Дмитрий Донской. Пробуждение силы - Михаил Ланцов

— И как ты будешь все это делать?

— О! Я задумал очень интересную вещь. Милая, — обратился он к Анне, — ты не могла бы мне помочь?

— Конечно, — кивнула Государыня и неспешно удалилась в покои, благо, что в тесном, семейном кругу они засели кофе гонять, совсем недалеко.

Спустя минут пять, Анна Андреевна вернулась, сопровождаемая личной служанкой, которая несла увесистую папку.

— Итак, — произнес Дмитрий, после того, как служанка покинул комнату, — перед вами Имперская Конституция.

— Имперская? — Ахнули итальянцы.

— А чего мелочиться? — Невозмутимо пожал плечами Дмитрий. — У меня большие амбиции.

— Это видно, — как-то нервно усмехнулась Франческа.

— «Империя превыше всего!» — тем временем прочитал Дмитрий самую первую статью своей Конституции. Сделал театральную паузу и продолжил. — А оптому любое действие или бездействие подданных, идущие во вред Империи должно пресекаться нещадно, невзирая на кровь и заслуги…. — продолжил он чтение. И продолжал его следующие два часа. Все двести сорок три статьи, насчитывающие почти тысячу пунктов. Кое-где останавливаясь для пояснений и отвечая на вопросы.

И чем больше Дмитрий читал, тем больше выпадали в осадок его родственники. Исключая Анну, конечно, вместе с которой текст им и писался. Государь привносил в работу системность и общее понимание вопроса, супруга же его, старалась помочь с подводными камнями, придавая Конституции непередаваемый шарм и колорит Высокого Средневековья.

— Я не знаю, что и сказать… — покачала головой теща, явно находясь под сильным впечатлением.

— Не стоит делать поспешные оценки. Я уверен, потребуется время, что осмыслить услышанное.

— Да, да, конечно. Но…

— Ты хочешь, чтобы тебе скопировали текст?

— И если можно, в переводе на латынь. Дома Дандоло и Морозини верны Императору Священной Римской Империи. Мне кажется, ему понравиться такой подарок.

— Не думаю, — покачал головой Дмитрий. — Я не уверен в том, что Карл готов к таким масштабным преобразованиям. Даже если захочет, потому как у него, в отличие от меня, в державе очень много влиятельных представителей родовой знати. И в их руках сосредоточены почти все армии и деньги. Хотя — дело ваше. Я охотно удовлетворю вашу просьбу, если Анна мне поможет в этом деле.

— С удовольствием, — улыбнулась супруга, поняв, что ей предстоит своей рукой не только переписать, но и перевести на латинский язык всю эту пачку тонких пергаментов.

— А ты сам не боишься вводить такие законы? — Прищурившись, поинтересовался Энрико. — Ведь все бояре встанут против тебя, став последовательными твоими врагами. В их глазах твоя держава станет рассадником опасных мыслей, грозящих им самыми серьезными проблемами.

— Другого выхода у меня нет. Потому что если я сейчас устрою в своих землях грамотную, здоровую феодальную систему по лучшим мировым образцам, то моим детям или правнукам придется что-то с этим делать. А у них столь благоприятной ситуации может и не сложиться. Да и, скорее всего, точно не будет. Ведь им придется опираться на них для правления державой. Довольно наивно предполагать, что знать пойдет на уничтожение самой себя. В итоге мои потомки окажутся в ловушке, из которой очень непросто выбраться. Если вообще возможно без потери трона.

— Хм… ты слишком далеко заглядываешь, — фыркнул Энрико. — Или ты не в курсе, что Ольгерд сильно обеспокоен твоим усилением? Разгром Тверской дружины его встревожил. Он даже отказался от своих походов на юг для укрепления вновь завоеванных при Синих водах владений.

— Я знаю, что он готовиться к войне со мной.

— И ты все одно, идешь на столь опасный шаг?

— Конечно, — кивнул Дмитрий. — Мало того, я уверен, что введение Имперской Конституции на моих землях спровоцирует Ольгерда выступить против меня. Так или иначе. Но тогда, когда я буду готов, и когда мне это будет удобно.

— Ты так уверен в своих силах? — Удивленно спросила теща. — Про Ольгерда говорят, что он очень грозный противник, от которого стонут и Тевтонский орден, и Польское королевство, не в силах совладать.

