Сапёр, который ошибся - Игорь Афанасьев

Командиры взвинтили темп, и дедок уже шатался из последних сил, стараясь куда-нибудь сесть, но я чётко следил за этим моментом и вовремя наносил удар с носка по пятой точке.

Если ему удавалось сесть, то хватал его за воротник гимнастёрки и рывком поднимал на ноги и тащил по тропе. Он скулил, ныл и плакал, а самое тяжёлое было впереди.

Уже солнце перевалило через хребет, когда мы вышли к каскаду водопадов спускающихся в узкую долину, разрезанную горной рекой. Высота скал над долиной была очень большой, причём несколько участков были совершенно отвесными. В последних лучах заходящего солнца эта картина выглядела впечатляюще и угрожающе.

Стремительно потемнело.

В место нашего спуска артиллеристы с брони бросали осветительные ракеты, и пока они горели мы торопливо бежали, когда ракеты гасли, то садились или медленно передвигались. Отвесные скалы преодолевали следующим образом, в полной темноте, спускался «Христос» — отчаянный и ловкий дед. Он снизу светил фонариком и подсказывал спускающимся, за что держаться и куда наступить.

В такой суматохе трудно уследить за людьми, и установили строгую последовательность в цепочке. Каждый следил за тем, кто впереди, а кто сзади, и по команде контролировал наличие отсутствия. Если кого-то не было на месте, то его выкрикивали, и он отзывался и становился на своё место.

Ракеты бросали уже несколько часов, и промежуток между залпами, был всё больше и больше. На броне знали, к какому кишлаку мы должны выйти и направили туда бронетехнику, чтобы на свет их фар мы ориентировались.

В месте выхода бронетехники вспыхнула перестрелка, видимо наши спугнули духов, устроившихся на ночлежку. Мы уже видели свет фар, освещающий верхушки дувалов, и побежали к кишлаку.

В это время застрадал Пашка Ульянов из Подмосковья, он умолял остановиться, чтобы он мог сходить по-большому, но ротный накричал на него, чтобы терпел пока не выйдем к своим.

Вот перед нами горная река.

На другом берегу кишлак, за которым нас ждёт броня.

Время искать переправу, нет.

Кто-то прыгает в ледяную воду в полной темноте, и преодолевая мощный горный поток, переходит на ту сторону. За ним, по одному стали прыгать все остальные.

Помню, ротный тогда, каждому бойцу подавал руку и помогал взобраться на крутой берег.

Когда подходили к кишлаку, то около нас метрах в 20-ти, выскочили отстреливающиеся духи. Их было человек 10, а нас чуть больше 20. Мы наставили автоматы друг на друга, готовые выстрелить в любой момент. Деды закрыли собой командира разведроты. Ротный приказал: «Не стрелять, пускай уходят!».

И духи тоже сказали что-то друг другу, и ушли прочь, растаяв в темноте, а мы, повернувшись к ним спиной, ушли в кишлак. Духи, даже отойдя на приличное расстояние, не пустили очередь вдогонку.

Всё-таки и враги соблюдают молчаливую договорённость.

Как только вошли в кишлак, то Пашка Ульянов сразу заныл.

— Ну что с тобой — спросил его ротный.

— Стыдно, но я наделал прямо в штаны.

— Ну, чего уж теперь, давай выгребай!

Совершенно не было сил, чтобы поржать над этой ситуацией.

Бедный Пашка чуть-чуть не дотерпел.

Пашка присел в сторонке, и выгреб говно из обделанных штанов.

Удушливый запах свежего дерьма вернул всех к реальности, и в разведчиках проснулось чувство юмора, и посыпались комментарии по этому поводу.

Мы пошли дальше.

Пройдя по узким улочкам, подошли к бронетехнике.

В свете фар ротный подошёл к оцеплению, и о чем-то переговорил с офицерами.

Вернулся к нам, и мы все вместе вышли к броне.

Через некоторое время к нашему ротному подошли танкисты, и сказали, что надо разорвать «гусянку» танка, и просили дать сапёра. Ротный подошёл ко мне и просил помочь. Пошли к танку.

Танкист показал место между двух катков. Я тогда прикинул, что в противотранспортной мине 6 кг тротила, и она разрывает гусеницу. С большим трудом нашли тридцать 200граммовых тротиловых шашек. Подкопав под гусеницей, плотно уложил их по всей ширине. Отрезал бикфордов шнур, вставил его в детонатор, а сам детонатор всунул в отверстие в крайней шашке.

Поджёг шнур, и все побежали прятаться за бронетехнику.

Раздался взрыв.

Когда подошли, то гусеница оказалась целой, только слегка покорёжило и надорвало трак. Больше тротила не было. Расстроенные танкисты вежливо поблагодарили и принялись за работу.

