Пружина для мышеловки - Александра Маринина

– Вы не понимаете, – я был терпелив, как учитель в школе для умственно отсталых. – Допустим, у вас есть девушка, дама сердца, и есть близкий друг. Вы их знакомите, это естественно. Или не знакомите, но другу многое о ней рассказываете. Например, о том, что она уехала к тетке в Волгоград, или о том, что она посещает какие-нибудь курсы, или о том, что у нее есть подружка Маша, совершенно невыносимая особа, которая часами висит на телефоне и изводит вашу девушку всякими глупостями, мешая вам предаваться интимным радостям. Ведь расскажете же, правда? Почему бы нет? Это нормально.

– Ну, в общем, да, – согласился он, – нормально.

– И когда мы приходим к этому вашему другу и спрашиваем, что он знает о вашей девушке, он нам рассказывает, что она посещала такие-то курсы, что у нее в Волгограде живет тетка, а в Москве есть безумная подружка Маша. После чего мы находим в Волгограде тетку, а в Москве – курсы и Машу, и задаем им уже вполне конкретные вопросы о вашей девушке. Люди, которые знали о знакомстве Личко и Шляхтиной, могут кое-что знать о самой Шляхтиной, либо о ее жизни, либо о других ее знакомых. Тут главное – найти кончик ниточки, за который можно тянуть. Пока что этого кончика у вас в руках нет, во всяком случае, поиски со стороны самой Шляхтиной вам ничего не дали. Так попробуйте поискать со стороны Личко. Что вы теряете?

Мы проговорили еще час, и я все время со страхом ждал, что Мусатов расценит мое участие в его судьбе как намек на желание сотрудничать и сделает мне конкретное предложение. Мне придется отказываться, а он будет предлагать деньги, и мне нужно будет объяснять, что заниматься его археологическими изысканиями мне не интересно, а деньги я зарабатываю совсем другим способом, куда более приятным. Он обидится и уйдет, я буду чувствовать себя виноватым, в общем, ничего хорошего. И зачем я, дурак, вообще полез в это дело? Ну сперва – ладно, меня Майя попросила прийти и посидеть рядом, но сегодня-то я зачем ввязался? Мне что, больше всех надо? У человека есть проблема, вот пусть он ею и занимается, а при чем тут я? С какого боку? Видимо, три дня сплошных разговоров о самоубийстве коллеги совсем выбили меня из колеи.

Но Мусатов, к моему огромному облегчению, ничего мне не предлагал и ни о чем не просил, только благодарил и тщательно записывал все мои бредовые идеи. В частности, я посоветовал ему как следует подумать, осмыслить собственный жизненный опыт и составить для Майи Витальевны небольшой вопросник, который помог бы ей встряхнуть воспоминания о Елене Шляхтиной. Например, ходили ли они вместе в кино или театры? Может быть, на выставки, концерты, литературные чтения? Не встречали ли там знакомых либо Майи, либо самой Лены? Не знакомила ли ее Майя с кем-нибудь? Истомина заявила, что у нее не было общих знакомых с Шляхтиной, но обычно под общими знакомыми мы подразумеваем людей, с которыми общаемся более или менее регулярно. Если я иду по улице с кем-то, встречаю знакомого и представляю своих приятелей друг другу, после чего мы мило болтаем пять минут и расходимся, мне в голову не придет считать этих людей «общими знакомыми». Да, я назвал их имена, они пожали друг другу руки, и на этом все закончилось. Больше они никогда не встретятся. И вот здесь мы совершаем большую ошибку. С чего это мы полагаем, что они больше нигде никогда не встретятся? Они очень даже могут встретиться, и узнать друг друга, и контактировать друг с другом, а мне об этом не говорить. Уж сколько раз бывало… Одна моя девушка вышла замуж за такого вот моего приятеля, с которым мы случайно столкнулись, выходя из ресторана. О том, что они стали тесно общаться, я узнал только тогда, когда получил приглашение на свадьбу.

Еще было бы неплохо, если бы Майя Витальевна вспомнила, приходил ли к ней кто-нибудь в те дни, когда у нее жила Лена. Если приходил, то как она представляла Лену, как проходило общение втроем. Эти люди тоже могли потом где-то столкнуться с Шляхтиной, завязался разговор и… далее везде.

Я придумал еще несколько заморочек, которые могли бы облегчить как процесс воспоминаний, так и поиск тех самых кончиков ниточки, за которые можно было бы тянуть. Одни кончики, несомненно, оборвутся сразу же, другие – чуть погодя, но найдутся и такие, которые размотают всю катушку. Или весь клубок, это уж как вам удобнее.

