Сеть дронов - Александр Иванов

Алекс поскользнулся на сгнившем грибе и, чтобы не упасть присел на все четыре лапы, ухватившись рукой за ветку ближайшей берёзки. Вот тебе и нервно-химические процессы, подумал он, отряхивая с правой передней ноги склизкие остатки разложившейся грибной плоти.

А грибов-то здесь очень много, как это он раньше на это внимания не обращал? Хотя нет, была у него мимолётная мысль, давно, в самом начале его жизни на Острове, податься в друиды. Те занимались живой природой Острова, в том числе сбором грибов и трав. Однако дохода большого ждать не приходилось, и он подался к жестянщикам, собирать военный хлам. Опасное, но хорошо оплачиваемое дело. А, главное, его не очень интересовали все эти грибы-ягоды…

А вообще-то, дрон, как комплекс, вещь очень гибкая. Он позволяет добиться одного и того же разными путями, ну, например, почесать за ухом можно, если потереться головой о сучок. А ещё есть недокументированные команды, пиратские прошивки, левые драйвера… А теперь вот есть ещё и разговорчивые чёрные дроны.

В просветах ветвей берёзок стало промелькивать море. Его узенькая тропинка свернула влево и, нырнув вниз, слилась с широкой, идущей параллельно берегу, утоптанной тропой. И метров через пятьдесят пути по ней, показалась парковка PK24. Типичная, редко используемая парковка — пункт связи с контрольно-ретрансляционной башней, пустующие стойла для дронов, пустующий ремонтный блок, дремлющие дроны обслуги. Всё засыпано опавшими листьями…

Да-а-а… После того, как единственный капонир в квадрате K24 с единственным, уходящим в глубь Острова, широким тоннелем, был разнесён чудовищной силы взрывом, а тоннель завален на большую глубину, парковка опустела. Кстати, при этом, образовавшимся от взрыва оползнем, были завалены весьма богатые минные заграждения, сложной инженерной работы. Вокруг не осталось ни чего интересного. Кроме ботаники.

А ведь ещё год назад, жизнь здесь била ключом — десятки посетителей в сутки, стойла переполнены, обслуга в запарке, везде шум и гам. На посадочной площадке танцы до утра. Начали даже монорельс строить…

У развилки, под недоделанной стойкой недостроенного монорельса, он увидел двух дронов, явных друидов. Они сидели, скрестив свои ноги, у обочины, разложив по сторонам свои друидовские пожитки, и о чём-то горячо спорили меж собой. Ха, легки на помине.

— Здравствуйте, господа друиды, — поздоровался Алекс, поравнявшись, и помахав им правой рукой.

Те оценивающе на него посмотрели, не нашли ничего интересного и почти синхронно, молча, качнули своими треугольными головами, блеснув при этом сложной своей оптикой, умеющей становиться микроскопом. У обоих были навороченные корпуса типа «богомол» — серо-зелёного цвета с серо-желтым камуфляжем, и один из них держал в, слегка отведённой в сторону, руке бледное растение, явный предмет спора. «Богато живут», — машинально отметил Алекс.

— А, что, Корчмарь у себя? — не обращая внимания на равнодушный приём, продолжил он.

— Не гоже новичкам соваться в Карчму, — пробурчал тот, что был без цветка.

— Сам ты эндемик, — не к месту сказал второй, — просто лёгкая мутация, вызванная местным фактором, вот смотри сюда… Алекс терпеливо ждал.

— На месте, на месте, — сказал первый, — клепает что-то, как всегда. Иди, иди, не мешай… Ему как раз запчасти нужны.

«И чего это я решил с ними заговорить?» — думал Алекс, сворачивая на уходящую вверх по заросшему крутому склону тропу, ведущую к Карчме — «Точно как новичок. Дались мне эти друиды».

