Древо жизни. Книга 3 - Владимир Кузьменко

– А как попали стихи в журнал?

– Вот тут самое интересное. Журнал испытывал острую нужду в средствах и стал практиковать издательство стихов и рассказов за счёт самих авторов. Это тогда как раз разрешили. И вот однажды к нему приходит человек и предлагает крупную сумму за печатание своих стихов, называя себя Брюлом. Редактор не сообразил проверить документы, но надо сказать, что оснований к этому он не имел.

– И ты показал ему фотографию Эла?

– Да! Он не узнал его…

– Ну вот, видишь!

– Подождите. Я тогда показал ему лагерную фотографию Дона, и он сразу же его узнает.

– Дон? Постой…

– Ну, конечно! Это один из тех, кто бежал с Элом!

– Ты думаешь, что Эл поручил ему провести такую шутку с Брюлом?

– Здесь могут быть два варианта. Эл жив и послал Дона. Но может быть, он погиб и завещал месть своему другу.

– Сомнительно.

– Я тоже так подумал и продолжил поиски.

– Подожди, вернёмся к этому случаю. Ты думаешь, что Эл и Дон…

– Накормили Брюла его же произведениями? Уверен, что все было именно так.

– Однако они жестокие садисты!

– Как сказать. Если учесть, что оба были несправедливо осуждены, и те издевательства, которые они пережили в лагере, то это ещё мягкая кара. Кроме того, у них, по-видимому, не притупилось чувство юмора.

– Ничего себе юмор!

– Каждый шутит в силу своих возможностей. Но откровенно, после того как я узнал, что пришлось пережить Элу в лагере, скажу, что на его месте поступил бы так же!

– Учти, я никогда не буду писать стихов, – с серьёзным видом пообещал полковник.

Рок рассмеялся.

– Но я продолжу?

Полковник кивнул и закурил сигарету.

– В одной из тюрем я разыскал Пада. И вот тут – удача! Пад узнал Эла на фотографии.

– Это ничего не доказывает. Он мог его знать раньше.

– Мог, конечно, но он знал Эла только по имени и никогда раньше до ареста его не видел. Дело в том, что Пад узнал на фотографии человека, который приходил к нему за месяц до его ареста.

– Вот как? Значит, он все-таки жив!

– Жив был, во всяком случае до ареста Пада.

– О чем же они говорили?

– Здесь начинается полная бессмыслица. По словам Пада, этот человек приходил к нему с предложением принять участие в розыске спрятанных сокровищ. Дальше вообще какая-то чертовщина. Эл, это был, конечно, он, предложил Паду пригласить своих друзей к участию в поисках сокровищ и их дележу. Потом начал называть Паду общих знакомых. Причём, что интересно, эти знакомые оказались именно теми людьми, которые входили в преступную шайку Пада.

– Чертовщина какая-то!

– Вот о чем я и говорю!

– Странно, – протянул полковник.

– Очень, – согласился Рок. – Это совсем не соответствует тому мнению, которое у меня сложилось об Эле.

– Авантюрист, искатель сокровищ?

– Если судить по его разговору с Падом, то… Но между прочим, вспомнил очень кстати, у Брюла при себе было десять тысяч.

– И что, пропали?

– В том-то и дело, что нет!

– Тогда совсем непонятно. Отказаться от реальных десяти тысяч и заниматься поисками эфемерных сокровищ? Это все?

– Нет! Самое главное впереди. Я подумал, что если Эл причастен к аресту Пада, то ему было бы интересно убедиться, насколько эффективным оказалось его письмо.

– А, понимаю. Ты поехал?

– Да. И вот тут-то меня снова посетила удача, да ещё какая! Как я предполагал, Эла опознали жители той улицы, на которой жил Пад. Но это ещё не все. Его и Дона опознали в милиции, вернее, в автоинспекции. По выезду из города их остановил автоинспектор и так случилось, что они помогали ему преследовать пьяного водителя. Инспектор получил тяжёлую травму. Его они доставили в медпункт, а поскольку в медпункте не было нужной группы крови, её дал, кто бы вы думали?.. Дон! У него выкачали более семисот кубиков, и только это спасло жизнь автоинспектору. Автоинспекция взяла адрес у Эла и Дона.

– Ложный, конечно?

– Нет! Настоящий! Но когда они, как было условлено, заявились четыре дня спустя по этому адресу, то никого там не обнаружили. А спустя ещё месяц в озере километрах в ста от города нашли их утопленную машину. Вот и все. Дальше след потерян.

– И ни одной зацепки?

– Нет! Кроме разве этой. – Рок полез в карман и вытащил свёрнутые в трубку помятые листы.