Надо заметить, что звери мои проявили несвойственную им деликатность одновременно с бесстрашием. Вероятно, Ринго им сообщил, что гость не страшный, руки не протягивает и с глупостями не пристает, то есть не пытается погладить или потискать, и он точно не кошачий доктор, потому что он него не пахнет лекарствами. А буженину не дают. Первым свой любопытный нос высунул Айсор, но поскольку он черный и выглядывал из неосвещенного коридора, Мусатов его не заметил. Потом подтянулись остальные – святое семейство в составе Дружочка, Арины и Кармы. Но дальше порога комнаты никто не продвинулся. Они молча сели в проеме двери, в одинаковых позах, поставив передние лапки в третью позицию (так утверждает Светка, а поскольку она занималась балетом – я ей верю) и стали ждать, когда из заметят и упадут в обморок от их неземной красоты. Ни один зверь не подошел к столу и не попросил мяса. То ли Андрей им понравился, и они хотели выглядеть воспитанными в его глазах, то ли они его все-таки побаивались и сочли за благо не приближаться. Старик Ринго-то никого не боится, если что – массой задавит, а вот остальные ребятки у меня помельче и опасливее.

Когда Андрей увидел мой выводок, он сперва впал в ступор, потом отчего-то долго хохотал, потом выдал вполне удовлетворившую меня восхищенную тираду. Породу святого семейства – американский экзот – он тоже определил безошибочно, а вот насчет Айсора засомневался. Я сказал ему, что сам точно не знаю, какой он породы, потому что этот кот – подкидыш-найденыш, то ли бенгалец, то ли русская короткошерстная, а вернее всего – помесь того и другого с чем-нибудь третьим, например, с бомбейской кошкой.

– Вы разбираетесь в кошках, – заметил я.

– Не особенно. У меня жена была большой любительницей, и пока мы жили вместе, весь дом был завален книгами и кошках, иллюстрированными энциклопедиями и справочниками. Так что знания я приобрел поневоле. А собственного опыта у меня нет, у нас никогда не было кошек. Только собаки, и то давно.

На прощание я дал Мусатову свою визитку, сам не знаю, зачем. Ведь я не собирался ввязываться в его дело, и даже частично участвовать в нем не хотел, и не потому, что оно мне по каким-то причинам противно, просто мне это не интересно, у меня полно других служебных забот. Но я подумал, что если сам первым проявил инициативу и подсказал какие-то идеи, то тем самым дал ему право обращаться ко мне хотя бы с вопросами. Как сказал Маленький Принц, мы в ответе за тех, кого приручили. Протягивая руку помощи, мы словно даем понять, что готовы помогать и в дальнейшем. В общем, сложно все это…

Вячеслав Антонович Ситников терпеть не мог опаздывать. Никуда. Ни на службу, ни на дружеские встречи, ни тем более на свидания с женщинами. Появление в назначенное время, минута в минуту, было его коньком, которым Ситников гордился с юности. Правда, во времена его комсомольской и партийной молодости в этом не было ничего сложного, поскольку автомобилей на дорогах бегало куда меньше и пробки были редкостью, но и сейчас, в эпоху тотальной автомобилизации, он ухитрялся не отступать от давно выработанного правила.

Он и сегодня явился домой ровно тогда, когда обещал: в половине девятого вечера. Метрах в десяти от подъезда он увидел машину Олеси, темно-зеленую «мазду». Забирая почту из ящика, услышал слащавый голос консьержки:

– А Олесенька уже пришла, ждет вас с ужином.

Стоя спиной к любопытной и все знающей бабенке, Ситников брезгливо поморщился, но когда обернулся, лицо его было приятным во всех отношениях.

– Вы даже про ужин знаете, Тамара Ивановна?

– Так она две сумки продуктов несла. Кому же, если не вам?

– Мне, мне, – он снисходительно улыбнулся и направился к лифту.

– Хорошая у вас невестка, заботливая, – говорила консьержка ему вслед. – Как Ольгу Павловну схоронили, так одного вас не оставляет…

Кажется, она собиралась развить мысль, но двери лифта уже закрылись, и Ситников с облегчением расправил плечи. Олеся, жена его сына Григория, приходила сюда не скрываясь, из ее визитов Ситников не делал никакого секрета ни для соседей, ни для собственного сына. Что особенного в том, что заботливая невестка часто навещает вдовеющего свекра, приносит продукты, готовит еду, убирает в квартире? Это не только естественно, но и во всех смыслах положительно. Не Грише же отцу обеды варить, в самом деле! Тем более сын очень занят своим бизнесом, а его молодая жена нигде не работает, и времени у нее более чем достаточно, чтобы и мужа обиходить, и о свекре позаботиться.

Олеся встретила его сияющей улыбкой и страстным поцелуем.