вдавившись в крошечные окопчики, они собрались пропустить их и встретить пехоту огнем пулеметов и автоматов.

И вот тут произошло нечто ошеломляющее и страшное. Десятка два танков почти одновременно выбросили из своих металлических чрев, видимо под огромным давлением, огненные струи. Каждая струя, окутанная облаком черного дыма, становилась все толще, шире и метрах в пятидесяти от танка обрушивалась на землю, заливая морем огня окопы, сжигая траву и людей. Казалось, полыхал сам воздух, небо, все вокруг. Это была огненная смерть.

Так мы впервые столкнулись с огнеметными танками.

Первая линия полка дрогнула и побежала назад.

Подоспевшие на бронетранспортерах фашисты прямо с машин открыли автоматный огонь. Другие спрыгнули на землю, устремились за отходящими бойцами, на ходу строча из автоматов. Подразделения продолжали отходить, неся огромные потери. Было ясно, что немцы могут не только оттеснить, но и опрокинуть, смять весь полк.

Я кинулся к телефону и отдал распоряжение:

— Барашенский, немедленно сюда всех имеющихся саперов с минами! Быстрее! Быстрее!

Командующему артиллерией приказал:

— Клебановский, весь артполк на прямую наводку! Затем я вызвал штаб корпуса. Родимцев выслушал молча и коротко сказал:

— Держитесь. Помощь организую. Для этого нужно время.

«Время»! Какое время? Все могло решиться буквально за пятнадцать двадцать минут.

Я снова снял трубку и попросил вмешательства Жадова. Тот ответил более обнадеживающе:

— Сделаем все, чтобы ускорить поддержку. Держитесь!

Я снова взглянул на поле боя. По нему гулял огненный смерч, не давая бойцам возможности организоваться, закрепиться, зацепиться, найти хоть какое-то укрытие. Немцы продолжали теснить наших, танки неудержимо двигались вперед.

И в это время сделали невозможное артиллеристы дивизии. 32-й гвардейский артиллерийский полк и 4-й истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион вывели орудия на прямую наводку и ударили по танкам. Несколько из них взорвались как пороховые бочки. Другие сбавили ход и начали в нерешительности останавливаться. Под их гусеницы полетели связки гранат. Некоторые машины подорвались на противотанковых минах, разбросанных саперами.

Командир артполка майор М. 3. Войтко подбадривал артиллеристов и давал лишь одну команду:

— Еще! Еще!

Артдивизион майора И. Г. Розанова тоже прямой наводкой гвоздил фашистские танки, разрывая снарядами броню.

Немцы дрогнули. Танки начали разворачиваться и уходить. 25 боевых машин, вклинившихся в нашу оборону, удалось поджечь или расстрелять в упор. Остальные поспешно отступили и скоро скрылись из виду.

Подсчитывать потери было некогда. Впрочем, тяжесть их не вызывала сомнений. Особенно тяжелые потери понес 3-й батальон гвардии капитана П. Г. Мощенко, в котором уцелело буквально несколько человек. В этом скоротечном бою полегла не одна сотня храбрых гвардейцев, тех, кто насмерть стоял под Сталинградом и выстоял там. При этом мы потеряли выгодную высоту, которую легко заняли незадолго до этого.

Всю вторую половину дня ждали новой контратаки. Но еще больше — ночи, спасительной темноты, необходимой для того, чтобы прийти в себя после потрясения от первой встречи с огнеметными танками. Правда, эта встреча для нашей дивизии была первой и последней. Больше этих адских машин, изрыгающих пламя с температурой более 1500 градусов, мы не видели.

Начало смеркаться. Мы все еще ждали. Но ничего не произошло. Со стороны противника не раздалось ни выстрела. Видно, в этом страшном бою немцы тоже понесли большие потери. Чтобы зализать раны, им требовалось время.

За ночь нам удалось перегруппироваться. Ждать подкреплений или отдыхать более основательно не было смысла: немцы ведь в это время тоже отдыхали и приводили в порядок свои части. Поэтому утром, едва только рассвело, мы перешли в наступление правым флангом и сбита с позиции противника, видимо не ожидавшего, что дивизия так быстро оправится после вчерашних событий; овладели населенными пунктами Червоный Прапор, Марьино.

Дивизия упорно шла на Полтаву. Нет, я позволил себе выразиться неточно: дивизия не шла, она пробивалась с тяжкими боями, преодолевая не просто упорное, а все возрастающее сопротивление противника. Видимо, немцы старались изо всех сил задержать здесь наступающие части Красной Армии, чтобы успеть отвести свои войска за Днепр.

Во второй половине дня 3 сентября, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, до полка пехоты гитлеровцев, поддержанные 30 танками, контратаковали наши боевые порядки из района Высокополъя. Удар пришелся по 39-му полку, немцам удалось отрезать его от главных сил дивизии. Но гвардейцы при поддержке артиллеристов прорвали вражеское кольцо и соединились со своими.

В тяжелых, кровопролитных боях прошло около трех недель.

В начале двадцатых чисел сентября, пожалуй именно в ночь на двадцатое, начался отход танковой дивизии СС «Мертвая голова». Она пятилась медленно, жестоко огрызаясь, как злобное животное, получившее тяжелую рану.

Хорошо помню, что вечером 19 сентября в дивизию приехали командующий армией генерал-лейтенант А. С. Жадов и комкор генерал-майор А. И. Родимцев. До поздней ночи сидели мы в штабе дивизии и обсуждали план дальнейших действий.

У командарма родилась интересная мысль: создать сильный подвижной передовой отряд, в задачу которого входило выйти к реке Ворскле в районе Михайловка, Курчумовка, форсировать ее и обеспечить условия для переправы нашей дивизии и других соединений армии. Сидя над картой, разложенной на грубооструганном столе, Алексей Семенович в задумчивости водил карандашом по извилинам Ворсклы, а потом спросил:

— Что думает комдив о ядре передового отряда? Кто может справиться с задачей?

Я несколько помедлил с ответом, но все-таки вполне уверенно сказал:

— По-моему, тридцать девятый полк. Родимцев слегка поморщился:

— Полк сильно потрепан. Вы сами же только что докладывали о его потерях:

— Зато проверен на прочность, Александр Ильич, — ответил я.

— Дело даже не в этом, — вмешался Жадов. — У полка отличные исходные позиции. Он находится как раз на выгодном направлении. Это позволит ему обходить очаги серьезного сопротивления, не ввязываясь в затяжные бои. А что потрепан — так в нашей власти усилить его.