Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Мариэтта Чудакова

В общем – как в «Маугли».

Впоследствии взрослый Гайдар вспомнит об Адаме Смите – любимой книжке своего отрочества – так: «Здесь другая – либеральная и тоже целостная картина мира».

А что точно означает слово «либеральный» – Егору в те годы еще только предстояло узнать.

5. «Новый класс» и хозрасчет

В это самое время на родине Егора продолжалась, быть может, самая эффективная попытка «правильной» экономической жизни в рамках советской власти – того самого «рыночного социализма», который он наблюдал в Югославии. Она же оказалась и самой трагической.

В 1969-м шел так называемый эксперимент Худенко. Тогда же о нем был снят документальный фильм «Человек на земле». Показать его власти в тот год не разрешили. Вынесли такой приговор – «Дело преждевременное».

Организовал Худенко свое новое хозяйство осенью 1967 года. В первый же год работы по «безнарядной» (то есть – отличной от «плановой» экономики) системе получил очень хорошие результаты, во второй – еще лучше. В середине третьего года, когда все деньги вложили, а результаты должны были получиться, естественно, осенью (как известно, цыплят по осени считают), хозяйство ликвидировали – за убыточность.

Сохранилась стенограмма заседания коллегии республиканского (дело происходило еще в советском Казахстане) министерства сельского хозяйства. Представители «нового класса», озабоченные только своим местом под солнцем, не стесняясь друг друга, не прячут цинизма:

– Эксперимент в Акчи следует срочно прекратить. Сейчас июнь, а в августе-сентябре Худенко реализует продукцию, хозяйство получит прибыль, и тогда с ним не совладать.

Министр сельского хозяйства:

– Надо немедленно арестовать счет хозяйства в банке.

…Уже после полного разорения хозяйства «новый

класс» (начальники главков и проч.) высказывался:

– Вы что же, считаете, что тракторист должен получать больше, чем начальник отдела в нашем министерстве?!

– Устроил такую безработицу!.. Еле от него избавились.

Это – в республике, где была острая нехватка трудовых ресурсов, где высвобождаемых работников ничего не стоило трудоустроить!..

– Худенко развалил хозяйство. Он и его люди – жулики и алкаши.

А все знали, что в его совхозе царит «сухой закон» – иначе много не наработаешь.

Его защищали известнейшие советские экономисты – Аганбегян, Заславская, Петраков… Но новый класс был сильнее людей с академическими заслугами.

А хозрасчет при социализме оказался тем, что называется оксюмороном. Например – «жареный лед» или «веселый мертвец».

«…Социалистическое государство, опираясь на объективные экономические законы, руководит народным хозяйством в интересах всего общества, определяет пропорции общественного воспроизводства, темпы развития различных отраслей и т. д…Хозяйственный расчет есть экономическая категория социализма, в которой выражаются определенные стороны социалистических производственных отношений…» (Политическая экономия: социализм – первая фаза коммунистического способа производства. 3-е изд., перераб. и доп. М., 1974. Глава VIII. Хозяйственный расчет. С. 173).

6. Пол Самуэльсон и его «экономика»

Егор упорно движется по новоизбранному пути.

Экономика захватывает его все больше и больше.

«.. Достаю изданный в 1964 году небольшим тиражом базовый университетский учебник экономики, очень популярный в эти годы в Америке, да, пожалуй, и по всему миру – “Экономику” П. Самуэльсона. Убеждает прагматичный анализ и изложение закономерностей действия рыночных механизмов. И хотя остаюсь ортодоксальным марксистом в понимании закономерностей общественного развития, впервые закрадываются сомнения» – насчет Марксова анализа повседневных экономических явлений…

Толстенный том (844 страницы!) выглядел любопытно. На титульном листе вверху справа было отпечатано – «Для научных библиотек».

Как это понимать?.. Отец объяснил пытливому Егору, что значит – книга скорее всего не поступает в свободную продажу. Но почему же? Отец, посмеиваясь, сказал, что «наши» (то есть наша власть), видно, побаиваются, что неподготовленные мозги могут поддаться буржуазной пропаганде. Таких не поступающих в продажу книг Егор еще не встречал.

Да, в этой книге было много интересного еще до самого ее чтения.

