Запасной инстинкт - Сергей Майоров

Еще Никитин понимал жен и мужей, предающих друг друга. Он усмехался, когда слышал об очередном таком факте. У слабых и психически неустойчивых людей измена является оправданием собственных низких поступков. Это не то предательство, услышав о котором опер менялся в лице.

Выслушав Булгакова и Старикова, Никитин распечатал пачку, вынул из нее сигарету, но через мгновение все это полетело в урну, стоявшую в углу кабинета.

— Какой у него номер телефона?

— У Ожегова? — на всякий случай уточнил Андрей.

— Конечно.

— Ну, знаю я номер. И что?

— Я сейчас видел Ожегова в отделе. На, возьми мою трубку и скинь ему СМС: «Получите гонорар за повесть в месте заключения договора. Ежов». Как только он вывалится из отдела, поведем его на вашей машине. Интересно, куда он нас приведет?

— Рискованно, — заметил Мишка. — Он мог минуту назад разговаривать по телефону с Шостаком. Или просто возьмет и сам перезвонит ему.

— А у нас выхода нет! — усмехнулся Саша. — Топорно, согласен, но кто предложит что-нибудь еще более извращенное? И потом, как я уже не раз убеждался, продажные копы ведутся на беспонтовую шнягу гораздо быстрее жуликов. Когда опер занимается работой, у него очень высокий порог чувства собственной опасности, но если он сам становится объектом охоты, то у него напрочь пропадает коллизионный иммунитет. Парадокс, но опера раскалываются чаще и быстрее, чем обычные злодеи. Есть чем заменить номера на машине?

Этот вопрос был адресован Булгакову. Тот подумал и ответил даже быстрее, чем от него все ожидали:

— За отделом «Тойота» уже полгода парится. Хозяина замокрили, а родственники в Германии. Я тоже никак ее номер вспомнить не могу, а почему Ожегов должен?

— Идет, действуй, — согласился Никитин.

Будь в его распоряжении чуть больше времени, он придумал бы что-нибудь более обоснованное. Но в данный момент тратить минуты на это было непростительной роскошью. О местонахождении Шостака мог знать только Ожегов, но существовала вероятность, что тот в любую минуту покинет райотдел и убудет в неизвестном направлении. Оттуда его уже не проведешь к месту заключения договора.

— Ох, ну и лажа, — тоскливо протянул Стариков, провожая взглядом Булгакова с плоскогубцами в руке. — Я бы в жизни не повелся на эту тему.

Через десять минут оперативники отъехали от райотдела на полицейской белой «шестерке», на которой стояли другие номера. Булгаков прижался в тени дома, стоявшего по соседству с отделом, и посмотрел на часы.

— Созвонился он с Заградским или нет, но Ожегов все равно должен куда-то сквозануть из кабинета. Либо он сейчас поедет за грязными деньгами, либо засуетится и начнет обсасывать ситуацию в поисках возможного ее разрешения. В любом случае он должен покинуть отдел. Это не то место, где хорошо думается менту с запачканными руками.

— Нам в любом случае придется брать его за хобот, — добавил Никитин. — И чем быстрее, тем лучше. Он в состоянии гамбита, мы — цейтнота.

— А попроще? — ехидно сощурился Стариков. — Для вящей восприимчивости.

— Попроще… — Саша вздохнул и посмотрел на часы. — Если проще, то ему сейчас необходимо совершить дерзкий поступок, чтобы хотя бы на время устранить опасность, нависшую над ним, а нам на это некогда смотреть. Это, конечно, произойдет в том случае, если он успел связаться с Шостаком. А если нет… Заканчиваем гадать. Объект с красным сигналом светофора на лице появился в дверях отдела. Андрей?..

— Да, это он, — подтвердил Булгаков. — Похоже, наш герой едет не за гонораром.

Ожегов сразу увязал воедино свой разговор с Заградским и перестрелку у отдела.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы время, как кинопленка, промоталось назад и остановилось на том моменте, когда к нему подошел Моисей и сказал:

— Старина, нужно помочь хорошему человеку. Тот окажет спонсорскую поддержку полицейскому, оказавшему ему услугу. Ну, на бумагу, перья, на иголки, чтобы дела сшивать.

Если бы это произошло, то Ожегов достал бы свой табельный «ПМ» и восемь раз выстрелил бы в голову Моисея. В данном случае отмазаться, отписаться перед прокурором было бы легче, чем исправить ситуацию сейчас. В такое дерьмо он не попадал за все семь лет работы в уголовном розыске. Один раз чистильщики из Управления собственной безопасности ГУВД пытались зацепить его за взятку — не получилось. Потом было два обращения от граждан за избиение их в кабинете — разобрались, их бил не Ожегов. Потерпевшие, как потом оказалось, были обыкновенными мелкими вымогателями. Они падали на улице сами, находясь в нетрезвом виде.

