Похищение - Валерий Генкин

Салима вопросительно смотрела на Рервика.

— Э-э… — начал тот.

— Вы решились на что-нибудь?

— Э-э… Нет, то есть да. Разумеется. Я и просил вас прийти, имея в виду… Но прежде я хочу убедиться, что с Марьей Лааксо ничего не случилось.

Салима снисходительно улыбнулась. Похоже, крепость пала.

Отец прав: страх правит миром…

Впрочем, нет. Так не годится. Вернемся немного назад и вспомним получше.

Ожидание было невыносимым. Заключение в ненавистных стенах по-разному действовало на этих благородных людей. Портос, казалось, дремал, с тоской вспоминая о скудной утренней трапезе и ожидая более щедрую дневную. Д'Артаньян как тигр мерил шагами камеру, глухо рыча, когда взгляд его останавливался на закрытой двери. Однако под кажущимся безумием гасконца скрывалась напряженная работа мысли. Чувствуя волнение друга, Портос нарушил молчание: «Полно, д'Артаньян, не стоит так нервничать. Дайте мне сигнал, и мы выйдем отсюда невредимыми, как те трое храбрецов — Арамис, наверное, помнит их имена, — которые побывали в раскаленной печи и вышли оттуда как ни в чем не бывало».

«Вы имеете в виду Седраха, Мисаха и Авденаго?»

«Да, имена звучат похоже. Я и не знал, что вы такой ученый, д'Артаньян».

«Как же мы выйдем из плена?»

«Очень просто. Я выломаю дверь, убью это чахлое создание в войлочных тапочках, и мы выйдем на свежий воздух, без которого я страдаю изжогой, головокружением и разлитием черной желчи».

«А Марья, друг мой, вы забыли про мадемуазель Марью».

«Прихватим ее по дороге».

«Славный план, клянусь небом. Простой, без затей. Но вы подумали о том, куда мы выйдем?» «Какая разница? Вряд ли там будет хуже, чем здесь — учтите, д'Артаньян, я решительно недоволен здешним столом. У Болта отвратительный повар. В Пьерфоне я не стал держать бы такого и дня — выгнал бы, предварительно выпоров».

«Что же, Портос, вы меня убедили. Ваш план великолепен. Сильны ли вы по-прежнему, мой друг?» Портос с немым укором посмотрел на него. Именно в этот момент Салима снисходительно улыбнулась.

— Марья находится под моим покровительством. Ей ничего не угрожает, пока вы сами не ухудшите ее положения.

— Но я хочу хотя бы взглянуть на нее. Мне будет легче принять решение, если я увижу, что вы выполняете свои обязательства.

— Хорошо, — сказала Салима. — Идемте.

Ну же, подумал д'Артаньян, позови стража, дай работу Портосу.

Но Салима повернулась и направилась к выходу.

— Эй, — крикнул Рервик.

Женщина застыла, резко дернула головой. Д'Артаньян стоял в двух шагах с железной ножкой в руке. Держал он ее неловко, но в его глазах Салима прочла ярость.

— Молчите, — прошептал Андрис, приблизив рваный край железа к горлу Салимы. — И отойдите от двери.

Салима не двигалась.

— Ну. — Рервик слегка царапнул по коже. Показалась кровь.

— Идиот, — сказала Салима. — Тебе конец.

— Пока — начало. Главное для вас сейчас — не закричать. Мне терять нечего. Один громкий звук, и… — Он надавил на железную полоску. Кровь пошла сильнее.

— Чего вы хотите? — спросила Салима сдавленным шепотом.

«Я хочу работы», — сказал Портос д'Артаньяну. «Сейчас вы ее получите», — ответил д'Артаньян.

— Я хочу выйти отсюда, — сказал Рервик.

— Это невозможно, — сказала Салима. — Вам не дадут сделать и двух шагов.

— Мы все же рискнем, — сказал Рервик. — Сейчас вы пойдете на полшага впереди и поведете меня прямо к Марье. Имейте в виду — малейшая неосторожность, и вам конец.

«Приготовьтесь, Портос», — сказал д'Артаньян. «Я готов», — ответил гигант.

Рервик сделал шаг назад, пропуская Салиму. Правая нога ступила на тыквенную корку (ее следовало положить на пол страниц пять тому назад).

«О черт!» — вскричал д'Артаньян, падая на спину и роняя кинжал.

— Джой! — закричала Салима.

На пороге вырос амбал. Ладонь — на рукояти плазмера. Бросок Портоса. Мощный удар каблуком в подбородок, правой рукой в солнечное сплетение, левой — по кисти, держащей оружие.

— Слишком много шума, — сказал Рервик, когда осела пыль. Мадам, наш уговор остается в силе. Я пригласил сюда Маленького Джоя, чтобы дать ему возможность отдохнуть, а нам — совершить прогулку без свидетелей. Хотя прогулка на людях в вашем обществе, мадам, возвысила бы меня во мнении окружающих и пролила бальзам на мое самолюбие. Мужчины, увы, тщеславны, и я не исключение. Возьмите моего друга Портоса. Образец рыцаря. Храбрец, красавец, чистая, добрая душа…

Салима смотрела на режиссера со страхом.

«Остановитесь, д'Артаньян, я не заслуживаю ваших похвал, — прогудел Портос. — Вы мне льстите». — «Я говорю правду, мой друг. Просто ваша скромность восстает против моих слов, выражающих искреннее восхищение…» — «Неумеренное, д'Артаньян». — «Отнюдь. Но и вас не обошел порок, присущий многим храбрецам». — «Какой же?» — Портос в недоумении приоткрыл рот. «Тщеславие, мой друг. Вспомните обстоятельства нашего знакомства». — «Но прошло столько лет!» — «И все же, вспомните». — «Какая-то ссора? Мы, кажется, славно отдубасили гвардейцев». — «А что этому предшествовало?» — «Клянусь, не помню». — «Вы вызвали меня на дуэль». — «В самом деле?» — «Да, мой друг. Вы заявили, что насадите меня на шпагу, как куропатку на вертел». — «Неужели?» — «Очень остроумно, по-моему». — «Не отрицаю. Я всегда был остер на язык». — «Ну, а что послужило причиной вызова?» — «Что же?» — «Я наткнулся на вас на бегу, запутался в вашем плаще и увидел…» — «Что вы могли увидеть?» — «Можно при даме?» — «При этой? — Портос посмотрел на Салиму. — При этой можно». — «Я увидел фирменный ярлык. Плащ был не от Кардена». Портос побледнел. «Подумать только, — сказал он, — из-за этого я вас вызвал?» — «Да. Вы были оскорблены тем, что ваша маленькая тайна, рожденная, увы, тщеславием, раскрыта нахальным юнцом из провинции». — «Ведь я мог убить вас, д'Артаньян». Глаза гиганта увлажнились. «Ах, мой добрый благородный друг, забудьте об этом». — И д'Артаньян бросился в объятия Портоса.

Не спуская глаз с позеленевшей Салимы, Рервик разорвал рубаху Джоя на полосы, крепко стянул его руки и ноги, сделал аккуратный кляп и надежно заткнул рот бесчувственного стража.

Поменяв ножку от топчана на плазмер, он выпрямился.

— Теперь — вперед.

Они вышли в коридор.

— На всякий случай предупреждаю вас — я галантен только в пределах, обеспечивающих мою безопасность. При непредвиденных встречах, прошу вас, не давайте мне повода к бестактности. Я человек импульсивный. Портос свидетель, не раз рука моя непроизвольно хваталась за плазмер, и я горько оплакивал невольную жертву необузданного темперамента, доставшегося мне в наследство от гасконских родителей…