Ангелы уходят не прощаясь - Виктор Лихачев

— Вы хотели спросить меня, как я устроился.

— Точно, хотела. Только не смотрите на меня так победоносно, я уже поняла, что вы — не рядовой человек. Вы же Николая Угодника видели.

— Злыдня.

— Кто, простите?

— Ладно, проехали. Так вы хотели меня спросить?

— Зануда. Хотела. И как вы, Арсений Васильевич, устроились?

— Отлично. И давайте без Васильевич.

— Как же мы теперь без вас? Шучу, шучу.

— Господи, я так долго подвожу вас к одной теме. Ладно…

— Ладно…

— Одним словом, попытался уснуть. Не получилось. Рядом книжный шкаф. Наугад протянул руку. И — знаете, какую книгу достал?

— «Приключения Буратино».

— Ха-ха. «Мастер и Маргарита».

— Ой!

— Что такое?

— Это моя книга, Арсений Васильевич. Арсений. Не выдавайте меня. Пожалуйста.

— Кому?

— Наташе. Однажды она увидела эту книгу, я взяла ее в Энск, поскольку это любимая книга моей юности, хотела всегда, чтобы дочь ее прочитала. Дня два читала, а потом сказала мне: «От нее надо избавиться. Это дьявольская книга». И больше ничего. Представляете мое состояние? Ну вот я и отнесла к Смирновым Булгакова. У Галины он уже есть.

Этой ночью он так и не уснул. Постаравшись ступать как можно тише, поднялся по лестнице, вошел в свою комнату. Когда разделся и лег, попытался уснуть, но не смог. Поднявшись, включил свет. Взял книгу, ту самую книгу, и открыл наугад. Это был двести семьдесят четвертая страница. Арсений стал читать с самого начала страницы:

«— Так и надо! — как эхо, повторила свита Воланда.

— Мы вас испытывали, — продолжал Воланд, — никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! Садитесь гордая женщина! — Воланд сорвал тяжелый халат с Маргариты, и опять она оказалась сидящей рядом с ним на постели…»

Какая-то сила подняла Покровского с постели. В дорожной сумке, которую он всегда носил с собой, у него лежала Библия. Небольшая, в зеленом переплете книга, с которой он не расставался все эти последние месяцы. Небольшая, ибо напечатана она была на тоненькой папиросной бумаге. Взяв книгу, стал искать нужное место. Нашел очень быстро. Затем отложил книгу, оделся и подошел к иконе Спасителя, которая стояла на тумбочке, рядом с иконами Божьей Матери и Николая Угодника. Взял Библию, перекрестился, и стал читать: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

Еще раз перекрестился, и вновь взял булгаковский роман: «Мы вас испытывали… никогда и ничего не просите!»

И Покровскому все стало ясно. Окончательно и бесповоротно. Но уснул Арсений под самое утро. И когда Михаил, постучавшись и не дождавшись ответа, вошел в комнату, он увидел спящего в одежде писателя. На тумбочке лежала маленькая книга в зеленом переплете, а на полу — роман Булгакова.

— А ты что, всегда одетым спишь?

Арсений открыл глаза. Перед ним стоял улыбающийся Тихон собственной персоной. Интересно, у этого мальчугана когда-нибудь бывает плохое настроение?

— Привет, Тишань. Сколько сейчас времени?

— Много. Все у Лены и Наташи собрались. Тебя ждут обедать. Покровский тут же вскочил с кровати.

— Обедать?! А почему меня не разбудили?

— Мама сказала: жалко будить. Лена тоже недавно встала.

Только сейчас Арсений обратил внимание на то, что малыш держит в руках лист бумаги.

— Что это у тебя?

— Нарисовал.

— Покажи, пожалуйста. Ух ты, какой огромный зверь.

— Это не зверь, дядя Арсений.

— А кто?

— Пограничная собака.

— Понял. А рядом, стало быть, пограничник?

— Да.

— Неплохо, Тихон, но я поклонник реалистической живописи.

— Не понял. Тебе понравилось или нет?

— В целом понравилось. Но вот скажи, почему у тебя собака больше пограничника?

— Она террориста съела.

— Вот оно что! А почему у нее пять ног?

— Для красоты.

— Тихон, ты гений. Пошли обедать.

Когда они уходили, Арсений, поколебавшись немного, вслед за Библией положил в дорожную сумку и книгу Булгакова.

— Ну, наконец-то, пришли! — приветствовал их первым Михаил, — а то я тут один…

— Как это один? — удивилась Галина.

— Галина Аркадьевна, вы все принимаете дословно. Мой муж хотел сказать, что он чувствовал себя одиноко в нашей женской компании.

— Ты не права, дорогая. Про «один» — говорил, про одинок — это уже твоя выдумка.

