Маргарет и Кент - Ирина Коняхина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тюрьму Френ к Кенту приехал Гиринг. Он теперь находился в Париже, был настроен благодушно и пообещал, что постарается улучшить условия содержания и для Кента, и для Маргарет. Не исключил даже, что они оба будут в самое ближайшее время будут переведены в отдельные апартаменты в здании зондеркоманды в Париже на улице де Соссэ.
Гиринг ходил теперь с обмотанным бинтом горлом и имел крайне нездоровый вид. Похоже, что, пока они не виделись с Кентом, Гиринга одолела какая-то серьезная болезнь.
– Я больше не верю ни одному вашему слову! – возмущенного Кента переполняли эмоции. – Вы обещали освободить Маргарет, а она по-прежнему в тюрьме…
– Я ничего вам не обещал. Это коллеги из Берлина любят давать разные обещания. С них и спрашивайте!
– Я не буду играть в ваши игры, зачем вам я? Разве недостаточно Жильбера? Или это вранье, что он согласился с вами сотрудничать?
– Месье Жильбер – умнейший человек. Талантливейший комбинатор! Оказавшись в гестапо, он не только сам предложил мне сотрудничество, а еще и придумал, как сыграть красивейшую партию с Москвой!
– И замечательно! Вы не объяснили мне, зачем вам нужен я, когда у вас есть такой замечательный и талантливый комбинатор.
– На всякий случай. Хорошая партия требует запасного игрока. Вы будете в запасе. Даже в этом я иду вам навстречу! И знаете, что еще придумал умный Жан Жильбер? На тот случай, если вы наотрез откажетесь?
– И что же он такое придумал? – не сомневаясь в подвохе, поинтересовался Кент.
– До своего ареста он успел передать в Центр информацию о том, что вас в Марселе арестовали.
– Какой молодец!
– После этого, когда Жан Жильбер уже вступил в радиоигру с Москвой, он сообщил в Центр, что вы держались мужественно, никаких доказательств относительно вашей деятельности гестапо предъявить вам не смогло, и… вас отпустили.
– Как интересно! И что? Москва поверила?
– Да. И теперь вы якобы восстанавливаете сеть в Марселе. Связались с активистами французского Сопротивления. Ваш связной в Париже – Золя. При этом Золя – действительно активный участник Сопротивления и не подозревает, что участвует в радиоигре гестапо. Вы просите у Центра новые шифры для радиопередач.
– Замечательно! Что дальше?
– Но Москва не знает, что мы арестовали также и Жана Жильбера. Поэтому тот получил из Москвы шифровку, которая предназначена лично для вас. Это означает – ура! ГРУ по-прежнему не подозревает, что радиопередачи контролируются гестапо! Вам интересно, что в ней? В этой шифровке?
– Очень, – искренне признался Кент.
Гиринг протянул листок, в котором было написано: «Поздравляем с Днем Красной армии! Желаем здоровья и успехов. Ваши родители эвакуированы из Ленинграда».
У разведчика сжалось сердце: «Боже мой! Его родители! Папа, мама… Как они? Они живы! Куда их эвакуировали? Что им сказали про их сына? Как бы он хотел сейчас оказаться рядом с ними. Что будет с ними, если их сын будет считаться предателем?»
Кент вернул листок Гирингу.
– Поймите, Кент! Если вы откажетесь, Жильбер будет работать и от своего имени, и от вашего. Если вы боитесь последующего возмездия Москвы, оно будет в любом случае: согласитесь вы или откажетесь. Вы уже исчерпали свой лимит ошибок. Смиритесь с этим и просто живите.
– Разве можно сейчас просто жить? В моем положении? – с горечью усмехнулся Кент.
– Все в этом мире относительно. Возможно, вас это удивит – но ваше положение намного лучше, чем мое. Врачи нашли у меня рак горла. И мне осталось жить несколько месяцев, максимум год. Причем все оставшееся время – в страшных мучениях. А вы можете прожить еще длинную и вполне счастливую жизнь. И прожить ее, например, с вашей красавицей Маргарет. Она действительно очень хороша! Представляю, как она выглядела на свободе. Я и сам был бы не против приударить за этой вдовушкой. Как мужчина я вас понимаю… Соглашайтесь!
– Что я должен буду делать?
– Пока ничего. Я же говорю – вы в запасе. Отдохните немного, у вас были тяжелые переезды. Вы запасной игрок.
– Я могу подумать?
– А я за вас уже подумал. Жизнь – такая замечательная штука, так обидно с ней расставаться!
Кента увезли в тюрьму Френ и оставили в покое почти на четыре месяца. В такой же одиночной камере в женском отделении тюрьмы томилась Маргарет. Узникам мрачной тюрьмы было совершенно неизвестно, что происходит за ее стенами: во Франции, в Советском Союзе, в мире. Может быть, война уже близится к концу? И кто побеждает в этой войне, тоже неизвестно!
В самом начале лета 1943 года доведенный до отчаянья неизвестностью Кент принял решение объявить немцам о желании сотрудничать. Чтобы самому не считать себя предателем, он сформулировал вполне убедительное оправдание – при первой же возможности он сообщит в Центр, что передает дезинформацию.
Передав через надзирателя свое решение Гирингу, Кент был перевезен из тюрьмы Френ в парижское здание зондеркоманды на улицу Соссэ. Ненавистные наручники были сняты, Кента заперли в проходной комнате.
– Что с Маргарет? – был первый вопрос Кента, когда в эту комнату вошел Карл Гиринг.
– С ней все в порядке, она в тюрьме Френ, – спокойно ответил Гиринг.
– Что нужно, чтобы ее перевели сюда?
– Здесь нет подходящих помещений. Но я что-нибудь придумаю. Вы скоро встретитесь с ней. Но пока это будут кратковременные встречи.
Через три дня Карл Гиринг привел в комнату на улице Соссэ Маргарет.
Она вошла и довольно отстраненно посмотрела на Кента. Гиринг оставил их наедине. Кент хотел броситься к ней и обнять, но от Маргарет веяло таким холодом, что он замер, опустился перед ней на колени и стал целовать ей руки.
– Прости, прости, любимая!
Маргарет безучастно смотрела на Кента. На ней было выцветшее серое платье с затхлым запахом. Женщина заметно похудела. Под глазами образовались глубокие темные
