Перекати-поле - Лейла Мичем

Жуя свой сэндвич, он сокрушался, что мало знает об этой семье, поскольку они переехали к ним из другого города. Ему было известно, что живут они в просторном фермерском доме с множеством пристроек, расположенном на довольно большом участке земли сразу за границей города. Дом и земля достались им по наследству после смерти отца Бетти. Лу Харбисон работал инженером в городском предприятии коммунальных услуг, а Бетти была домохозяйкой, продавала соседям яйца и овощи с их фермы. Они оба прожили в их округе всю свою жизнь. Детей у них было двое. Дочь Синди, выйдя замуж за какого-то парня из Оклахома-сити, жила сейчас в Амарилло. Сын Донни родился несколько неожиданно лет через шесть-семь после Синди. Дочь Деке, Мелисса, как-то говорила ему, что познакомилась с ним в прошлом году в летнем лагере их оркестра. Она находила его привлекательным парнем, но не питала никаких надежд, что они когда-нибудь могут быть вместе, поскольку он имел отношение к главному и непримиримому сопернику команды Керси.

Единственный случай, когда окружной шериф официально пересекался с Харбисонами, произошел зимой пару лет тому назад: тогда его вызвали разобраться в ситуации с взбесившейся домашней собакой. Лу был не в состоянии пристрелить ее. Деке тогда оказал им эту услугу, предварительно отослав всю семью в дом и пообещав в утешение, что их Дот практически ничего не почувствует. Он помнил радушных хозяев этого дома. Чуть позже Бетти прислала ему записку с благодарностью, приложив к ней набор своих очень вкусных домашних джемов.

Но лучше всего Деке запомнилось, что Харбисоны, включая и Донни, были очень набожными католиками. Римская католическая церковь строго запрещает суицид, ибо наказанием за это является потеря бессмертия души. Деке раздумывал над тем, что же такое могло вынудить Донни лишить себя жизни и оставить родителей в ужасном эмоциональном состоянии? Ведь теперь они на всю жизнь обречены терзаться мыслью, что их сын будет вечно гореть в аду.

К тому времени когда Деке подъехал к их дому, солнце уже окончательно село, оставив в бескрайнем небе над «Ручкой сковородки» лишь красновато-серый след, напоминавший кровь, сочащуюся из нарывающей раны. Лу, вероятно, предпочел бы, чтобы Деке приехал не на своей служебной машине с надписью «ШЕРИФ» на двери, но сейчас он был на службе и поэтому предоставил Лу самому придумывать объяснения, что полицейский делал возле его дома. Да и особо переживать по поводу того, что могут подумать соседи, тут не приходилось. Деке прикинул, что до ближайшего жилья в любом направлении было не меньше мили.

Деке даже не успел отстегнуть ремень безопасности, как на переднее крыльцо вышел Лу; на осунувшемся лице застыло горестное выражение. Он закрыл за собой дверь и встретил Деке на дорожке к дому.

— Давайте сразу пройдем в сарай, шериф. Я очень благодарен вам, что вы приехали один.

— Мне жаль, что мы с вами встретились по такому печальному поводу. Примите мои соболезнования, Лу.

Ничего не ответив на это, Лу повел его к сараю, который располагался довольно далеко от дома. Он частично был переделан под зимнее жилье для кур Бетти, и здесь стоял сильный запах курятника. У входа Лу отступил в сторону и мрачно предложил шерифу зайти первому.

Когда Деке вошел, он почувствовал, как ему сдавило грудь. На нижней балке, использовавшейся для сушки цветов и трав, безвольно висело тело мальчика, который с виду был ровесником его дочери. От подбородка до кончиков белых спортивных носков он был укутан в голубое одеяло. Деке обратил внимание, что ноги его были всего в нескольких сантиметрах от пола, достаточно близко, чтобы встать на цыпочки, если бы ему этого захотелось. Вокруг было разбросано несколько журналов сексуального содержания, а один из них был открыт на странице с фотографией, очень напоминавшую эту реальную сцену. На соседнем стуле, рядом с парой ровно выставленных потертых ботинок, лежали аккуратно сложенные джинсы и белые трусы в обтяжку.

— Боже мой, Лу, — сказал Деке, сморщив нос от сладковатого запаха разложения. — Что здесь произошло?

— Мы думали, это вы нам скажете, — ответил Лу. — Потому что мы с Бетти точно этого не понимаем. Вы снимите это одеяло, шериф. Все в порядке.

Содрогнувшись от того, что он ожидал там увидеть, Деке осторожно, чтобы оставить нетронутым место преступления, шагнул вперед и кончиками пальцев стянул одеяло.

— Ох, Господи Иисусе, Лу…

Мальчик был обнажен, живот его раздулся, и на нем уже появились зеленоватые следы разложения. Вокруг шеи был завязан толстый шнур промышленного удлинителя.

— В таком виде его обнаружила Бетти, — сказал Лу. — Как вы называете этот вид… сексуальных извращений, шериф?

— Автоэротическая асфиксия, — ответил Деке, вновь набрасывая одеяло на голое тело мальчика. — Я не очень в курсе, знаю только, что это одна из самых последних сексуальных причуд. — Он показал на страницу раскрытого журнала. — Похоже, здесь даются пояснения. В принципе, дело заключается в том, что человек во время мастурбации подвешивает себя, чтобы перекрыть доступ кислорода к мозгу. Очевидно, недостаток кровообращения и кислорода как-то увеличивает сексуальное наслаждение.

Лу, похоже, был близок к обмороку. Деке взял его за руку и вывел из сарая на задний двор. В окне кухни появилась Бетти Харбисон, серое лицо которой сейчас напоминало лицо утопленницы.

— Как ваша жена пережила это? — спросил Деке, тут же мысленно одернув себя за этот абсурдный вопрос.

— Примерно так, как и можно было ожидать. Она безутешна. Все это какая-то нелепая бессмыслица. Это настолько на него не похоже…

— Что именно?

— Бетти хорошо воспитывала нашего мальчика. Он во многих отношениях похож на нее. Любит, чтобы все было аккуратно и опрятно. Он оставил беспорядок на кухонном столе…

— Что вы имеете в виду?

— Я ничего не понимаю в этих делах… эта автоэротика… или как там вы ее называете. Мне кажется, что он спешно вышел, когда ел за кухонным столом. Он вскочил и оставил надкусанный сэндвич и несколько бисквитов, намазанных арахисовым маслом. Повсюду были крошки, у банки с маслом крышка снята, откручена пробка на бутылке с горчицей. Он так никогда раньше не делал. Всегда после себя все убирал.

— Можете мне показать то, о чем вы говорите?

— Конечно.

Через заднюю дверь они прошли в кухню, достаточно просторную, чтобы оборудовать там меблированную комнату для сдачи жильцам в аренду. За большим круглым столом сидела Бетти, безмолвная и шокирующе бледная. Деке заставил себя не отводить глаза, когда она подняла на него убитый горем взгляд.