Равенна: забытая столица эпохи «темных веков» - Евгений Викторович Старшов

Чем еще она занималась в качестве христианской августы? Естественно, строительством и благоукрашением храмов. О Равенне мы скоро поговорим особо, а так еще можно отметить финансовые вливания Галлы в такие римские храмы, как базилики Св. Павла За стенами (basilica di San Paolo fuori le Mura) и Св. Креста в Иерусалиме (Santa Croce in Gerusalemme, не сохр.). Она же выстроила на месте древнегреческого акрополя в итальянской Анконе храм Священномученика Кириака, епископа Иерусалимского (византийский храм более позднего времени доныне стоит на основе Плацидиевой церкви, а мощи св. Кириака Галла сама привезла в Анкону из Иерусалима; по христианским легендам, св. Кириак прежде был иерусалимским жителем Иудой, указавшим св. царице Елене, где искать Животворящий Крест, на котором был распят Иисус Христос; впоследствии крестился, стал христианским епископом и умер мученически. Итальянские судмедэксперты в 1979 г. провели обследование мощей, показавшее, что епископ скончался в возрасте приблизительно 65 лет от сильного удара по правой стороне головы; кроме того, были засвидетельствованы порез на шее и следы свинца на нёбе и в трахее, что практически соответствует обстоятельствам мучений, зафиксированным в житии, где сказано о том, что ему залили в рот расплавленное олово). Еще покровительство Галлы духовенству выразилось в том, что она подарила попам свой дворец в Константинополе. Не будем забывать, что она жила в эпоху становления христианской догматики и ожесточенных богословских споров о природе Христа, Богоматери и т.д. Тогда не только императрица – простая торговка была вовлечена в богословствование, просто у последней было меньше возможностей на что-то влиять: как сатирически писал св. Григорий Нисский (ок. 335—394 гг.): «Все полно людьми, рассуждающими о непостижимом, – улицы, рынки, перекрестки. Спросишь, сколько оболов надо заплатить, – философствуют о рожденном и нерожденном. Хочешь узнать цену на хлеб – отвечают: “Отец больше Сына”. Справишься, готова ли баня, – говорят: “Сын произошел из ничего”». По крайней мере известно, что Плацидия писала послания своему константинопольскому племяннику безвольному Феодосию II (401—450 гг., правил с 402 г.) и его сестре, мрачной фанатичке Пульхерии (399—453 гг.), высказываясь в защиту взглядов папы Льва I на Эфесском соборе 449 г., вошедшем в историю как «разбойничий». (Собор низложил константинопольского патриарха Флавиана, который при этом был так нещадно избит враждебными монахами, что от побоев умер и впоследствии был причтен к лику святых; позиция папы Льва, выступившего против монофизитства, т.е. исповедания во Христе единой Богочеловеческой природы – фактически даже Божественной, «переварившей» человеческую, а не двух, Божественной и человеческой, как исповедуется Церковью; при этом, как писал Лев, «…каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно», «…хотя в Господе Иисусе Христе одно лицо – Бога и человека»), фактически на соборе 449 г. озвучена не была, зато обрела свое торжество на Халкидонском соборе 451 г. (Вселенском Четвертом), когда все собравшиеся епископы восклицали: «Лев дал образец веры, и мы следуем ему… Так все веруем! Лев и Анатолий так веруют!.. (Послание Льва – это) вера отеческая, апостольская, православные так веруют, анафема тому, кто не так верует!.. Лев так верует, как мы веруем!.. Как Лев веруем, противоречащие – евтихиане. Лев изложил православно»). Письма Галлы Плацидии (а также совместное послание ее с сыном и послание невестке) сохранились в корпусе документов IV Вселенского собора, и мы имеем счастье представить некоторые из них читателю (не все, поскольку они однообразны), равно как сохранились и ответы Феодосия своей тетке (приводим его), двоюродному брату и его жене (написание имен и топонимов согласно изданию 1908 г.).

