Заклятие параноика (сборник) - Стивен Кинг

Однако утром, явившись к Дэвидсону на квартиру, я обнаружил, что он все еще спит. Я мог бы, конечно, разбудить его, но затем решил: пусть себе выспится как следует. А первые шаги можно предпринять и самому.

Прежде всего я позвонил сюда, в клуб, и переговорил со Стивенсом… – Он обернулся к Стивенсу и приподнял бровь.

– С дедушкой, сэр, – сказал Стивенс.

– Благодарю.

– Всегда к вашим услугам, сэр.

– Итак, я переговорил со Стивенсом… кстати, стоял он тогда на том самом месте, где теперь стоит наш Стивенс. Он сказал, что за Броуера поручился Реймонд Грир, человек, с которым я был едва знаком.

Грир работал в муниципальной оценочной комиссии, и я немедленно отправился к нему в офис, находившийся на Флейтирон. Он принял меня незамедлительно.

А когда я рассказал, что произошло накануне ночью, на лице его отразилась целая гамма чувств – стыд, смущение, сострадание и испуг.

«Бедный старина Генри! – воскликнул он. – Я знал, что рано или поздно это случится, но не предполагал, что так скоро».

«Что именно?» – спросил я.

«Нервный срыв, – ответил Грир. – Все это – результат лет, проведенных в Бомбее. Полагаю, ни одному человеку на свете, кроме самого Генри, не известны подробности, но расскажу вам все, что знаю».

И далее он поведал мне историю, вызвавшую глубокое сочувствие и понимание с моей стороны. Как выяснилось, Генри Броуер против собственной воли стал участником и даже отчасти виновником настоящей трагедии. И как во всех классических трагедиях, причиной тому стала мелкая фатальная оплошность, в данном случае – забывчивость Генри.

Будучи представителем торговой фирмы в Бомбее, он пользовался автомобилем – большой для тех мест редкостью. По словам Грира, Броуер с каким-то детским восторгом относился к машине и просто упивался ездой по узеньким улочкам города, распугивая при этом целые стаи кур, с квохтаньем разбегавшихся в разные стороны, заставляя мужчин и женщин падать на колени при виде этого рычащего чудовища и возносить молитвы своим богам. Он буквально повсюду разъезжал в своей машине, привлекая всеобщее внимание, а также целые толпы ребятишек – сущих оборванцев, – которые бежали следом, но всякий раз в испуге разбегались, когда он предлагал им прокатиться в этом удивительном экипаже, что случалось довольно часто. Это был «форд-А» с открытым верхом, одна из первых моделей, которую можно было заводить не только с помощью специальной рукоятки, но и нажатием кнопки стартера. Прошу обратить особое внимание на это последнее обстоятельство.

Однажды Броуер отправился в своем авто через весь город – на фабрику, где производили джутовые канаты, с целью обговорить возможность закупки этого товара. «Форд», рычащий и выстреливающий выхлопными газами, словно автоматными очередями, как всегда, привлекал всеобщее внимание. И как всегда, за ним бежали ребятишки.

Броуеру пришлось отобедать с производителем джутовых канатов. Обед был долгий, со всеми положенными в таких случаях церемониями. Они сидели на открытой террасе на свежем воздухе и как раз приступили ко второй смене блюд, когда снизу, с улицы, донесся такой знакомый кашляющий рокот мотора, сопровождаемый дикими криками и визгом.

Самый храбрый из мальчиков – позднее выяснилось, что он был сыном местного священника, или дервиша, – влез в открытый кузов авто, твердо уверенный в том, что «дракон», спрятанный под железным капотом, не проснется, пока белого человека за рулем нет. А Броуер, целиком поглощенный мыслями о предстоящих переговорах, оставил двигатель автомобиля работающим.

Очевидно, мальчик все более смелел, красуясь перед своими сверстниками, и начал трогать то зеркало, то рулевое колесо, подражая при этом звукам клаксона. И всякий раз, когда заглядывал под крышку капота, где, по его понятиям, должен был сидеть «дракон», на лицах ребятишек появлялось восторженное и благоговейное выражение.

Должно быть, он, нажав на кнопку стартера, случайно опустил затем ногу на педаль сцепления. Мотор был разогрет и тут же заработал. Испугавшемуся до полусмерти мальчику надо было бы тут же убрать ступню с педали и выскочить из машины. К тому же, будь авто старым или в худшем состоянии, мотор наверняка бы заглох. Но Броуер очень заботился о своем любимом «форде», и машина с ревом двинулась вперед. Броуер успел увидеть это, выбежав из дома торговца джутом.