– Здесь какие-то математические расчёты и формулы. Я изъял их архива, где хранилось дело Эла. Побывал я и на заводе, где он работал. Мне сказали, что это был чрезвычайно талантливый инженер и к моменту ареста кончал аспирантуру. Был я и в Политехе. Там тоже много говорили о его таланте. Правда, профессор кафедры вскользь намекнул, что Эл занимался какой-то фантастической проблемой. Может быть, эти бумаги прольют ясность. Правда, много из них пропало. Мне творили, что была вначале толстая пачка…

– Хорошо! Я передам их в академию. Попрошу, чтобы разобрались, – пообещал полковник, беря бумаги.

– Итак, больше ничего? – с тайной надеждой спросил он.

– Пока ничего.

– Ладно, иди, отдыхай. Можешь взять себе неделю… нет, три дня отпуска. Потом снова придёшь ко мне.

– Мне нужно четыре дня только для того, чтобы отоспаться, – пожаловался Рок.

– Ладно, отдыхай, но будь дома. Если понадобишься, вызову.

СОЛОНЧАК

– Я устал, Эл, честное слово, устал, – в голосе Дона слышалась отрешённость. – Третий год мы с тобой мотаемся из одного конца страны в другой, не имеем даже постоянного угла, где бы можно было пожить некоторое время без постоянного страха ареста. Ты знаешь, мне все время по ночам снится лагерь и псы… много серых псов… они окружили меня и сейчас бросятся, чтобы разорвать на части. Может быть, вернёмся в свою избушку… А? Поставим рядом другую, для тебя и Молли.

– А мои сыновья? Ты о них подумал? Согласятся ли они заживо похоронить себя в лесных дебрях?

– Но они сами хотят!

– Хотят, потому что не понимают. Ты подумай. Старшему только двадцать. Он сам скоро захочет иметь семью.

– Похитим для него нанку!

– Ты же не веришь в то, что говоришь.

– Ну давай хотя бы на время. Года на два. Я как вспомню нашу избушку у горячего источника, так сердце займётся от тоски. Только там я себя чувствовал свободным и в безопасности. Ну что мы потеряли в этом грязном мире? Мне он представляется как огромная яма, наполненная дерьмом.

– А тебе не кажется, что мы с тобой как-то помогаем очистить этот мир от дерьма?

– Ты наивен. Эл. Его никто никогда не очистит. Я не верю. И потом… Ну посадишь ты ещё десяток, сотню… что от этого изменится? Как будто в них, в этих ворах, подонках – дело.

– А в чем же?

– Во всем. Этот мир, Эл, безнадёжно болен. Ему уже ничего на свете не поможет. Он прогнил от корней до вершины.

– Ты читаешь газеты?

– Читаю. Но что толку? Очередная кампания. Немного сильнее, чем прошлые. Просто борьба старой и новой мафии. Вот подожди, когда новое утвердится, то все начнётся по-старому. Я уже ни во что не верю. И ты меня не убедишь! Мы своей деятельностью только незначительно ускоряем процесс смены мафий.

– Ты неправ. Мне все-таки кажется, что на этот раз все серьёзно.

– Блажен верующий! Я же другого мнения. Чем дальше все зайдёт, тем скорее эта гниль уничтожит сама себя. Чем хуже – тем лучше. Мы только помогаем «выпустить лишние пары». А надо, чтобы котёл совсем взорвался.

– Ты понимаешь, что ты говоришь, Дон? Это же наш народ, наша земля! Как ты можешь желать такого?

– Земля? Земля, Эл, давно уже не наша. А что до народа, то каждый народ достоин своего правителя. И коль он терпит это, то лучшей участи не заслуживает… Я хочу домой! – Дон встал со стула и пересел на диван рядом с Лоо, которая молча слушала спор друзей.

– И со стороны наблюдать? Ждать, что из всего этого выйдет? Тебе не кажется, что это трусливо и подло?

– Кажется, Эл! Кажется! Но моя трусость и подлость, как ты изволил выразиться, только ма-а-ленькая капля в общем море трусости и подлости.

– Это тебе кажется, что она «ма-а-ленькая». Мы с тобой теперь уже не только вдвоём, но и Лоо, и Молли, и мои дети, обладаем мощным оружием в борьбе с подлостью и спрятаться с этим оружием в дебри – большая, Дон, подлость!

– Ну пойди куда надо и предложи своё оружие. В лучшем случае тебя опять посадят в лагерь, но уже надолго, а скорее, прикончат, как особо опасного. В системе, которая построена на лжи и пропитана ложью, правда – инородное тело. Тебе скорее простят украденные миллионы, чем способность заразить население правдой. Именно заразить. Эл! Потому что правда в нашем обществе – самая опасная зараза. Нет, Эл, больше я этим мартышкиным трудом заниматься не хочу!

– Вот и ты меня бросаешь… – горько произнёс Эл. – Сначала Коротышка…

– Ну, Коротышка – другое дело. Ему с нами не по пути. Как это он сказал после истории с Падом? «В ваши интеллигентные игры больше не играю. Подите в…» За всю жизнь не прочитал и пару книг, а раньше меня понял всю бессмысленность нашей затеи.