Отдана бандиту - Тата Златова

— Да. Уже? Понял. Это точно? А где их искать? Молодец, отличная работа! До связи.

Макс спрятал телефон обратно в карман и выключил музыку. Я посмотрела на него и поняла, что он собирается что-то мне сказать. Правда, даже не представляла, каким шоком обернутся для меня его слова.

— Куда отвезти Ксюшу?

«Не хочет, чтобы разговор слышал кто-то еще, значит, это личное», — пронеслась тревожная мысль. Я покосилась на подругу.

— Понимаешь, ей некуда ехать…

— В смысле?

— Ну, ее родственники в другом городе, — пришлось немного слукавить, чтобы не вдаваться в подробности. Хотя, наверное, Ворон знает о ней все и уже меня раскусил. — Работу она потеряла. А за съемную квартиру платить нечем — деньги-то за заказ она не получила.

— Так… Почему сразу не сказала? — в его голосе послышались недовольные нотки. Но я лишь пожала плечами:

— Ты не спрашивал.

Он съехал на обочину и резко затормозил. Так, что меня слегка подбросило. Вскинула на него испуганный взгляд, пытаясь предугадать, что он задумал. Неужели высадит бедолагу из машины? В порыве злости он способен на многое…

— Алина, со мной хитрить не получится, — опустил руку на мое плечо. — Не прикидывайся идиоткой и не играй со мной.

— Я не играю, Макс! Я просто боялась тебе сказать, что ей некуда идти. Ты не спросил, ну я и не стала рассказывать. Прости, не думала, что ты так разозлишься.

Он вздохнул и немного смягчился. Потом бросил взгляд на Ксюшу, а та моментально сжалась. Достал бумажник и, вынув несколько крупных купюр, протянул их девушке:

— Вот, возьми. Считай, это плата за работу. Видишь тот отель? — он кивнул на невзрачное двухэтажное здание, которое располагалось недалеко от дороги. — Можешь пока там пересидеть. Тех денег, которые останутся, вполне хватит, чтобы подыскать себе какую-нибудь комнату и протянуть пару месяцев.

— С-спасибо… — испуганно выдавила Ксюша и сжала деньги в ладони.

— У тебя есть номер телефона? — спохватилась я, увидев, что новая знакомая собралась выходить. — Наберу тебя, как освобожусь. — Порылась в сумочке и вырвала из блокнота лист. — Напиши цифры здесь.

Ксюша вывела дрожащей рукой свой номер и еще раз поблагодарила нас за все. Машина тронулась с места, я посмотрела девушке вслед… Сейчас я не была уверена, что мы еще когда-нибудь с ней увидимся. Если Макс запретит — не решусь ослушаться. Ведь теперь живу по другим правилам…

— Я хотел отложить этот разговор до поры до времени, — вернул меня к реальности голос Макса, — но обстоятельства изменились.

— Какой разговор?

— Я нашел твоих родителей.

Я смотрела на Макса широко открытыми глазами. Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Я была в настоящем шоке. В каком-то странном оцепенении. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже голос пропал. И весь мир исчез, будто растворился. В ушах страшным эхом звучали его слова. Стучали набатом по всем нервным окончаниям.

— Что ты сказал? — губы сами по себе разомкнулись.

— Я нашел твоих родителей.

— Родителей? — это слово было таким чужим, далеким и холодным, я словно слышала его в первый раз.

— Ну да.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая потерялась где-то в лесу и сейчас блуждала в темноте, пытаясь отыскать дорогу. Шла на ощупь, вслепую, умирая от страха и неизвестности. Двигалась вперед, не зная, куда приведет этот путь.

Внезапно оцепенение схлынуло. Я пошевелила пальцами и ощутила легкое покалывание. Потом повернула голову и уставилась невидящим взглядом на дорогу.

— У меня нет родителей, — холодно отрезала, — и никогда не было.

— Понимаю. Но хочешь ты или нет, они все же существуют. Если хочешь, можешь их увидеть и поговорить.

Как он себе это представляет? Приду я, постучу в дверь, скажу, что их дочь. А дальше? Что делать дальше? Припереть их к стенке и заставить говорить? Узнать, почему меня бросили, как котенка? Ничего это не изменит… Прошлого не вернуть. Не стереть из памяти эти мучительные годы в детдоме, не вернуть то, что выплакано и выстрадано, не притупить боли. Посмотреть в глаза этим людям означает сорвать бинты и обнажить жгучие раны. Они закровоточат с новой силой и неизвестно, смогу ли я вынести новую порцию боли…

— Зачем ты это сделал? — душу заполнила злость. — Кто тебя просил?

— Алина, я понимаю, ты ошарашена, растерянна, но…

— Ошарашена? Растеряна? Да я в настоящем шоке! — не заметила, как перешла на крик. — С чего ты взял, что я хочу что-то знать об этих людях? Об этих мерзких людишках, которые распорядились моей жизнью так, как им удобно? Просто выбросили, меня, своего ребенка! Не какую-то зверушку, не букашку, а живого человека! Из плоти и крови! Им было наплевать, что будет со мной дальше. Что никто не будет сидеть у моей постели, когда я заболею, никто не пожалеет и не выслушает. Мне не досталось ни капли любви и тепла в этой жизни! Я не знаю, что такое материнские объятия, отцовские наставления, я как сорняк, живу, где попало. Сегодня здесь, завтра — там. Прорываюсь и выживаю, как могу. А ты говоришь — «родители». Нет их у меня и никогда не было. Чужие люди. Проходящие. Плевать на них, слышишь, плевать!

Слезы покатились из глаз каким-то нескончаемым потоком. Не заметила, как оказалась прижата к крепкой груди, как сильная теплая рука скользнула к волосам и начала гладить по голове, успокаивая. Никогда в жизни я еще так не плакала. Меня не душили горечь и тоска, наоборот, я словно открывала все замки и выпускала из стальных клеток все свои страхи и боль, копившиеся в душе годами. Они уходили вместе со слезами и всхлипами. И с каждым мгновением мне становилось все легче и легче. Раньше я рыдала в пустоту и злилась на всех и вся, а сейчас… Сейчас мне всего лишь хотелось избавиться от всей этой тяжести, от всего груза, который, словно якорь, тянул меня вниз, на самое дно, желая утопить. Близость Макса и его забота растопили многолетний лед, он раскололся и начал таять. И эти ручейки омывали мою душу, каждую рану, каждый рубец, заворачивали в