Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

— Похоже на рецепт бабушкиного супа из репы, — еле слышно пробормотала Кьяра, а потом уже громко добавила: — Мне кажется, порошок готов. Взгляните.

Через шелковую маску она осторожно подула на мелкопомолотый порошок, и небольшая порция красной пыли легко взметнулась в воздух и снова опустилась в ступу. У Руана пробежала по спине дрожь. В этом красном порошке таилась ужасная смерть — попав в легкие, он буквально разрывал их на части. Кьяра это тоже знала, и поэтому, даже будучи в маске, она отвернулась в сторону перед тем, как сделать вдох.

— Отлично! — похвалил Франческо. — Дыхание девственницы — вот тот элемент, которого нам, быть может, недоставало. Теперь возьми серебряную мерную ложку и помести полученный порошок в атанор.

Кьяра взяла небольшую ложку, закрученную наподобие рожка, и осторожно, маленькими порциями, перенесла порошок в печь. Закончив, она положила ложку на стол и отступила от атанора.

— Готово, магистр Руанно, — сказала она.

Руан подошел к печи и отмерил необходимое количество витриоли. Она была прозрачной, как вода, но по консистенции напоминала жидкий мед. Он осторожно вылил ее поверх измельченной в пыль прокаленной ртути. Чтобы запустить реакцию, важно было делать это как можно медленнее. Понемногу на дне атанора начали формироваться белые кристаллические гранулы. Закончив свой этап работы, Руан повернулся к девушке:

— Экстракт терпентина находится вон в той колбе.

Кьяра взяла колбу и вытащила из нее пробку.

— А что произойдет, когда я вылью это в печь?

— Сразу никакой видимой реакции быть не должно. Но все равно, осторожность не помешает.

Она на секунду закрыла глаза. Неужели для молитвы? Затем она медленно и плавно подняла колбу над атанором и вылила содержимое внутрь.

Белые кристаллы закружились и начали растворяться в жидкости. Это был признак того, что все идет хорошо.

— А теперь, — объявил Франческо, — я закрою атанор и приведу жидкости во вращение. Отойдите оба.

На самом деле уже не было никакой опасности, но это было в духе Франческо — окутать все атмосферой таинственности. Руан отступил и жестом приказал Кьяре сделать то же самое. На ней все еще была шелковая маска.

Атанор помещался на механизме, который можно было привести во вращение с помощью ножной педали. Франческо закрыл печь крышкой и начал ее вращать — сначала медленно и осторожно, но затем все быстрее и энергичнее. Губы его беззвучно шевелились — он произносил про себя какие-то латинские заклинания.

— Готово, — сказал он наконец. — Теперь мы вместе запечатаем атанор и поместим его на огонь, соединив с алембиком и ретортой. Растворенная субстанция должна быть сублимирована три раза подряд. В результате первой сублимации должна получиться насыщенная вода.

— И сколько времени это займет? — спросила Кьяра.

— Весь процесс занимает несколько дней, — сообщил Франческо. — Каждый этап нашей великой работы требует времени и терпения.

— Несколько дней?!

Руан улыбнулся.

— Нам не нужно всем троим присутствовать при этом процессе, — объяснил он. — Теперь, когда началась стадия насыщения, мы будем следить за ней по очереди. Не волнуйся, сестра Кьяра, у тебя на все хватит времени. И на сон, и на еду, и на поручения донны Химены.

— А у тебя, магистр Руанно, — прервал его Франческо, — будет достаточно времени, чтобы тайно встречаться со своими гонцами, которые то и дело снуют между Флоренцией и Лондоном. Что ты на это скажешь?

В голосе великого герцога чувствовалось раздражение. Руана покоробило то, что Франческо позволил себе подобное замечание в присутствии девушки. Он подумал, не переступил ли он тонкую грань между своей преданностью дому Медичи и горячим желанием выгнать английского узурпатора Лоуэлла из поместья Милинталл Хаус и вогнать его в такую же нищету, какую узнала его мать — несчастная овдовевшая женщина на сносях.

— Вполне возможно, — спокойно ответил Руан. — Но я никогда не скрывал от вас тот факт, что поддерживаю связи с соотечественниками.

— Теперь, когда мы приступили к новой стадии нашего великого дела, я хочу, чтобы ты полностью посвятил себя работе. Все эти заговоры, планы отмщения и женщины слишком занимают твой ум. Забудь на время обо всем этом.

Руан склонил голову в знак покорности, но на самом деле чтобы скрыть истинное выражение своего лица. Насчет женщин великий герцог явно загнул.

— Я выполню вашу просьбу, магистр Франческо.

Это, конечно же, была ложь, и Франческо об этом знал. Повисло гнетущее молчание, грозившее разорваться, как прокаленная ртуть, растворенная в витриоловом масле и экстракте терпентина.

— Давайте установим расписание, — сказала вдруг Кьяра. Она уже сняла маску, и Руан с удивлением обнаружил, что она как будто изменилась, стала старше. Перед ним уже был не ребенок, а взрослая девушка. Просто невероятно. По всей видимости, удачный исход ее первого опыта настоящей алхимии вселил в нее уверенность, достаточную для того, чтобы разговаривать с ними, словно они были на равных. — Магистр Франческо, в какое время суток вам будет удобно сюда приходить?

Ощущение опасности испарилось.

— Я буду наблюдать с девятого часа до середины второй стражи[48].

— Тогда я буду здесь с середины второй стражи до конца заутренней службы, — сказал Руан. Ему это было даже удобно. Он любил оставаться на ночь один в темной лаборатории, полной таинственных секретов. — Тебе, сестра Кьяра, остается время между заутреней и девятым часом дня.

Она кивнула в знак согласия.

— Когда мне покажется, что сублимация завершена, я пришлю гонца с сообщением. Вы ведь тоже пошлете за нами, магистр Франческо?

— Конечно.

— Вторая стража уже началась, — заметил Руан. — Поэтому я остаюсь сейчас здесь. Увидимся утром, сестра Кьяра.

— Пойдем со мной, сестра Кьяра, — сказал великий герцог и начал снимать с себя черную сутану. На сегодня работа над magnum opus подошла к концу, и для Руана магистр Франческо автоматически снова превратился в великого герцога.

— Магистр Руанно, мы оставляем нашу великую работу на ваше попечение.

— Можете не волноваться. На этот раз у нас все получится.

Глава 14

Это было невероятное по своей красоте ожерелье, изготовленное из квадратных плоскогранных рубинов и изумрудов,

обрамленных в золотую оправу в виде стилизованных цветов. Между цветками красовались пары одинаковых жемчужин. Самая большая жемчужина в виде кулона свешивалась с центрального рубинового цветка.