Стихотворения - Всеволод Рождественский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
170. ЦВЕТОК ТАДЖИКИСТАНА
Две бортами сдвинутых трехтонки,Плащ-палаток зыбкая волна,А за ними струнный рокот — тонкий,Как преддверье сказочного сна.
На снегу весеннем полукругом,В полушубках, в шапках до бровей,С автоматом — неразлучным другом —Сотня ожидающих парней.
Вот выходят Азии слепящейГости в тюбетейках и парче,С тонкой флейтой и домброй звенящей,С длинною трубою на плече.
И в струистом облаке халата,Как джейран, уже летит она…Из шелков руки ее крылатойВсходит бубен — черная луна.
Пальцами слегка перебирая,Косы вихрем отпустив вразлет,Кружится на месте — золотая —И ладонью в тонкий бубен бьет.
То сверкнет в полете, как стрекозы,То растет, как стебель, не дыша,И как будто рассыпает розыШелком шелестящая душа.
Кто тебя в трясины и болотаБросил, неожиданный цветок?Кто очарованием полета,Как костер, в снегах тебя зажег?
Многие припомнят на привалеИль в снегах, ползя в ночной дозор,Этот угольком в болотной далиЧерный разгорающийся взор.
Даже мне, как вешних гроз похмелье,В шалаше, на вереске сыром,Будут сниться косы, ожерельеИ бровей сверкающий излом…
Там, в груди, уже не гаснет рана,И забыть никак я не могуЗолотой тюльпан Таджикистана,Выросший на мартовском снегу.
1943171. КАРЕЛЬСКАЯ БЕРЕЗА
Стоит она здесь, на излуке,Над рябью забытых озер,И тянет корявые рукиВ колеблемый зноем простор.
В скрипучей старушечьей доле,Надвинув зеленый платок,Вздыхает и слушает поле,Шуршащее рожью у ног.
К ней ластятся травы погоста,Бегут перепелки в жару,Ее золотая берестаДрожит сединой на ветру.
И жадно узлистое тело,Склонясь к придорожной пыли,Корнями из кочки замшелойПьет терпкую горечь земли,
Скупые болотные слезыСтекают к ее рубежу,Чтоб сердце карельской березыТруднее давалось ножу.
Чтоб было тяжелым и звонкимИ, знойную сухость храня,Зимой разрасталось в избенкеТрескучей травою огня.
Как мастер, в суке долговязомЯ выпилю нужный кусок,Прикину прищуренным глазом,Где слой поубористей лег.
В упрямой и точной затееМечту прозревая свою,Я выбрал кусок потруднее,Строптивый в неравном бою.
И каждый резьбы закоулокСтрогаю и глажу стократ —Для крепких домашних шкатулокИ хрупкой забавы ребят.
Прости, что кромсаю и рушу,Что сталью решаю я спор, —Твою деревянную душуЯ все-таки вылью в узор.
Мне жребий завидный подарен:Стать светом — потемкам назло,И как я тебе благодарен,Что трудно мое ремесло!
<1944>172. «Сердце, неуемный бубенец…»
Сердце, неуемный бубенец,Полно заливаться под дугою,Покорись со мною наконецСветлому осеннему покою.
В путь с тобой мы вышли налегке(Я напрасной не искал печали),И меня в родном березнякеСоловьи да звезды провожали.
Было время музыки и книг,Встреч, разлук, бессонных разговоров,А теперь понятней мне языкТишины и голубых просторов.
Высоко над пламенем рябин,На заре, прозрачной и нескорой,Журавли ведут свой легкий клинВ дальний путь, на теплые озера.
И отныне в слове у меняЕсть какой-то привкус — легкий, дикий —Кострового дымного огняИ морозом тронутой брусники.
Тем и жизнь была мне хороша,Что, томясь, как птица, синей далью,Русская жила во мне душаРадостью и песенной печалью.
<1926>, 1943–1944173. СЕРДЦЕ СВЯЗИСТА
Где били снаряды по соснам и елкам,Где жаркая схватка велась,В приладожских топях фашистским осколком Была перерезана связь.
Трещат пулеметы, работают чисто,Клубится над дзотами дым,Но дышит отвагою сердце связиста, Ползет он по кочкам сырым.
А пули жужжат, как назойливый овод,И рядом обрушился гром,Теряя сознанье, разорванный провод Сплести не успел он узлом.
Снаряды ложатся к его изголовью,И огненный катится вал.Откинутый навзничь, забрызганный кровью, Концы он надежно зажал.
В нем гордо солдатская доблесть горела,Был смел он в решительный час.К бойцам чрез его бездыханное тело Дошел об атаке приказ.
Бегут от штыков голубые мундиры,Ложатся во рвах без конца.Налажена связь. И слова командира Летят через сердце бойца.
1943–1944174. РУССКАЯ МУЗА
Как мало надо нам, как узок мир порою!Трещат в печи дрова, жестка моя кровать.Вот я закрыл глаза. За этою чертоюМне больше, кажется, уж нечего желать.
Усталость до краев мне наливает тело.Еще томит озноб, — туман лесных дорог, —Но бережно в ногах шинель меня согрела,И тихая луна выходит на порог.
Уже глухая ночь, а мне еще не спится.Вот в голубом луче скользнула чья-то тень.Неслышно подошла и на постель садится.Где видел я ее? Она светла, как день.
Тянусь, хочу спросить, но, обессилен сонью,Невольно падаю в глухое забытье,Она горячий лоб мне трогает ладонью,Я слышу над собой дыхание ее.
И тихо ей тогда я думы поверяю,И жадно слушаю крылатые слова.Уже бледнеет ночь, луна ложится с краю,Прохладным забытьем хмелеет голова…
О, будь всегда со мной! И под дождем похода,И в тусклом огоньке сырого блиндажа,Ты в грохоте боев и в мирных сменах года —Как облако, проста и, как рассвет, свежа!
Ведь если есть еще мне близкое на свете,Что должен я в пути, как старый клад, беречь,То это голос твой, простые руки этиИ Родины моей взыскательная речь.
1943–1944175. «Мир мой — широко раскрытая книга…»
Мир мой — широко раскрытая книга,Пестрая бабочка стран и морей,Всё, что я видел, узнал и ушамиВзял из эфира, как влагу трава.
В темную глубь уходящий корнями,Ветви раскинувший в пламени дня,Неугасимой сжигаемый жаждой,Пил я и радость и горе земли.
Сколько блуждал я в глухом бездорожье,Сколько раз падал и снова вставал,Неутомимо, как древле Иаков,Сколько с собою боролся в ночи!
Но, раздираемый смутной тревогой,Выпивший терпкую чашу до дна,Я никогда повторять не устануГордого имени: «Я человек!»
1943–1944176. ВОЛХОВСКАЯ ЗИМА
Мороз идет в дубленом полушубкеИ валенках, топча скрипучий прах.От уголька зубами сжатой трубкиСлоистый дым запутался в усах.
Колючий иней стряхивают птицы,То треснет сук, то мины провизжат.В тисках надежных держат рукавицыВесь сизый от мороза автомат.
Рукой от вьюги заслонив подбровье,Мороз глядит за Волхов, в злой туман,Где тучи, перепачканные кровью,Всей грудью придавили вражий стан.
Сквозь лапы елок, сквозь снега густыеВновь русичи вступают в жаркий бой.Там Новгород: там с площади СофииИх колокол сзывает вечевой.
В глухих болотах им везде дороги,И деды так медведей подниматьУчили их, чтоб тут же, у берлоги,Рогатину всадить по рукоять!
Январь 1944177. ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД
