Карантин - Сергей Малицкий

«Предохранитель», — решил Павел и завел машину. Осторожность подсказывала ему, что после подобных опытов оставаться на одном месте было небезопасно. Газоанализатор последовал вслед за телефонами в термос, хотя в широкое горло прошел с трудом. В голове стояло одно: такой же прибор держал в руках тесть. Павел не пытался обдумать связь майора с собственным предполагаемым сумасшествием, с исчезающим человеком в сером, но он явственно видел тестя с газоанализатором в руках.

Доехав по кольцевой до Бутова, Павел ушел вправо. На мосту стояла пробка в центр и на выезд. Павел развернулся, подъехал к кафе, хотя в обычное время фастфудом не увлекался. Усмехнулся, подумав, что проблему сравнительно приличных туалетов в столице решила иностранная компания. Через десять минут, уже умытый и выбритый, сделал заказ и, не снимая очков и бейсболки, позавтракал. Проверить телефоны он решился, только отъехав за Каширку. Кольцевая в воскресное утро была почти свободной. На сим-карте Павла обозначились несколько звонков от Бабича, звонки с неизвестного номера и сообщение с него же, в котором было всего три слова: «Смерть за Деда». Павел вытащил карточку, переломил ее в пальцах и выбросил в окно. На Томкиной симке помаргивало сообщение от Людки. Номер телефона и имя — Дмитрий Викторович.

Павел попробовал прозвонить на номер, с которого пришло сообщение о беде, затем вставил в телефон ту карточку, которой еще не пользовался, и набрал номер Дмитрия Викторовича. Тот ответил почти сразу. Павел назвал свое имя и попытался изложить суть дела.

— Подождите. — Голос собеседника был бодрым, но слегка скучающим, — Людмила Сергеевна вкратце изложила суть вашей проблемы. Подруга моей дочки ходит к ней заниматься, так что я рад помочь. Значит, вы начали учить язык и предполагаете, что вас вводят в заблуждение, преподают несуществующий язык. Сразу скажу, что последний известный мне случай путаницы языков описан в литературе Жюлем Верном. Как известно, Паганель перепутал испанский и португальский языки. Выучил не то, что хотел, так сказать… Что касается реальности…

— Извините… — Павел вновь почувствовал звон в ушах. — Я не путал языков. Я просто общался с человеком, который говорил в быту на достаточно редком языке. Мне нужно выяснить, точно ли он назвал свое происхождение. Это очень важно, потому что данный человек потерялся. Я успел выучить несколько фраз. Он… этот человек говорил, что его язык — ливский. Вы сможете это подтвердить или опровергнуть?

— Достаточно легко, — рассмеялся специалист, — Ливский язык — пока еще не мертвый язык. Он даже, в общем, возрождается. Определить смогу. Тем более что я представляю финно-угорский сектор нашего института. Моментальный перевод не гарантирую, но впечатление составлю. Может быть, что-то и пойму. Вы можете медленно и отчетливо произнести пару фраз?

— Куда бы ты ни собирался дойти, первым шагом будет тот, который ты сделал, когда учился ходить, — повторил Павел Томкины слова.

В телефоне повисла пауза.

— Скажите еще раз, — попросил немного растерянно Дмитрий Викторович, — тут коллега, я поставлю на громкоговорящую связь, мне бы хотелось, чтобы он послушал. У него, знаете ли, абсолютное лингвистическое чутье.

Павел повторил. Пауза продолжилась, затем раздалось какое-то бормотание, и вклинился незнакомый голос:

— Извините, меня зовут Григорий Иванович, вы сами можете перевести фразу?

Павел перевел.

— Ага! А дословно? То есть подстрочно, в порядке слов первоисточника.

Павел сделал и это.

— Простите, но я не могу определить язык, — задумался Григорий Иванович.

— Но язык не ливский точно, — вмешался Дмитрий Викторович.

— Естественно, — пробормотал Григорий Иванович. — И даже не родственный. Вас как зовут?

Павел представился, хмуро глядя на телефон, который следовало уже отключить. Впрочем, вряд ли Жора мог засечь и этот канал.

— Понимаете, — Григорий Иванович говорил неторопливо, — языки бывают и искусственные. И их много. Некоторые даже имеют значительное количество поклонников. Но все они подчиняются… некоей универсальной логике. Ну, скажем так, изобретают слова, но не изобретают велосипеда.

— То есть этот язык не ливский, но и не искусственный? — спросил Павел.

— Точно ответить на этот вопрос нельзя, — вздохнул Григорий Иванович.

— Подождите, — опять вмешался Дмитрий Викторович, — Понимаете, мы все же сможем определить группу, языковую семью. В каждом языке существует основа, базовые слова, которые меняются медленно, которые схожи в родственных языках. К примеру: вода, земля, огонь, мать, отец, ну и так далее.

Павел четко произнес несколько слов.

— Что вы сказали? — не понял Григорий Иванович.

— Вода, земля, огонь, мать, отец, — объяснил Павел. — Вот другие слова: дом, лес, небо, солнце, ветер, дождь, река, море, горы.

В трубке повисло молчание. Наконец послышался голос Дмитрия Викторовича:

— Сожалею, Павел, но мы не можем помочь вам так сразу. Если вы подъедете в Большой Кисловский переулок, это на Воздвиженке…

— Мы не знаем ни одного языка, схожего с этим, — добавил Григорий Иванович. — Конечно, это не значит, что вас мистифицировали, но…

— Извините. — Павел нажал отбой, выключил телефон и швырнул его в термос.

Он ушел с кольцевой на Волгоградку в сторону области, остановился у супермаркета, позвонил Жоре. Тот ответил сразу, хотя тон его был скучающим и недобрым одновременно.

— Еще жив? Поздравляю. Я уж думал… А ты становишься моей главной работой. И не по моей воле, а в силу обстоятельств. Слишком много интересного. Взрыв, который не оставляет никаких следов взрывчатых веществ. Странные смерти — подумать только, такое чувство, что люди пережили барометрический удар. Да еще такой силы, что умерли мгновенно. А ты, судя по всему, невредим? Ничего рассказать не хочешь? Кстати, я тут съездил на вскрытие Константина Малышева, знаешь, кое-какие сомнения и вправду появились. Ты парень, конечно, крепкий, но для таких операций требуется кто-то поздоровее тебя. Да и у Губарева, по первым прикидкам, действовал еще тот здоровяк. Одному пареньку весом в сто двадцать килограммов шею переломили, перед тем как его разделать. Думаю, что тесаком орудовал не ты.

— Спасибо, даже отпустило немного, — заметил Павел. — Это облегчит мою участь?

— Вряд ли, — жестко сказал Жора. — О чем еще молчишь? Чего я не знаю?

— После, Жора, — проговорил Павел, — Может быть, завтра. Пока самое важное — Томка.

— Хорошая оговорка — «пока», — хмыкнул Жора. — Зачем звонил?

— Мне не хватает информации о прошлом Томки, — объяснил Павел, вновь выруливая на дорогу.