Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Окрестности Волгограда, дачный поселок «Радуга»
Живые обнаружились в крайнем доме, у леса. То, что дом жилой, видно было издалека. Все развалины ближе ста метров от дома разобрали, чтобы никто не мог подойти незамеченным. Само здание превратили в крепость: стены кто-то обложил дополнительным слоем кирпичей, заложил окна, оставив только узкие амбразуры. Тот, кто это делал, очень спешил: выглядело не слишком эстетично, но надежно.
– Спец делал, – прокомментировал Урусов, – не похоже на садовые участки учителей. Не удивлюсь, если тут еще и ПОМЗами засеяно….
Осматривали дом из-за ближайших развалин. Как добраться до обитателей, толковых мыслей не было. Поляков хотел просто пойти и постучать в дверь. Но Урусов попытался его остановить:
– Если по дороге летчиком не станешь, где гарантия, что не шарахнут? Морда у тебя, сержант, конечно, симпатичная, но издалека – вполне себе злобная.
Поникший Поляков все же послушал Урусова.
Проблема решилась сама собой. Из-за амбразур раздался голос, явно усиленный мегафоном:
– Эй, вы там, кончай в прятки играться! Кто такие? Выходь на площадку, а то бонбой шарахну!
– Сторож это! – сказал Поляков. – Он всегда так говорил. Я выйду.
– А он в тебя «бонбой шарахнет». Вдруг уже завел? Тут сиди. Покричи, может, расслышит.
– Дядь Гера! – завопил сержант так, что Урусову заложило уши. – Это я, Димка Поляков с семьдесят второго участка. Не стреляйте, я про своих узнать хочу!
Как ни удивительно, но, похоже, его услышали.
– А ну, выходь к воротам, я сказал! Там и побачим, какой-такой Поляков-Шмоляков…
– Давай, – кивнул Урусов.
Сержант закинул за спину автомат и неспешно двинулся к дому. Он был метрах в двадцати, когда последовала новая команда:
– А ну, стой, где стоишь! Да треух свой сними, я тебя щас опознавать буду!
Дмитрий сдвинул кепку на затылок и снова заорал:
– Дядь Гера! Вы про моих знаете что?
Вместо ответа бронированная дверь распахнулась, из дома вылетела невысокая темноволосая девчонка в стареньком камуфляже и с радостным визгом повисла у сержанта на шее: – Димка!!! Живой!!!
– Слышь, Шах, – бросил Урусов, – пошли. Кажись, повезло Поляку. Быть тебе его родственником…
– Да я, в общем, и не против, – откликнулся тот, во все глаза разглядывая девчонку, – только еще у нее спросить надо.
– Вот Поляк и спросит. Пошли…
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд
Шамси бежал по лесу, не разбирая дороги. Дождь все усиливался, вода текла по телу, сбивала с ног. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, нередко вырывая из нее клочья. Под сапоги попадались то камни, на которых подворачивались ноги, то скользкая глина, не держащая подошвы. Не один раз охотник падал, кубарем скатывался с небольших склонов, с разгону влетал всем телом в лужи, поднимая фонтаны брызг. Но вскакивал и мчался… Быстрее, быстрее, неважно, куда. Туда, куда несут ноги, подальше от невозможных светящихся зверей, по-таджикски обсуждающих его как свой обед… Быстрей! А вокруг шумел лес. Выл, визжал, кричал. Хохотал и хрустел, чавкал и топотал…
Шамси не замечал, что бежит вовсе не по кратчайшему пути, не воспринимал закладываемые петли. Даже не удивляло, что его до сих пор не догнали смеющиеся чудовища… Он убегал, как в ужасе бежит заяц от лисы, а перегруженное сознание отошло в сторону и милосердно не мешало перепуганному человеку.
Уже на рассвете охотник выскочил на дорогу, зацепился ногой за камень на обочине и в который раз рухнул лицом вниз. Но на этот раз он был уже внизу. И, наверное, в падении пересек невидимую границу ущелья.
Лес замолк. Тут же. Охотник с трудом поднялся, постоял, не веря в наступившую тишину, сориентировался и медленно побрел вниз, не обращая внимания на текущие по телу струи…
Домой он пришел только через два часа. Совсем не было сил. Старый Шамси при виде оборванного, мокрого, перепачканного и исцарапанного правнука только покачал головой:
– Что с тобой случилось, батыр?
– Ты не поверишь, ата, – прошептал тот, – они существуют. Они гнали меня всю ночь… И непонятно, почему не догнали. Пришлось бросить всю добычу. Но, – глаза парня зажглись гордостью, – я сохранил лук!
– Кто «они»?
– Злые духи Пасруда!