— Не хочу хвалиться, но твой сын видел, насколько хороши мои войска в бою. Даже тогда, встретившись с Ольгердом лицом к лицу, исход сражения был не определен. С тех пор минул год, и моя армия значительно усилилась. Поверь, эта война не принесет ему славы и удачи. Мало того, эта война неизбежна. А как говорил один умный человек, если войны нельзя избежать, то ее можно лишь отсрочить, да и то, к выгоде твоего противника.

Глава 7

1364.07.01, Константинополь

Афанасий медленно вошел в большой зал и приблизился к Басилевсу. Шагов на десять, не больше. Тот сидел перед ним в хорошем доспехе — подарке Дмитрия Ивановича. Не желая сильно извращаться, Государь отковал своему товарищу по престольному несчастью, совершенно обычный латный доспех раннего миланского типа. Точнее даже не отковал, а довел до ума свою первую поделку. Не выкидывать же ее. А потом передал в заботливые руки помощников, которые все это железо отполировали и подвергли вывариванию в расплаве селитры, придавшему латам красный цвет. Конечно, получился не алый и не пурпурный оттенок, но Император был в восторге!

Вернулся его агент — Афанасий, уехавший по весне вместе с большой делегацией в Москву к этому странному правителю.

— Велика ли армия Деметрия? — Спросил Басилевс.

— Велика, — охотно ответил Афанасий. — Для тех мест. Но для столкновения с Ордой она еще не готова. Впрочем, Деметрий продолжает ее укреплять и увеличивать.

— Как она устроена? По итальянскому образу? Из слов митрополита не было ничего ясно.

— Ядро его армии — легион. Он называет его Legio I Moscovia Victrix.

— О!

— Да, звучит довольно гордо. Впрочем, основания для того имеются. Этот легион два года назад разгромил в полевом сражении две армии, каждая из которых была значительно сильнее. После победы, Деметрий не остановился на достигнутом результате, и начал очень упорно и энергично «учить уроки», как он сам говорит. То есть, изменять армию, дабы компенсировать слабые стороны и увеличить сильные.

— Каков этот легион сейчас?

— Он состоит из трех когорт — двух пехотных и одной кирасирской. В свою очередь, каждая когорта состоит из трех центурий. Численность пехотной когорты — чуть больше трех с половиной сотен. Кирасирская когорта меньше — около двухсот. Таким образом, вся мощь легиона состоит из девятисот человек.

— В пять раз меньше древних легионов…

— Я уверен, как только Деметрий получить возможность, он увеличит численность армии до старых образцов.

— Какие воины в его легионе? Кирасиры, лучники и пикинеры?

— Он изменил состав. Пехотные когорты состоят из арбалетчиков, пикинеров и алебардистов. Когда я уезжал, то слышал разговоры о создании конницы не такой мощной, как кирасиры при легионе. Деметрий называл их гусарами, но ничего ясного про них узнать не удалось. Как и то — зачем они ему нужны.

— Арбалетчики…

— О да! Деметрий вооружает их невероятно сильными арбалетами. В отличие от лучников, которых они заменили, арбалетчики переоделись в стеганые кафтаны алого цвета и получили полноценный латинский доспех из стали.

— И как они строятся?

— Занимают первые два ряда в каждой центурии. За ними сразу стоят пикинеры в два ряда, после них — алебардисты, но уже в один. И те, и другие в алых кафтанах, как и все воины легиона. На каждом воине, как и на арбалетчиках — стальной латинский доспех. Сверх него у пикинеров на левом плече закреплен небольшой прямоугольный щит. Дабы легче было орудовать двуручной пикой в восемь шагов длиной, вся тяжесть щита ложится через кожаную петлю на плечи.

— И как Деметрий задумал воевать?

— Сначала завязывать перестрелку с помощью арбалетов. Они у него очень сильные — шагов с двухсот могут изрядно повредить своим тяжелым болтом даже дружинника. Да и перезаряжаются довольно быстро. А как противник сойдется для ближнего боя, арбалетчики уходят за спину построения, уступая место алебардистам. Алебарды у них довольно странные. Лезвие топора полумесяцем, граненое копье и небольшой молот на оборотной стороне. Дабы древко не обрубили, его оковывают двумя полосами стали.

— А какие мечи они применяют? Или у воинов Деметрия только пики, алебарды да арбалеты?

— Все легионеры вооружены мечом — гладиусом. Вот такой примерно длины, — развел руками Афанасий. — Лезвие плавно сужается к очень острому кончику. А рукоятка увита необычным узором из тонких выгнутых прутиков, защищающих руку воина. Деметрий приказал его носить всем в обязательном порядке даже вне строя.

— Опасный должен получиться легион, когда Деметрий его полностью развернет, — задумчиво произнес Басилевс.