«Высочайшие послания, отправленные от государя нашего Валентиниана и блаженной памяти Плакиды и досточтимой императрицы Евдоксии, к священной памяти Феодосию, чтобы он повелел созвать собор в странах Италии.

Государю Феодосию, славному, победителю и триумфатору, постоянному императору и отцу, Валентиниан, славный, победитель и триумфатор, постоянный император и сын. Когда я прибыл в город Рим для умилостивления Божества, в следующий день пошел в храм Апостола Петра, и там, после священной ночи апостольского дня, был умоляем и римским епископом и вместе с ним другими, собравшимися из разных областей, писать к вашей кротости относительно веры, которая – хранительница всех верных душ, – как говорят, возмущена. Эту веру, преданную нам от наших предков, должны мы защищать со всем подобающим благочестием и сохранять в наши времена достоинство собственного нашего благоговения к блаженному апостолу Петру; ибо, – государь священнейший отец и досточтимый император, – блаженнейший епископ города Рима, за которым древность преимущественно пред всеми признала первенство священства, должен иметь место и возможность судить о вере и священниках. А для этого, по обыкновению соборов, и константинопольский епископ приглашал его письменно по случаю происшедшего спора о вере. Итак, я не отказал ему, когда он этого требовал и заклинал общим нашим спасением, и согласился обратиться к твоей кротости с своим прошением о том, чтобы вышеупомянутый священник, созвав со всего мира прочих священников внутри Италии, удалив всякий предрассудок и узнав при тщательном расследовании в самом начале все дело, которое возникло, произнес бы суждение, какого требуют и вера и разум истинного Божества. Ибо в наши времена дерзость не должна торжествовать над потрясенным благочестием, когда до сих пор была сохраняема непоколебимая вера. Для лучшего же удостоверения вашего достоинства мы отправили даже деяния, из которых ваше благочестие уразумело бы и желания и воззвания всех».

«Послание императрицы Галлы Плакиды к императору Феодосию – сыну.

Государю Феодосию, победителю и триумфатору, постоянному императору – сыну, Галла Плакида, благочестивейшая и славная, постоянная императрица и мать. Так как при самом вступлении в древний город мы имели то усердие, чтобы почтить блаженнейшего апостола Петра, то, при нашем поклонении пред алтарем мученика, досточтимейший епископ Лев, окруженный множеством епископов, которых он, по причине первенства или достоинства своего места, собрал из бесчисленных городов Италии, едва сдерживаясь, прослезился после молитвы пред нами за веру кафолическую, представляя также в свидетели самого верховного из апостолов, к которому мы недавно прибыли, и, смешивая слезы с словами, расположил и нас к участию в своем плаче. Ибо немалое лишение заключается в том, что́ сделано; потому что вера, которая в продолжении стольких времен правильно сохраняема была священнейшим нашим отцом, Константином, который первый воссиял христианином для империи, возмущена согласно с мнением одного человека, который, как говорят, ничего более не произвел на соборе в городе Эфесе, кроме ненависти и споров, нападая на Флавиана, епископа Константинопольского, силою и страхом воинов, за то, что он прислал жалобу к апостольскому престолу и ко всем епископам здешних стран чрез тех, которые отправлены были на собор досточтимейшим епископом Рима и которые, по определениям Никейского собора, обыкновенно присутствуют на соборах, – государь священнейший сын, досточтимый император. Итак, в этом деле твоя кротость, противодействуя таким волнениям, пусть повелит, чтобы истина веры и кафолического благочестия сохраняема была неомраченною, так, чтобы по правилу и определению апостольского престола, который и мы признаем старейшим, с восстановлением Флавиана в достоинство священства и пребыванием его во всем невредимым, суд над ним перенесен был на собор апостольской кафедры, на которой считается первым тот, кто удостоился получить небесные ключи и кто украсил собою первенство епископства. Почему и нам должно во всем сохранять уважение к этому величайшему городу, который признается владыкою всех городов. Нужно же со всею тщательностию позаботиться еще и о том, чтобы то, что в прежние времена сохранял наш род,