Как только они закончили своё дело, то все сразу погрузились на броню и поехали к своим. Всё, мы едем «домой», и можно расслабиться.

Прощай «Мулла»

Панджшер. Июнь 1984 года.

Разведрота остановилась на привал в одном из маленьких кишлаков, раскинувшихся в глубоком высокогорном ущелье. Досматривая дувалы, обнаружили маленького щенка. Он был очень мил — белый пушистый с чёрными блестящими глазками. На вид ему было около двух месяцев, и видно, что он крупной породы, типа сенбернар.

Щенок был похож на белый пушистый шарик, ну просто замечательная мягкая игрушка. Его передавали из рук в руки и любовно трепали белоснежную шёрстку. Всё умиляло в поведении щенка, особенно когда он не торопливо ел тушёнку, и все разговоры были только о нём.

Мы уже собрались идти дальше, но щенок не шёл за нами, и когда подзывали его, он оставался стоять на месте, и по-детски наивными глазками поглядывал на нас. Тогда решили его нести, чтобы выйти к «броне» и оставить его там.

Солдаты, по сути дела, «дети с большими яйцами», как верно подмечали офицеры. Частенько замечал, как за пехотой на марше следовали четвероногие любимцы. Разведчики долго шли, передавая его друг другу, но ближе к обеду нам поставили новую задачу.

В 10 километрах (по карте) от нас в кишлаке замечена группа душман, и мы должны по возможности взять «языка». Это меняло в корне судьбу щенка, и разведчики оставили его сидеть на склоне, а сами торопливым шагом отправились решать поставленную задачу.

Но щенок не хотел расставаться с новыми друзьями, и проявил удивительную резвость. Он обгонял роту и садился на склоне, так чтобы до него легко было дотронуться рукой. Проходящие мимо разведчики успевали его потрепать, и собачка благосклонно принимала ласку. Когда мимо проходил последний разведчик, резвый щенок обгонял разведроту, и опять садился на склоне, ожидая ласку. В конце концов, он дошёл с нами до брони, и потерялся в один из переездов.

Неожиданные проблемы возникли на нашем торопливом марше. «Вишня» стал уставать и отказывался идти. «Вишня» был «черпаком», но в нашу роту пришёл совсем недавно. Из полка только что введенного из Союза, бойцов раздавали в подразделения, которые несли наибольшие потери. Вот и нам дали несколько человек, одним из них был киевский еврей Вишневецкий, а отсюда и прозвище «Вишня». Он был среднего роста, склонный к полноте и живыми карими глазами.

Мы уже испробовали все средства, начиная от уговоров, переходя к бодрым пинкам, и заканчивая «внушениями» по лицу и в грудную клетку. «Вишня» рыдал и бессильно стекал на склон. В результате мне дали нести его вещмешок, а кто-то взял его автомат. Он шёл налегке, но всё равно «умирал», стонал и старался остановиться, чтобы сесть. Его упорно толкали, и он однажды бросился под откос, и попытался скатится вниз, но склон был сыпучим и пологим. Его вновь втащили на тропу. «Вишня» в слезах умолял, чтобы его пристрелили, потому что он не может идти дальше. Так продолжалось больше часа, пока не нашли нужное ущелье и кишлак.

В небольшом кишлаке, зажатом между двумя хребтами, во всю кишели «духи». Пытались приблизительно пересчитать душман, получалось больше трёхсот. Видимо те несколько человек, замеченные с вертолёта были передовым отрядом. Вслед, за которым в кишлак вошла большая банда. План боя созрел моментально. Вещмешки, «Вишню» и двоих разведчиков оставили на хребте, чтобы прикрыть нас и «духи» не смогли обойти сверху.

Рота спустилась ближе к кишлаку. Разведрота — небольшое подразделение, в горы ходит около 20 человек. На броне остаются 2 прапорщика (один по снабжению, а другой по технической части), 6 механиков водителей и несколько операторов — наводчиков. Правда, на вооружении у роты 4 пулемёта, так что «концерт» можно устроить неплохой.

Короткими перебежками, вниз по склону, прячась за выступы скал, мы приближались к кишлаку. «Духи» были так заняты своими делами, что не заметили, как мы приблизились на расстояние достаточное для прицельной стрельбы. Разбили кишлак по секторам и открыли плотный огонь по «духам». Душманы не стали ввязываться в бой, и отстреливаясь, отступили в «зелёнку» оттаскивая за собою раненых и убитых. Сразу за кишлаком была тополиная роща, поднимавшаяся по склону до самого верха хребта. Последнюю группу душман с ранеными и можно было бы «срезать» огнём, на самой кромке «зелёнки», но ротный приказал прекратить огонь. «Духи» беспрепятственно потащили своих раненых и убитых вглубь рощи.