Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

Штефан попытался было подбежать к ней, но один из волков тут же бросился на него и повалил на лед. Оглушенный падением, Штефан наугад ударил рукой и, почувствовав, что попал, тут же попытался подняться на ноги. Однако он снова поскользнулся и упал. Его тут же атаковали сразу три волка. Они впились зубами ему в икру, предплечье и плечо, и он почувствовал, как по его коже потекла теплая кровь. Затем прямо перед его глазами появилась мохнатая волчья морда и зверь попытался вцепиться ему в горло. Штефан отчаянно отпрянул от волка, схватился обеими руками за мех на голове волка и изо всей силы попытался оттолкнуть зверя от себя. Еще один волк впился зубами Штефану в ногу. Штефан невольно вскрикнул. От боли у него как будто прибавилось сил. Он решительно отшвырнул от себя волка, пытавшегося схватить его за горло, и, согнув вторую ногу, с силой ударил ею другого волка в висок. Зверь, взвыв, отпустил его ногу и отскочил от него.

Однако подняться на ноги Штефан уже не смог: раненая нога просто не выдержала его вес. Опять упав, он больно ударился о твердый как камень лед и почувствовал, как из носа и разбитой губы сочится кровь. Один из волков напал сзади и вырвал кусок из его куртки. Штефану показалось, что ему в спину впилось с полдюжины раскаленных гвоздей, но у него теперь уже не было сил даже на то, чтобы закричать.

Вдруг над ним появился Висслер. Одежда американца была изорвана в клочья, и во многих местах были видны кровоточащие раны. Несмотря на это, он и не думал отступать и сражался с такой свирепостью, какой могли бы позавидовать даже четвероногие хищники. Ударом тяжелого сапога Висслер отбросил в сторону волка, повалившего Штефана на землю, и почти одновременно с этим саданул стволом автомата другого волка, который, взвизгнув, отскочил.

Затем Висслер молниеносно наклонился над Штефаном, одним рывком поднял его на ноги и потащил за собой. «Мы все еще живы», — подумал Штефан то ли с облегчением, то ли с удивлением. Ребенок вопил изо всех сил, а куртка Ребекки была вся в крови, но на этот раз в ее собственной.

Висслер отпустил руку Штефана и, склонившись к Ребекке, попытался оттащить ее от ребенка. Однако с таким же успехом он мог бы попытаться вырвать дерево с корнями. Ребекка, обеими руками крепко прижимая девочку к груди, лягнула Висслера ногой. Он отшатнулся назад, чертыхнулся и рухнул на четвереньки под тяжестью тела прыгнувшего на него сзади волка.

Это был черный волк-великан. От столкновения с Висслером он поневоле отлетел назад, но тут же вскочил на ноги и снова прыгнул на пытавшегося подняться Висслера. Американец врезал волку автоматом по челюсти и, когда тот, взвыв от боли, отпрыгнул, стукнул его сапогом в бок. Затем Висслер попытался еще раз ударить зверя автоматом, но волк сумел увернуться от удара и, бросившись вперед, впился зубами своему противнику в руку.

Висслер бешено заорал. Это был ужасный, душераздирающий крик, переросший в пронзительный истерический визг, который на долю секунды достиг такой громкости и высоты, что перестал быть похожим на человеческий. Затем он стих так внезапно, как будто кто-то нажал на невидимый выключатель. Дальше все происходило, словно при замедленных съемках. Висслер медленно наклонился вперед, прижимая к груди окровавленный обрубок руки, а волк, отскочив, пятился от него. В зубах у волка блеснул черный металл автомата, а еще из пасти торчала окровавленная человеческая кисть.

Затем волк, пронзительно взвыв, резко повернулся и бросился со своим трофеем прочь. В голове у Штефана мелькнула мысль, что сейчас на них набросится вся остальная стая. Уже ни на что не надеясь, он прикрыл своим телом Бекки и ребенка, закрыл глаза и мысленно попросил Бога о том, чтобы все произошло как можно быстрее. Он боялся смерти, но еще больше боялся мучений, которые ему сейчас предстояло пережить.

Когда волки бросились к ним, откуда-то сверху затарахтел пулемет.

Штефан открыл глаза. К ледяному ветру добавился воющий вихрь, дунувший прямо с неба и моментально очистивший лед речки от тонкого снежного покрова. Между ними и волками ото льда откалывались и подлетали на метр ледяные осколки. Как минимум один из волков был убит, а остальные, поняв, что им не справиться с этим новым, внезапно появившимся противником, резко развернулись и бросились наутек.

Пилот не стал стрелять им вслед. Несущий винт пронзительно завывал, вертолет опускался все ниже и ниже и наконец приземлился на лед в нескольких метрах от Штефана, Ребекки и Висслера. Штефан, не успев даже облегченно вздохнуть, потерял сознание.

Часть 2

Штефан задумчиво смотрел на нескольких мужчин и женщин, сидевших в приемном отделении напротив него на дешевых пластмассовых стульях. Их лица выражали примерно те же чувства, какие испытывал и он сам: разочарование, нервозность, быть может, некоторый испуг, но больше всего — скуку. Два или три лица были ему знакомы: он уже десять дней регулярно приходил сюда и, похоже, был не единственным, кто решил, что лучше ежедневно тратить время на дорогу в больницу и затем еще два или три часа — а если не повезет, то и дольше — сидеть в ожидании своей очереди, чем лежать на больничной койке, каждое утро подвергаясь всевозможным процедурам.

Иногда ему казалось, что он поступил неправильно. И в самом деле, он ведь все равно проводил большую часть дня здесь, в больнице, — то в этом коридоре, то в одном из трех лечебных кабинетов, то у кровати Ребекки двумя этажами ниже. Нескольких часов, проводимых им каждый день дома, явно не хватало на выполнение накопившейся работы, которую ему не пришлось бы делать, если бы он лежал в больнице.

По привычке потянувшись правой рукой к своему левому предплечью, он поднял глаза и посмотрел на красный светящийся цифровой индикатор над дверью: двадцать девять. Следующим был его номер в очереди. Прикосновение к ране причинило боль, но он, несмотря на это, продолжал кончиками пальцев слегка водить по руке, массируя мускул. Хотя эта рана была не такой глубокой, как на ноге, она причиняла ему гораздо больше хлопот. Почти любое движение рукой вызывало боль, и еще ни одна ночь не прошла без того, чтобы он, ворочаясь во сне и поневоле задевая руку, не проснулся несколько раз от боли.

Однако сейчас ему вряд ли стоило на что-то жаловаться. Если вспомнить, в какой ситуации находились они с Ребеккой четырнадцать дней назад, когда вертолет приземлился на замерзшую речку где-то в Боснии, казалось чуть ли не чудом, что он сидит сейчас в приемном отделении больницы за тысячу километров от того места и чувствует всего лишь терпимую боль в плече и беспросветную тоску.