Окрестности Волгограда, дачный поселок «Радуга»
– Хомяковские это были, – рассказывал сторож, – три дня еще после безобразия не прошло, как заявились, ироды. У нас при «поросенке» полпоселка баре скупили, вот по их душу и пришли. А тут уже не разбирали, кто буржуй, а кто учитель…
Да только обломилось им. Баре при охране все были, оружные. Да и простые люди… Бабушка твоя двоих пристрелила из отцовской пистоли… Как и сохранила-то ее все эти годы… Патроны у нее кончились… Но главное – Сашок с тридцать седьмого участка, ты его помнишь небось?
– Дядя Саша? Высокий такой старик, с усами?
– Хм… старик… я, чай, постарше буду. Так вот, Сашок еще в кегебе служил, оказывается. Дома целая арсенала хранилась! Первым делом танку из ракетницы сжег. А потом… Отбились, в общем… Но тому краю, где ваши участки, не повезло. Там только учительские и оставались, оружия, считай, и было, что пистоля бабушкина. Никто не выжил там… Юльку, вот, Сашок вытащил. Ссильничать ее пытались… Потому и успел…
– Как ссильничать?! Ей же двенадцать лет было!
– А им не один хрен? Ироды и есть. Кровь почуяли, последние мозги с катушек послетали.
Поляков слушал деда, не поднимая головы. В глазах стояли слезы. Боря с ужасом пытался представить, что и как он найдет в Таджикистане. Урусов мысленно благодарил жопную чуйку Шмеля и собственную паранойю, заставившую его одиннадцать лет назад объявить «Грозу» чуть ли не на ровном месте… Юлька не отходила от брата, время от времени постреливая глазками в сторону Шаха. «Эх, судьба Шаху с Поляком породниться, точно судьба, – мелькнула шальная мысль. – А что? Жизнь-то вроде как продолжается…»
– Опосля баре-то поразъехались, перепужавшись, а мы втроем и остались. Хоромы барские посжигали, чтобы шелупонь всякая по ним не шарилась…
– А дядя Саша где?
– Схоронили его по весне. Не такой и старый был, но и не мальчик ужо. А дырок в нем прежняя служба немало оставила. Так что ты, Митрий, вовремя приехал, хомяковские Сашка пужались, как узнают, что помер он, – жди гостей, как пить дать…
– Уже дождались, – вмешался Урусов, – пара джипов подъезжает, битком набиты. Кто может быть?
– Так они ж, гады, кому ж еще… Кого помянули не к часу, те и объявились. За вами на тихую ехать могли. Али про Сашка узнали. Судьба так выпала…
– Хомяковцы… – протянул Поляков с совершенно не свойственной самому незлобливому сержанту Заимки интонацией и передернул затвор.
Капитан посмотрел на сержанта, потом на побелевшее лицо и сузившиеся глаза Шаха. Пиндец грызунам, однако. Не вовремя понаехали. Или, скорее, вовремя – не придется вылавливать по всей области…
Таджикистан, ущелье Зеравшана, кишлак Шамтуч
– Что там произошло, брат? Наши ополченцы рассказывают просто жуткие истории…
Фатхулла Рахманов был озадачен и не скрывал этого. Удивление прорывалось во всем, от выражения лица до того, что он встретил брата на окраине поселка. И стоило больших трудов увести его в дом, подальше от лишних ушей.
– Что случилось? Бодхани-баши решил покончить с нами. Такой силы он раньше на Сангистан не бросал. Похоже, снял всю артиллерию с Анзоба и отогнал «броню» от Пенджикента. За один день стены сровняли с землей. Мы почти проиграли бой и готовились утром умереть. А ночью случилось чудо. Кто-то напал на лагерь Бодхани. Очень похоже на работу спецназа. Старого спецназа. Наставили мин и растяжек среди шатров Бодхани, взорвали и подожгли броню и машины, да еще спровоцировали панику какими-то звуковыми устройствами. Пиротехники тоже не жалели. Одним словом, навели шороху… Это надо было видеть!
– Бойцы болтают о дэвах и Аджахи!
– Болтают. Неведомые друзья не поскупились на спецэффекты. Когда все кончилось, половина войска стояла на коленях, взывая к Аллаху. А ведь мы наблюдали это со стороны. Представляю, каково было ахмадовцам, – Шамсиджан улыбнулся. – Думаю, утром Бодхани вместо армии имел стадо перепуганных баранов. Во всяком случае, ушел еще до рассвета, бросив всю технику. Правда, от нее мало что осталось.
– Ты думаешь, это были люди?
– Послушай, Фатхулло, ну какой смысл демонам помогать нам? Кутрубы и ифриты бы сожрали всех, а не только ахмадовцев. Или считаешь, что наши воины безгрешны или невкусны? Нет, это были люди. Вот только интересно, что за люди… Провести такую операцию может далеко не каждый. Но кто бы это ни был, остается только благодарить. Наша смерть откладывается. И надолго. Ахмадов не скоро соберет такую силу.
– И кто же это? Предположения есть?
– Не знаю. Пенджикенту не по зубам. Урусы могут потянуть. И узбеки. Все. Но не понимаю их интереса. Да и далеко обоим…
