«Не верь разлукам, старина…» - Юрий Иосифович Визбор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А он, представьте, мне и говорит:
В России, дескать, холодно купаться,
Поэтому здесь неприглядный вид.
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!
Потом мы с ним ударили по триста,
Он, представьте, мне и говорит:
В российских селах не танцуют твиста,
Поэтому здесь неприглядный вид.
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!
Потом залили это все шампанским.
Он говорит: вообще ты кто таков?
Я, говорит, наследник африканский.
Я, говорю, технолог Петухов.
Вот я, говорю, и делаю ракеты,
Перекрываю Енисей,
А также в области балета
Я впереди, говорю, планеты всей,
Я впереди планеты всей!
Проникся, говорит он, лучшим чувством,
Открой, говорит, весь главный ваш секрет!
Пожалуйста, говорю, советское искусство
В наш век, говорю, сильнее всех ракет.
Но все ж, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей
Мы впереди планеты всей.
1964
Над киностудией свирепствует зима
Над киностудией свирепствует зима:
Стоят фанерные орудия в снегу,
Поземка ломится в картонные дома,
Растут сугробы на фальшивом берегу.
В ночном буфете пьют актеры теплый чай,
Устав от света, как от жизни старики.
По павильонам постановщики стучат
И строят лестницы, дворцы, материки.
И лишь пожарник в новых валенках — топ-топ,
Ночной патруль, суровый взгляд из-под руки —
Не загорелись бы, не вспыхнули бы чтоб
Все эти лестницы, дворцы, материки,
Не провалился бы к чертям весь этот мир,
И сто дредноутов не сели бы на мель.
Не спи, пожарник! Ты хозяин всех квартир
И добрый гений свежекрашеных земель.
Но ты ведь слышишь, часовые-то — топ-топ,
Наган у пояса, ах если б лишь наган!
Но ты ведь видишь, как ракетам прямо в лоб
Ревут и хлещут озверевшие снега.
Ракеты с берега, ракеты с корабля —
По тихим улицам, по сонным площадям…
И нет пожарника, и брошена земля,
Лишь два полковника за шашками сидят.
1966
О, великое искусство киносъемки!
О, великое искусство киносъемки!
О, рекламных объявлений суета!
Вот написано по центру, не в сторонке:
В главных ролях, мол, снимались тот и та.
Тот и та, у них то свадьбы, то разводы,
Тот и та, у них «фольксваген» дорогой,
Их приветствуют арабские народы
И развратом потрясает их Стокгольм.
Тот и та — у них не вьюжит и не каплет,
Шумный дом, гостеприимство до зари.
И известный всей стране товарищ Каплер
Про артистов с теплотою говорил.
Так уходит жизнь на встречи, вечеринки,
На выслушиванье всякой чепухи,
На интрижки, на рубашки, на ботинки
И другие невеселые грехи.
Ну а роли, где ж, ребята, ваши роли?
Где ж такие, чтоб не плакать не могли?
Мелковато, суетливо — и не боле,
Слабой тенью по экранам вы прошли.
И замечено одним, потом другими,
Что не та как будто стала та чета.
Тот не тот — осталось имя, только имя,
Да и та уже, пожалуй что, не та.
Что ж, видать, не получилось жизни с лёта,
Слава юбкой покрутила и ушла.
Так на списанные веком самолеты
Надвигается бульдозера скала.
Нет, не надо, наши крылья не обмякли!
Нас по-прежнему волнует высота.
Старый конь не портит борозду, не так ли?
Нам летать еще, родимые, летать.
Но в бульдозере сомнений ни на йоту,
Он, рожденный ползать, знает это сам,
И хрустят, поднявши крылья, самолеты,
Будто руки воздымая к небесам.
А потом уж тишина, и стихли споры —
Старых фильмов пожелтевшая трава…
Ой, ребята, не ходите вы в актеры —
Это правда, дорогие, не для вас.
Вам бы слушать на полянах птичий гомон,
Вам во льдах водить усталые суда.
Что кино? Оно найдет себе другого.
Ну а мать? А мать сыночка никогда.
1973
Маркшейдер мне сказал
Маркшейдер мне сказал: «Ты лучше ляг.
Пойди в тенек, пока спадет погода».
Здесь даже с небом сходится земля,
Как челюсти огромных сковородок.
Здесь нету ни дождей, ни облаков,
Здесь не было всемирного потопа.
Восточная Европа далеко —
На западе Восточная Европа.
Бульдозера вгрызаются в песок,
Он строится, как будто бы в сугробы.
Ах, лучше пулю дайте мне в висок,
Но землю я хочу увидеть, чтобы:
Тропиночка сверкает под ногой,
На варежку снижаются снежинки…
Маркшейдер говорит: «Слышь, дорогой,
Я пить тебе принес. Да не спеши ты!»
Лежу я под машиной и дышу,
И что-то совершается такое,
О чем я доложить не доложу,
Но что пропахло потом и тоскою,
Чего, как муху, не смахнешь с лица,
Что зябнет в сердце, как аккорд гитарный…
Маркшейдер говорит: «Держись, пацан,
Щас вертолет прибудет санитарный».
Прощайте, неумытая братва,
Пустыня — море. Встретимся на суше!
Газопровод наш Бухара — Москва
Пылает в перегретых наших душах.
Гремят, как невозможные басы,
Пропеллеров оранжевые пятна.
Восточная Европа, я твой сын!
Возьми меня, пожалуйста, обратно!
1971
Дмитрию
