Стихотворения. Проза - Дмитрий Владимирович Веневитинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В сырой земле, в немой гробнице.
Но сильных чтят благие боги,
И он на крыльях облаков
168 Пронесся в горные чертоги,
Геройских жительство духов.
А я вдоль таинственного брега,
Ночным туманом окружен,
172 Всегда скитаться осужден
Под хладными волнами Лега[167].
О скальд, какой враждебный бог
Среди отчаянного боя
176 Тебе невидимо помог
Сразить отважного героя
И управлял рукой твоей?
Ты победил судьбой жестокой.
180 Увы! от родины далеко
Могила будет твой трофей!
Уже я вижу пред собою,
Я вижу алчущую смерть,
184 Готову над моей главою
Ужасную косу простерть,
Уже железною рукою
Она меня во гроб влечет.
188 Прощай, прощай, красивый свет,
Навеки расстаюсь с тобою,
А ты, игривый ветерок,
Лети к возлюбленной отчизне,
192 Скажи родным, что лютый рок
Велел певцу расстаться с жизнью
Далеко от страны родной!
Но что пред смертью, погибая,
196 Он пел, о них воспоминая,
И к ним перелетал душой.
Уже настал мой час последний,
Приди, убийца, я готов.
200 Приди, рази, пусть труп мой бледный
Падет пред взорами врагов.
Пусть мак с травою ароматной
Растут могилы вкруг моей.
204 А ты, сын севера, над ней
Шуми прохладою приятной».
Умолкнул, но долго и сами собой
Прелестной гармонией струны звучали,
208 И медленно в поле исчез глас печали.
Армин, вне себя, с наклоненной главой
Безмолвен сидел средь толпы изумленной, —
Но вдруг, как от долгого сна пробужденный:
212 «О скальд! что за песнь? что за сладостный глас?
Всклицал он. — Какая волшебная сила
Мне нежные чувства незапно внушила?
Он пел — и во мне гнев ужасный погас.
216 Он пел — и жестокое сердце потряс.
Он пел — и его сладкозвучное пенье,
Казалось, мою утоляло печаль.
О скальд... О Эльмор мой... нет. Мщение, мщенье!
220 Убийца! возьми смертоносную сталь...
Низвергни алтарь... пусть родные Эгила
Счастливее будут, чем горький отец.
Иди. Ты свободен, волшебный певец».
224 И с радостным воплем толпа повторила:
«Свободен певец!» Благодарный Эгил
Десницу Армина слезами омыл
И пред благодетелем пал умиленный.
228 Эгил возвратился на берег родной,
Куда с нетерпеньем, под кровлей смиренной,
Ждала его мать с молодою сестрой.
Унылый, терзаемый памятью злою,
232 Он проклял свой меч и сокрыл под скалою.
Когда же, задумчив, вечерней порой,
Певец любовался волнением моря,
Унылая тень молодого Эльмора
236 Являлась ему на туманных брегах.
Но лишь на востоке краснела Аврора,
Сей призрак, как сон, исчезал в облаках.
ЕВПРАКСИЯ[168]
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Шуми, Осетр[169]! Твой брег украшен
Делами славной старины;
Ты роешь камни мшистых башен
И древней твердый стены,
5 Обросшей давнею травою.
Но кто над светлою рекою
Разбросил груды кирпичей,
Остатки древних укреплений,
Развалины минувших дней?
10 Иль для грядущих поколений
Как памятник стоят оне
Воинских, громких приключений?[170]
Так, — брань пылала в сей стране;
Но бранных нет уже: могила
15 Могучих с слабыми сравнила.
На поле битв — глубокий сон.
Прошло победы ликованье,
Умолкнул побежденных стон;
Одно лишь темное преданье
20 Вещает о делах веков
И веет вкруг немых гробов.
Взгляни, как новое светило,
Грозя пылающим хвостом,
Поля рязански озарило
25 Зловещим пурпурным лучом.
Небесный свод от метеора
Багровым заревом горит.[171]
Толпа средь княжеского двора
Растет, теснится и шумит;
30 Младые старцев окружают
И жадно ловят их слова;
Несется разная молва,
Из них иные предвещают
Войну кровавую иль глад;
35 Другие даже говорят,
Что скоро, к ужасу вселенной,
Раздастся звук трубы священной
И с пламенным мечом в руках
Промчится ангел истребленья.
40 На лицах суеверный страх,
И с хладным трепетом смятенья
Власы поднялись на челах.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Средь терема, в покое темном,
Под сводом мрачным и огромным,
Где тускло меж столбов мелькал
Светильник бледный, одинокий
5 И слабым светом озарял
И лики стен, и свод высокий
С изображением святых, —
Князь Федор, окружен толпою
Бояр и братьев молодых.
10 Но нет веселия меж них:
В борьбе с тревогою немою,
Глубокой думою томясь,
На длань склонился юный князь.
И на челе его прекрасном
15 Блуждали мысли, как весной
Блуждают тучи в небе ясном.
За часом длился час, другой;
Князья, бояре — все молчали,
Лишь чаши звонкие стучали
20 И в них шипел кипящий мед.
Но мед, сердец славянских радость,
Душа пиров и враг забот,
Для князя потерял всю сладость,
И Федор без отрады пьет.
25 В нем сердце к радости остыло...
Ты улетел, восторг счастливый,
И вы, прелестные мечты,
Весенней жизни красоты.
Ах, вы увяли, как средь нивы
30 На миг блеснувшие цветы!
Зачем, зачем тоске унылой
Младое сердце он отдал?
Давно ли он с супругой милой
Одну лишь радость в жизни знал?
35 Бывало, братья удалые
Сбирались шумною толпой:
Меж них младая Евпраксия
Была веселости душой,
И час вечернего досуга
40 В беседах дружеского круга,
Как чистый быстрый миг, летел.
. . . . . . . . . . . . . . .
Но грозные татар полки,
Неистовой отваги полны,
Уже вдоль быстрый реки
45 Как шумные