— Михаил, никогда не спорьте с женщиной, — Арсений пожал Смирнову руку, всем остальным поклонился, — потому что…

— Правильно, — перебила его Ирина, — потому что женщина всегда права. Сразу видно, что вы мудрый человек, Арсений Васильевич.

— … потому что бесполезно.

— Арсений Васильевич, и впрямь так считаете? — ахнула Галина. — Но ведь это же мужской шовинизм!

— Галочка, кого ты слушаешь? — это вошла в комнату Елена. Она несла большую супницу. — Человека, который только и делает, что спорит с женщинами.

— Мне есть, что сказать вам, Елена Евгеньевна, но я промолчу…

— И правильно сделаете.

— Мы же в неравных условиях.

— Имеете в виду, что я у себя дома?

— Имею в виду, что у вас в руках половник.

Елена не успела ответить, ей на подмогу пришла Галина Аркадьевна:

— Арсений Васильевич, вы не знаете Леночку, она очень добрый и интеллигентный человек. Половник это не ее ору… Почему вы все смеетесь?

— Галочка, не обижайся, — Ира подошла к соседке и обняла ее, — мы же любя. Но что делать, ведь ты наивна, как ребенок.

— И это есть хорошо, — Покровский принял важный вид и поднял указательный палец вверх, — ибо сказано: будьте как дети.

— Как мы? — смог наконец-то подать голос Тихон.

— Как вы, Тихон. Кстати, друзья мои, вы видели красоту, которую написал этот будущий Хайдеггер и Пикассо в одном флаконе?

— Не буду я никаким хаем…

— Красоту мы видели, — потрепал Михаил сына по макушке, — всех ознакомил. А Хайдеггер, сынок, это философ был такой. Дядя Арсений хотел сказать, что ты у нас будешь философом.

— Не буду!

— А кем будешь?

Тихон задумался. Все уже сидели за столом и с интересом ждали ответа. Мальчик задумчиво смотрел на тарелку с супом.

— Что молчишь, сынок?

— Кем стану? Человеком… Специалистом… Президентом Путиным!

— Родители, скажите, а вы, надеюсь, записываете за будущим великим философом Тихоном Михайловичем Смирновым его перлы?

— А что такое перлы, дядя Арсений? — оторвался от супа Тихон Михайлович.

— Это жемчужины, друг мой. В данном случае словесные.

— Мы все собираемся, Арсений Васильевич, но руки не доходят, — ответила Ирина, — а с другой стороны у него, что не день, как очередной перл. На прошлой неделе в поликлинику с ним ходили. Прививку надо было делать. Ни в какую! Стоим с медсестрой, уговариваем. А она в маске. Ну, вроде бы уговорили. Он говорит медсестре: «Ладно, буду, только намордник сними».

— Это что, — притворно вздохнул Михаил, — помнишь, Ириша, что он про меня в саду сказал?

— Разве такое забудешь? — в ответ вздохнула она. — Прихожу за ним, а воспитательница говорит: мы сегодня с ребятами про профессии говорили. Спрашивали, кем их родители работают. Дошла очередь до вашего сына, он и отвечает: папа у нас тварь. Почему, спрашиваем. Потому что тварь — это человек, который что-то сотворил. Папа каждый день садится за компьютер и творит, творит, творит. Потом спрашиваем, а кто у тебя мама? Помойка, говорит. Потому что все моет: и меня, и посуду, и пол.

Практически весь обед прошел под знаком Тихона. Тот сидел гордый и сиял, как начищенный пятак. И когда разговор за столом менял свое направление, мальчик методично возвращал его в нужное русло.

— Дядя Арсений, а все-таки, кто это — философы?

Покровский растерялся:

— Даже не знаю, как тебе ответить…

— Взаправду ответь.

— Взаправду. Понимаешь, друг мой, есть люди, которые работают руками, например, что-то делают, сеют хлеб. Другие работают ногами…

— Как это?

— Например, футболисты. Для них главное — ноги.

— А руки?

— Руками нельзя.

— Только вратарю можно?

— Точно. Ну, а философы работают только головой. Что так смотришь? В голове у них много мозгов, они ими весь день думают.

— О чем?

— Да обо всем. Например, что появилось раньше — курица или яйцо.

— А что раньше?

— Подумай. Ты же у нас будущий философ.

Мальчик не мгновение задумался, а потом постучал себя по голове:

— Череп от крепких мозгов звенит, чувствуете?

— А можно я любимый анекдот Володи Орлова расскажу? — спросила Галина у присутствующих.

— О чем речь, Галя! — ответила за всех Елена.

— Да вы что, Галина Аркадьевна? — удивился Покровский, — при Тихоне рассказывать про катящуюся голову?