Властимир - Галина Романова

— Не время бока отлеживать! — Буян решительно направился к князю и силой поднял его, потащив к Облаку. — Нельзя нам тут задерживаться, княже! Чует мое сердце, опасно тут!

— Нет у тебя сердца, Буян, — огрызнулся Властимир. — Иначе ты бы дал мне роздыху. Я воин, я старше, я знаю, когда надо человеку отдохнуть… Зря ты вернулся!

— Ничего-ничего, — пробурчал Буян, подсаживая князя. — Придет время, ты мне за эту спешку в ноги поклонишься!

— Не в ноги поклонюсь, а еще раз плетью отхлестаю, — пообещал князь, — если и дальше верховодить будешь. Я сам не знаю, почему тебя слушаюсь!

Он продолжал ворчать и дальше, но Буян не обращал на него внимания. Сев на Воронка, он под локоть поддерживал Властимира, который все заваливался в седле вперед и в самом деле засыпал, не в силах бороться с остатками зачарованного сна птицы Сирин.

Они покинули поляну как раз вовремя и не увидели, что камень, к которому была прикована птица, стал медленно вращаться, открывая круглое отверстие хода, уходящего глубоко под землю. Из него показалось зеленоватое длинное существо, похожее на змею, с тонкими руками и выпученными глазами, закутанное во что-то серебристое. Существо огляделось, что-то прошипело злобно на своем языке и скрылось. Камень пришел в движение, загораживая ход, в который быстро втянулась цепь с ноги Сирин.

ГЛАВА 9

Кони ехали шагом. Воронок на ходу успевал хватать губами траву и сочно ею хрустеть. Облак брел понурив голову — ему передалось настроение его хозяина.

Властимир боролся со сном. На глазах словно лежало по монете резане, большого труда стоило держать их открытыми. Он уже не спорил с Буяном — у разумного гусляра на все находилось возражение. Тот вообще не давал князю вставить слово и даже сейчас что-то бормотал, хотя Властимир молчал. Князь наконец прислушался — Буян теперь описывал повадки птицы Сирин, перечислял все случаи, о которых поют гусляры по всему свету. Сирин издавна вставала на пути богатырей и просто витязей — чуть кто окажется силен, смел да удал, как она тут как тут: обличье меняет, в доверие втирается, на хитрости и ворожбу решается, только чтобы в угоду Чернобогу уничтожить героя.

Буян умел сплести рассказ. Не выдержав, Властимир спросил, больше для того, чтобы не уснуть в седле, — опозориться перед мальчишкой, как он мысленно оценивал Буяна, ему не хотелось:

— А что же, гусляр, всех витязей и богатырей эта Сирин-птица извела? Никто не спасся?

— Ведаю, почему ты спросил, княже. Многие пали, сладить с ней непросто — только тогда, когда она обличье меняет. В те поры она обладает только половиной силы, но и тогда надо вовремя ее распознать, а то подпадешь под ее чары, и поздно будет. Ее чар избегнет тот, кто заранее знал, что с нею встретится, и приготовиться успел.

— Значит, и ты был готов?

— Я? Почему?

— Ты меня спас, на тебя чары не подействовали, ведь так? Значит, ты знал, что меня ждет. Знал и не сказал!.. Это говорит об одном — ты что-то скрываешь, и если ты мне не раскроешь что — я буду считать тебя помощником врага и слугой Змея!

— Да я тебя сколько пытался отговорить! — возмутился Буян, срываясь на крик. — А ты меня слушал? Нет! Более того, плетью огрел, будто я какой-то… Да я вообще мог и не возвращаться за тобой — больно надо. Еще раз плетью по лицу получить? Благодарствую!

— И отправляйся своей дорогой! — махнул рукой Властимир. — Помог мне — и свободен.

Чтобы показать, что он не нуждается в нем, князь выпрямился в седле, но покачнулся, и Буян заботливо поддержал его под локоть.

— Ну, куда ты без меня? — молвил он успокаивающе — Тебе отдохнуть надо, а ты…

— Да-да, отдохнуть, — пробормотал князь, у которого теперь разболелась голова. — Только выберусь на дорогу и отдохну… чтобы не заблудиться… Она где-то здесь — я ехал по ней, когда эта песня меня сманила.

— Да помню я эту дорогу, — с готовностью отозвался Буян, подхватывая повод Облака и поворачивая его. — Это недалеко, в сотне саженей отсюда, ты уклонился от нее.

Он повернул коней. Доверившись ему, Властимир схватился за луку седла, склонил голову и закрыл глаза.

Гусляр правил на центральную из трех бегущих от камня дорог, но Властимир, конечно, этого не знал.

Впереди посветлело, деревья стали тоньше, и всадники выехали на дорогу. Согретые солнцем, лошади приободрились и зашагали быстрее.

Выехав вперед, Буян скоро углядел в стороне, в низине, полянку и ручей поблизости. Он подхватил повод Облака и направил коней туда в тот самый миг, когда Властимир уже собирался напомнить ему о необходимости отдыха.

Князь устал сильнее, чем ожидал. Он уснул, как только голова его коснулась земли.

— А я уж думал, что ты никогда не проснешься! — весело приветствовал князя Буян на следующее утро, когда тот наконец открыл глаза. — Ты так сладко спал, что у меня не поднялась рука тебя разбудить.

— И хорошо, что не поднялась, — отозвался Властимир. Он отлично отдохнул, выспался, и настроение у него улучшилось. Он вскочил и, на ходу снимая рубашку, пошел к ручью.

Когда он вернулся, поздний завтрак был готов. Вчерашнее было забыто, и они отправились в путь, ни словом не вспоминая о ссоре.

Лес вскоре опять загустел, превращаясь в дремучую чащу, в которой молчали птицы и царил полумрак, несмотря на то что время было самое светлое — только что миновал полдень. Голоса птиц все-таки раздавались где-то там, далеко, но подле двух пришельцев лес как вымер.

Вокруг все было тихо и неподвижно, но всадники все равно чувствовали чьи-то глаза, неослабно следящие за ними. Оба обрадовались, когда впереди резко посветлело и они выехали на довольно большое поле. Стена леса уходила в стороны, открывая пространство, словно созданное для копыт усталых коней. Дорога, дойдя до этого места, терялась в траве, продолжаясь тонкой тропкой.

Помедлив, всадники поехали по ней, попрощавшись с лесом.

Чем дальше, тем больше им приходилось удивляться тому, что за место выпало им проезжать. Трава проросла между пустыми шлемами и панцирями, что валялись тут повсюду. Виднелось ржавое и совсем новое оружие, конская сбруя и упряжь. Панцири скрывали скелеты, некоторые останки были совсем свежими. На одном трупе сидели два ворона и лениво клевали внутренности. От тел несло тяжким смрадом гниения. Неподалеку бродила лошадь — увидев людей, она умчалась, унося на боку потрепанное седло.

Они проехали уже саженей двести и всюду встречали то же самое — черепа, кости, ржавые доспехи и оружие, говорившие о том, что когда-то здесь гремело большое сражение.