Роковая ошибка мальчика привела к непоправимому несчастью. Возможно, при попытке выбраться он случайно надавил локтем на дроссель. А может, сделал это специально, в надежде, что именно так поступает белый человек, желая усыпить «дракона». Как бы там ни было, но случилось самое страшное… Автомобиль, набрав убийственную скорость, помчался по извилистой людной улице, перескакивая через тюки и кипы хлопка, давя корзины и клетки с животными, вдребезги разбив тележку с цветами. Он с ревом мчался вниз, под откос, к уличному перекрестку, затем съехал с дороги, перескочил через обочину и врезался в каменную стену. И тут же взорвался, превратившись в сплошной огненный шар.

Джордж сдвинул вересковую трубку из одного уголка рта в другой.

– Вот, собственно, и все, что поведал мне Грир, потому как к этому и сводилось описание Броуером того, что произошло в реальности. А дальше, по словам Грира, началась какая-то фантасмагория, дикая смесь из домыслов и верований, могущих возникнуть только на стыке двух таких разных культур, как наши. По всей видимости, отец погибшего мальчика успел встретиться с Броуером до того, как последнего отозвали в Америку, и швырнул ему в лицо обезглавленную курицу. В Индии это считалось проклятием. Тут, кстати, Грир иронически усмехнулся, давая понять, что оба мы с ним совсем другие люди и не верим в эту ерунду, закурил сигарету и добавил: «Когда случается нечто подобное, за этим всегда следует проклятие. Так принято у несчастных варваров. Они должны соблюдать свои приличия и традиции любой ценой. Без этого им жизнь не в жизнь».

«Но в чем же заключалось это проклятие?» – спросил я.

«Думаю, вы уже догадались, – ответил Грир. – Слуга-индус объяснил Броуеру, что человек, заколдовавший и тем самым погубивший малого ребенка, должен стать парией, отверженным. А затем добавил, что любое живое существо, к которому он прикоснется рукой, обречено на смерть. Вот так, ни больше ни меньше. Аминь!» – И Грир усмехнулся.

«И Броуер поверил?..»

«Броуер считает, что поверил. Не забывайте, ведь ему довелось пережить нешуточную психическую травму. А теперь, судя по тому, что вы мне рассказали, его болезнь лишь усугубилась».

«Вы не могли бы дать мне его адрес?»

Грир порылся в бумагах и нашел какой-то листок.

«Не гарантирую, что вы застанете его там, – сказал он. – Люди не слишком охотно сдают жилье подобным субъектам, к тому же, насколько мне известно, он стеснен в средствах».

При этих словах я почувствовал себя страшно виноватым, однако промолчал. Грир показался мне несколько самоуверенным и одновременно ограниченным, чтобы делиться с ним последними новостями о Генри Броуере. Однако, уже поднявшись, я все же не преодолел искушения и выпалил:

«А знаете, не далее как вчера вечером я видел, как Броуер пожал лапу бродячей собаке. И ровно через пятнадцать минут после этого собака сдохла».

«Вот как? Любопытно…» – Он иронично приподнял бровь, словно замечание не имело ни малейшего отношения к нашей беседе.

Я уже поднялся и собирался распрощаться с Гриром, как вдруг дверь распахнулась и в кабинет заглянула секретарша.

«Прошу прощения, вы мистер Грегсон?»

Я подтвердил, что это я.

«Только что звонил человек по имени Бейкер и просил вас немедленно приехать к дому номер двадцать три по Девятнадцатой улице».

Меня удивило и одновременно испугало это сообщение. Потому что не далее как сегодня утром я уже побывал по этому адресу, на квартире у Джейсона Дэвидсона. Уже выходя из кабинета, я увидел, как Грир опустился в кресло с трубкой в зубах и журналом «Уолл-стрит». С тех пор мы с ним ни разу не встречались, и лично я не считаю это такой уж большой потерей. А в те секунды мною овладел необъяснимый страх, вернее дурное предчувствие, которому никак не удавалось выкристаллизоваться в настоящий страх. Слишком уж невероятным казалось ужасное предположение, промелькнувшее у меня в голове.

Тут я прервал повествование мистера Грегсона:

– Бог мой, Джордж! Ведь не хотите же вы сказать, что мистер Дэвидсон умер?!

– Именно. Умер, – кивнул Джордж. – Я приехал туда почти одновременно со следователем. Согласно официальному заключению, смерть наступила от тромбоза коронарных сосудов. Он не дожил до своего двадцатитрехлетия шестнадцати дней.

В последующие за этим печальным событием дни я всячески пытался убедить себя, что все случившееся – не более чем ужасное совпадение, о котором чем скорее забудешь, тем лучше. Но забыть не удавалось. Я почти перестал спать, даже мой старый испытанный друг – бутылочка «Катти Сарк» – не помогала. Я твердил себе, что выигрыш следует разделить между нами троими и забыть о Генри Броуере, вторгшемся в нашу жизнь. Но не получалось. Вместо этого я обратил наличность в чек и отправился в Гарлем, по тому адресу, что дал мне Грир.