Например, в короткой аннотации на обороте титульного листа сообщалось: «В книге изложены основные положения современной вульгарной буржуазной политэкономии». Прямо так и написано – «вульгарной». Ради чего тогда старались – переводили эту вульгарщину целых пять авторов?..

А большая вступительная статья советского академика с первой страницы давала суровую отповедь автору, поясняя, кстати сказать, по ходу дела, зачем же его переводили: «Перевод книги, в которой достаточно полно представлен теоретический багаж нашего идеологического противника, дает богатый конкретный материал для его критики с позиций творческого марксизма-ленинизма».

И критиковать надо, оказывается, не только отдельные концепции и выводы этой «вульгарной политической экономии» – нет, критика должна быть направлена «прежде всего против ее общего методологического фундамента, ее антинаучного, поверхностного, идеалистического подхода к явлениям хозяйственной жизни в целом».

В общем, как пелось в «Интернационале» – гимне сначала коммунистической партии, а потом Советского Союза – «Весь мир насилья мы разроем до основанья…». Критиковать – рыть до фундамента.

Поясним – в анонимном русском переводе 1902 года было – «разроем» (в рифму с «построим») и – «это будет последний…» в припеве. С течением времени припев стал звучать – «Это есть наш последний и решительный бой».

Слово «антинаучный» Егору вообще не понравилось. Он не очень-то понимал, что это такое. «Ненаучный» – было бы понятней. Но почему-то в советской печати употреблялось только слово «антинаучный». Получалось, будто некоторые люди изо всех сил боролись с наукой, ненавидели ее. А не просто, скажем, не дотягивали до надлежащего научного уровня.

Вообще вступительная статья вся была очень ругательная. «Эклектика», «отживающий класс», «жалкие банкроты».. Все время повторялось слово «якобы» – к хорошим людям его не применят. Егор стал считать, сколько раз употреблено слово «вульгарный», но сбился. Ну в одном только абзаце – шесть раз!

Вот смотрите: «…Господствующее положение заняла вульгарная экономия. Но сама вульгарная политическая экономия эволюционирует. В прошлом та или иная школа вульгарной экономии все же стремилась иметь свою концепцию… Вся вульгарная политическая экономия ныне превращена в нечто вроде лаборатории по разработке мер “спасения” капитализма…В нынешней вульгарной политической экономии царят эклектика и апология. Именно такая эклектика, сбор всяких, даже противоречащих друг другу концепций и взглядов… характерны для учебника П. Самуэльсона. Но от всего этого вульгарная политическая экономия не стала более убедительной».

Много позже он узнает, что такая ругань была единственным средством напечатать у нас хоть что-то стоящее западное.

Эту никуда не годную, по оценке академика, книгу Егор читал с большим увлечением. Ее автор писал совершенно по-другому, чем тот советский академик, который его разносил в клочья.

Пол Самуэльсон никого ни в чем не старался убедить насильно. Он просто рассуждал, приглашая читателя размышлять вместе с ним, о том, что самого его очень и очень занимало.

Уже во введении встретились Егору такие заманчивые строки: «Лауреат Нобелевской премии Макс Планк, основатель квантовой физики, однажды скромно заметил, что он начинал свою деятельность как экономист, но затем оставил эту профессию, потому что она слишком трудна. Когда об этом рассказали пионеру современной математической логики Бертрану Расселу, он ответил: “Это странно. Я бросил экономическую теорию из-за того, что она слишком проста!”

Обе точки зрения содержат зерно истины. Но в них заключена и ошибка. Миллионы раз было подтверждено, что любой смышленый человек, достигший 16 лет, может хорошо усвоить экономические принципы. И в этом смысле Рассел прав. Однако в искусстве познания экономических сил человеческой жизни на одной лишь умственной виртуозности, как это понял Планк, далеко не уедешь. С другой стороны, опыт показывает, что, хотя простаки не достигали успеха ни здесь, ни в любой другой области, все же не нужно быть сверхчеловеком, чтобы плодотворно заниматься предметом, который люди назвали экономической теорией и который находится на полпути между искусством и наукой».

Первое, что возбудило Егора, – «любой смышленый человек, достигший 16 лет…». Где 16 – там сгодится и 14, как ему сейчас!