Но сейчас… Ожегову, как и всем на свете ментам, копам и бобби, было хорошо известно, что ему сделают за то, что он не просто предал коллегу, но и подвел его к сектору обстрела. Когда он разговаривал с Заградским, ему и в голову не могло прийти, что благодаря его, Ожегова, безобидной информации придурок Ежов откроет стрельбу, как на полигоне. Поэтому, когда запищал смартфон и на экране высветилась фраза о гонораре, неглупый опер по фамилии Ожегов сразу понял, что события вышли из-под контроля и развиваются не по его сценарию.

Он не мог понять только одного: как эти слянские убойники вышли на него, да еще так быстро. Моисей сдать не мог. На нем висело такое количество безобразий, закрышеванных Ожеговым, что сдача опера означала бы для Моисея что-то около четвертака за решеткой.

Тогда кто? Морик. Хитрая крыса, и нашим, и вашим! И у мусоров на подсосе, и у Моисея под мышкой.

Ожегов стер сообщение и обхватил голову руками. Хищный взгляд разрезал кабинет как лезвие бумагу. Потом опер схватил трубку телефона и набрал номер. Ежов молчал. Его мобильник лежал у колонны в городской канализации и верещал нудной трелью, отпугивая серых крыс.

Дураку понятно, что сообщение — подстава. Они хотят, чтобы Ожегов приехал в гостиницу, поднялся в номер Заградского. Вот тут-то его и повяжут как барана. Не тот масштаб, ребята. Нужно было придумать что-нибудь поковарнее. Гонорар за книгу!.. Мальчишки.

Ожегов снял трубку и снова стал набирать номер. Нажав несколько раз кнопки, он на мгновение оцепенел и быстро выключил смартфон. Идиот! Сам-то что творит?! Слава богу, что Ежов не подключился, а номер Моисея не набран до конца! Сам ведь мент, а какие ляпы выдает! Ожегов разозлился сам на себя и смахнул со стола на пол авторучку. Главное сейчас — выйти из отдела и успокоиться. Не забыть бы забрать из сейфа запасной магазин к «ПМ».

Он вышел из отдела, продолжая усмирять тремор в руках, пересек улицу и подошел к киоску. Ожегов попросил продавщицу открыть бутылку, зашел во двор и сделал несколько больших глотков пива. Главное — успокоиться и не поплыть. Если сейчас расслабиться и превратиться в безвольный холодец, то результат будет один: шконка в спецкамере — суд — «красная» спецколония.

— Стоп-стоп! — забормотал Ожегов с закрытыми глазами.

Пиво приятно разлилось внутри и поднималось наверх расслабляющей волной. Последний раз он выпивал около трех месяцев назад, и сейчас ему было так хорошо, что мандраж и чувство опасности слегка притупились, освобождая мозг от излишних эмоций.

— Еще ничего не случилось. Что у них есть на меня? Ежов и Морик. Еще Моисей, но он не в счет. Так можно начать сомневаться в самом себе. Моисею легче меня просто закатать под асфальт. Остаются двое. Если бы меня сдавал сейчас Ежов, то он ответил бы на звонок и нежным голосом пригласил бы наивного мальчонку в гостиницу. Просто в номер, а не в место заключения договора. — Ожегов отпил еще глоток пива. — Слишком длинно и непонятно. Мы ведь и в номере разговаривали, и в ресторане. Промазали, мальчишки. Блефуете. Хотите узнать, куда я вас поведу, да? Ежов не у них. Значит — Морик. А еще меня пасут. — Ожегов допил бутылку и забросил ее в кусты. — Ведут уже сейчас.

Он улыбнулся и, поднимаясь с лавки, исподлобья окинул взглядом улицу. Пара бомжей на погребе, белая «шестерка» с незнакомыми номерами, мужик с ребенком на улице. Хренотень какая-то. Тем не менее где-то вы есть. Куда же вас отвести? Да туда же, куда и ищеек из УСБ ГУВД полгода назад! В проходной двор на Тихих прудах.

Закуривая сигарету, он оценил реакцию всех людей, попавших в его поле зрения.

Ожегов не знал, что в этот момент Никитин сказал Андрею:

— Не заводи сейчас — в момент просчитает!..

Ожегов не спеша направился в арку длинного дома, похожего на клюшку. Расчет был прост. Один раз это уже сработало. Опера из управления собственной безопасности, ведшие наружное наблюдение за Ожеговым, проследовали за ним до трехэтажного дома сталинской постройки, убедились в том, что тот зашел в подъезд, закурили и стали ожидать его возвращения. Они могли бы торчать там десятилетиями, если бы через сорок минут один из чистильщиков не догадался зайти в подъезд, имевший выход на соседнюю улицу. Ожегов тогда ушел вместе с деньгами некоего бизнесмена, и предъявить ему никто ничего не смог. Потерпевшему вернули деньги из кассы ГУВД, после чего в УСБ управления несколько изменилась штатная структура.