Тропу перегораживал упавший ствол небольшого деревца, и Алекс, не задумываясь, попытался его перескочить, но, уже в полёте, понял, что переоценил скромные возможности своего нынешнего тела, зацепился за сухие ветки и, брякая манипуляторами, кубарем выкатился обратно к развилке в облаке пыли и вороха мелких камней.

Друиды от неожиданности подскочили, тот, что был с цветочком, даже отбежал метров на пять. Затем, вникнув в ситуацию, они захохотали и, тот, что без цветка, давясь смехом, спросил:

— Что ж вы так неловко, юноша? Этак вы все запчасти Корчмарю попортите…

От досады Алекс схватился, было за валявшуюся рядом толстую ветку, но махнул рукой и рассмеялся тоже:

— Виноват, господа, старые раны совсем подвижности лишили!

— Интересно, откуда у такого зелёного новичка старые раны? — всё ещё смеясь, спросил тот, что с цветком.

— Ничего интересного, — с улыбкой ответил Алекс. — Гораздо интереснее другое, откуда у бедных друидов, такие навороченные корпуса? Друиды перестали смеяться и переглянулись.

— А ведь это не ваше дело, юноша. Идите себе с миром. Корчмарь уж заждался, небось, запчастей.

— А ведь и верно, пора. Ещё раз извините меня, за то, что я вас так напугал, — Алекс с удовольствием заметил, как оба друида, почти синхронно, в досаде, дёрнули плечами, повернулся и снова полез на корчмарскую тропу. «Так твою и перетак! Кто тебя за язык вечно тянет!»

Корчмарь стоял невдалеке от лачуги, под навесом у горна и резал плазменным резаком чей-то дроновский остов. Корчмаря носил громадный, мощный дрон, чёрного, кстати сказать, цвета. Этакий громадный, чёрный паук. У него были могучие, но ловкие манипуляторы, и занимался он на Острове почти тем же, чем и Кузнец на Полигоне. Над лачугой, которая и носила громкое название — Карчма, на коротком флагштоке развевалась выцветшая, бледно-чёрная тряпка, изображающая, надо полагать, пиратский флаг. Само здание лачуги имело весьма живописный вид. Построенная не по единому проекту, а единственно, по состоянию духа своих создателей, в одних местах своих она резко взлетала вверх над землёй, в других же стремилась слиться с ней заподлицо. Стены ее были выложены тем, что подвернулось под руку ваятелям, в тот единственный и неповторимый день творения — от камней и досок, до плит броневой защиты и снарядных гильз.

В лачуге помещались — весьма обширный склад, с бронированными, автоматическими дверями, а также мастерская Корчмаря со стендом диагностики для проверки и наладки дронов.

А за лачугой, на скале, у подножия высокого узлового ретранслятора, на двух перекрещенных жердях, был распят старинный разбитый, ржавый дрон. Пустые, без оптики, глазницы его грустно смотрели в осеннее небо, и над ним красовалась почерневшая доска с надписью флуоресцентной краской — «КАРЧМА». И ниже, мелко — «заходи — не бойся, выходи — не плачь». Кстати, сказавшему вместо «карчма» — «корчма», был гарантирован нерадушный приём. И это, ещё мягко сказано.

Алекс обернулся назад. Круто вниз уходила тропа, по которой он сейчас сюда поднялся, а по-над мелким, корявым березняком был виден берег Острова с Факторией Среднеземья, до которой отсюда было больше двух километров. Море было серо-стального цвета, с мелкими белыми барашками, и на горизонте оно почти сливалось с сине-серым небом. Там, на грани видимости, явно за пределами запрещённой зоны, маячило какое-то судно, гражданское или военное, не разобрать. Восходящее Солнце ещё висело низко над морем. Ветер с моря шевелил берёзки, осыпая листву и швыряя редкие, мелкие капли на оптику глаз. И не поймёшь, то ли это брызги с недалёкого моря долетели сюда, то ли это редкие тучки рассыпали, походя, свою морось.