Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
31 марта 1916
«Мимо ночных башен…»
Мимо ночных башенПлощади нас мчат.Ох, как в ночи страшенРев молодых солдат!
Греми, громкое сердце!Жарко целуй, любовь!Ох, этот рев зверский!Дерзкая — ох — кровь!
Мой рот разгарчив,Даром, что свят — вид.Как золотой ларчикИверская горит.
Ты озорство прикончи,Да засвети свечу,Чтобы с тобой нончеНе было — как хочу.
31 марта 1916
«Настанет день — печальный, говорят…»
Настанет день — печальный, говорят!Отцарствуют, отплачут, отгорят,— Остужены чужими пятаками —Мои глаза, подвижные как пламя.И — двойника нащупавший двойник —Сквозь легкое лицо проступит лик.О, наконец тебя я удостоюсь,Благообразия прекрасный пояс!
А издали — завижу ли и Вас? —Потянется, растерянно крестясь,Паломничество по дорожке чернойК моей руке, которой не отдерну,К моей руке, с которой снят запрет,К моей руке, которой больше нет.
На ваши поцелуи, о, живые,Я ничего не возражу — впервые.Меня окутал с головы до пятБлагообразия прекрасный плат.Ничто меня уже не вгонит в краску,Святая у меня сегодня Пасха.
По улицам оставленной МосквыПоеду — я, и побредете — вы.И не один дорогою отстанет,И первый ком о крышку гроба грянет, —И наконец-то будет разрешенСебялюбивый, одинокий сон.И ничего не надобно отнынеНовопреставленной болярыне Марине.
11 апреля 1916
1-й день Пасхи
«Над городом, отвергнутым Петром…»
Над городом, отвергнутым Петром,Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибойНад женщиной, отвергнутой тобой.
Царю Петру и вам, о, царь, хвала!Но выше вас, цари, колокола.
Пока они гремят из синевы —Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквейСмеются над гордынею царей!
28 мая 1916
«Над синевою подмосковных рощ…»
Над синевою подмосковных рощНакрапывает колокольный дождь.Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Калужской — песенной — прекрасной, и онаСмывает и смывает именаСмиренных странников, во тьме поющих Бога.
И думаю: когда-нибудь и я,Устав от вас, враги, от вас, друзья,И от уступчивости речи русской, —
Одену крест серебряный на грудь,Перекрещусь, и тихо тронусь в путьПо старой по дороге по калужской.
Троицын день 1916
«Семь холмов — как семь колоколов…»
Семь холмов — как семь колоколов!На семи колоколах — колокольни.Всех счетом — сорок сороков.Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный деньИоанна родилась Богослова.Дом — пряник, а вокруг плетеньИ церковки златоголовые.
И любила же, любила же я первый звон,Как монашки потекут к обедне,Вой в печке, и жаркий сон,И знахарку с двора соседнего.
Провожай же меня весь московский сброд,Юродивый, воровской, хлыстовский!Поп, крепче позаткни мне ротКолокольной землей московскою!
8 июля 1916. Казанская
«Москва! — Какой огромный…»
— Москва! — Какой огромныйСтранноприимный дом!Всяк на Руси — бездомный.Мы все к тебе придем.
Клеймо позорит плечи,За голенищем нож.Издалека-далечеТы все же позовешь.
На каторжные клейма,На всякую болесть —Младенец ПантелеймонУ нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,Куда народ валит, —Там Иверское сердцеЧервонное горит.
И льется аллилуйяНа смуглые поля.Я в грудь тебя целую,Московская земля!
8 июля 1916. Казанская
«Красною кистью…»
Красною кистьюРябина зажглась.Падали листья,Я родилась.
Спорили сотниКолоколов.День был субботний:Иоанн Богослов.
Мне и донынеХочется грызтьЖаркой рябиныГорькую кисть.
16 августа 1916
«Говорила мне бабка лютая…»
Говорила мне бабка лютая,Коромыслом от злости гнутая:— Не дремить тебе в люльке дитятка,Не белить тебе пряжи вытканной, —Царевать тебе — под заборами!Целовать тебе, внучка, — ворона.
Ровно облако побелела я:Вынимайте рубашку белую,Жеребка не гоните черного,Не поите попа соборного,Вы кладите меня под яблоней,Без моления, да без ладана.
Поясной поклон, благодарствиеЗа совет да за милость царскую,За карманы твои порожниеДа за песни твои острожные,За позор пополам со смутою, —За любовь за твою за лютую.
Как ударит соборный колокол —Сволокут меня черти волоком,Я за чаркой, с тобою роспитой,Говорила, скажу и Господу, —Что любила тебя, мальчоночка,Пуще славы и пуще солнышка.
1 апреля 1916
«Да с этой львиною…»
Да с этой львиноюЗлатою россыпью,Да с этим поясом,Да с этой поступью, —Как не бежать за нимПо белу по свету —За этим поясом,За этим посвистом!
Иду по улице —Народ сторонится.Как от разбойницы,Как от покойницы.
Уж знают все, какимМолюсь угодникамДа по зелененьким,Да по часовенкам.
Моя, подруженьки,Моя, моя вина.Из голубого льнаНе тките савана.
На вечный сон за то,Что не спала одна —Под дикой яблонейЛожусь без ладана.
2 апреля 1916
Вербная Суббота
«Веселись, душа, пей и ешь…»
Веселись, душа, пей и ешь!А настанет срок —Положите меня промежЧетырех дорог.
Там где вó поле, во пустомВоронье да волк,Становись надо мной крестом,Раздорожный столб!
Не чуралася я в ночиОкаянных мест.Высоко надо мной торчи,Безымянный крест.
Не один из вас, други, мнойБыл и сыт и пьян.С головою меня укрой,Полевой бурьян!
Не запаливайте свечуВо церковной мгле.Вечной памяти не хочуНа родной земле.
4 апреля 1916
«Братья, один нам путь прямохожий…»
Братья, один нам путь прямохожийПод небом тянется.. . . . . . . . .я тожеБедная странница…
Вы не выспрашивайте, на спросыЯ не ответчица.
Только и памятлив, что на песниРот мой улыбчивый.Перекреститесь, родные, еслиЧто и попритчилось.
5 апреля 1916
«Всюду бегут дороги…»
Всюду бегут дороги,По лесу, по пустыне,В ранний и поздний час.
Люди по ним ходят,Ходят по ним дроги,В ранний и поздний час.
Топчут песок и глинуСтраннические ноги,Топчут кремень и грязь…
Кто на ветру — убогий?Всяк на большой дороге —Переодетый князь!
Треплются их отрепьяВсюду, где небо — сине,Всюду, где Бог — судья.
Сталкивает их цепи,Смешивает отрепьяПарная колея.
Так по земной пустыне,Кинув земную пажитьИ сторонясь жилья,
Нищенствуют и княжат —Каторжные княгини,Каторжные князья.
Вот и сошлись дороги,Вот мы и сшиблись клином.Темен, ох, темен час.
Это не я с тобою, —Это беда с бедоюКаторжная — сошлась.
Что же! Целуй в губы,Коли тебя, любый,Бог от меня не спас.
Всех по одной дорогеПоволокут дроги —В ранний ли, поздний час.
5 апреля 1916
