Элизабет Тейлор. Жизнь, рассказанная ею самой - Элизабет Тейлор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь мы снимали на красивом побережье, только не стоит думать, что Пуэрто-Вальярта всегда была курортом. Выбранная Хьюстоном натура оказалась крошечной рыбацкой деревушкой, где полно скорпионов и игуан, нужно следить, чтобы тебя не цапнули и никакая живность не заползла в постель. О-оч-чень неудобно, я тебе скажу!
Сейчас это роскошный курорт, где главная достопримечательность даже не океан, а… «Лиз и Дик», как прозвали нас с Ричардом. Просто мы купили себе дом в Пуэрто-Вальярта, за нами потянулись многие и многие, и бывшая деревушка быстро превратилась в филиал Беверли-Хиллз, заметно убавив тем самым своей прелести. Конечно, друзья – это хорошо, это замечательно, я терпеть не могу одиночества, но в Беверли-Хиллз не только друзья…
А где звезды Беверли-Хиллз, там и журналисты. Вернее, можно бы сказать более определенно: где мы с Ричардом, там и толпы папарацци. Мне кажется, что именно с нас началось сумасшествие с преследованием по пятам и круглосуточное подглядывание в замочную скважину. Нет, репортеры были назойливыми и раньше, но мы с Бартоном дали повод щелкать затворами много чаще и писать что попало. Ричард все время ругался, что я, как мед мух, привлекаю внимание репортеров, стоит мне поковырять в носу, как это тут же станет событием для первых полос половины газет.
Хорошо это или плохо? И то и другое. Постоянно пишут о тебе, значит, популярна, значит, не забывают, есть востребованность. Об актрисах, которыми публика не интересуется, писать бесполезно и следить, тратя немалые средства на переезды следом из города в город, затратно. С другой стороны, когда пресса полна сообщений о каждом твоем шаге, то появляется опасность просто надоесть или, что за неимением свежей информации для скандалов репортеры начнут придумывать. А еще наблюдение станет не просто круглосуточным, но и до невозможности назойливым.
Майкл, в твое время к папарацци уже привыкли, установили хоть какие-то правила, стала более деятельной и опытной полиция. А когда были особенно популярны мы с Ричардом, репортеры и фанаты считали себя вправе творить что угодно. Как-нибудь я расскажу, как меня несколько раз едва физически не расчленили на сувениры. Полиция еще не умела раскидывать излишне рьяных поклонников, и попытка пройти через вестибюль отеля в сопровождении просто помощников чуть не стоила мне жизни. Спас Ричард, отделалась вырванным клоком волос и ранами на спине, плечах и лице. И это вне съемок, просто от излишней «любви» ко мне фанатов. А был случай, когда Ричарду с охраной пришлось передавать над толпой на вытянутых руках маленькую Лиз, рискуя уронить ребенка и тем самым обречь ее быть растоптанной и разорванной обезумевшими поклонниками.
Постепенно продюсеры фильмов научились ограждать звезд на время съемок хотя бы на площадке, в Пуэрто-Вальярта такого еще не было. Фильм напичкан сексуальными сценами Бартона и трех красоток, временами очень откровенными сценами, а вокруг на деревьях гроздьями висели фоторепортеры. Где уж тут уследить, ретушированы попадающие на страницы прессы снимки или нет.
У меня иногда руки чесались взять кольт сорок пятого калибра и палить по деревьям, с удовольствием ведя подсчет падающим с них репортерским трупам. Я не кровожадная, но есть же предел! Снимать в павильонах невозможно, потому что даже самые мощные вентиляторы неспособны облегчить мексиканскую жару, а стоило выйти на площадку, как слышались щелчки камер. Только сгонят кого-то с одного дерева, щелкает с другого. Однажды на вечеринке я сгоряча даже предложила спилить деревья в округе и поставить картонные декорации, причем напичканные иголками дикобраза.
Была еще одна причина, по которой я, забыв самое себя, потащилась в мексиканскую жару. Нет, это не еще одна красотка, в конце концов, если бы Ричард влюбился в кого-то по-настоящему и этот объект был его достоин, я нашла бы в себе силы отпустить любимого. Когда Бартон стал мне изменять, было больно не столько от самих измен, сколько от выбора, вокруг Ричарда всегда крутилась толпа голозадых красоток, жаждущих известности из-за связи с ним и не могущих дать самому Бартону взамен ничего. Позже одна такая сумела его соблазнить, но «одарила» только жестким контролем и постоянным надзором, чего с Ричардом делать нельзя. Его погубили именно неволей.
Но сейчас я не о том…
Отправляясь практически без дела на съемки «Ночи игуаны», я преследовала цель показать Ричарду, что в нашей паре он главный, что моя известность и мои гонорары могут быть вторыми после его, его карьера важней моей. Это существенно для гордого упрямого валлийца. Во время поездки в его родной город я это поняла особенно хорошо, да и мудрая Сис, сестра Ричарда, заменившая ему мать, тоже шепнула о валлийской гордости братца. Я в ответ тогда пожала плечами:
– Я готова пожертвовать своей карьерой и стать просто миссис Бартон.
Не знаю, поступила бы так в действительности или нет, поставь Ричард такое жесткое условие, но, к счастью, не пришлось, у Бартона хватало ума не требовать от меня отказа от профессии. Он понимал, что в таком случае умрет какая-то часть меня, и это будет печально. Думаю, что ему не очень нужна просто Лиз – миссис Бартон, ему нужна Элизабет Тейлор в его объятиях.
И все же стоило показать Ричарду, насколько я уважаю его игру, его карьеру, его главенство. Ради этого стоило жариться в Пуэрто-Вальярта.
Вообще, это очень трудная роль, пожалуй, самая трудная – роль миссис Бартон. Ричард слишком умен, чтобы не понимать, что толпы журналистов притащились в Мексику вовсе не из-за него и даже не из-за Авы Гарднер, а из-за меня. Стань он любовником той же Авы, публика встретила бы это куда прохладней. Сам Ричард мог позволить подшучивать над своим положением «мистер Клеопатра», но если слышал намек от кого-то!.. На ком срывать злость, как не на мне?
Я любила Ричарда, до беспамятства любила, ничто другое не могло бы заставить меня и единого раза вытерпеть его насмешки и вспышки гнева. Мама все время выговаривала, что рядом с Бартоном я превратилась в настоящее ничтожество, позволяя орать на себя и постоянно намекать на недостатки.
