Имперские войны - Сергей Мусаниф

– И я как раз такой человек? – спросил Юлий.

– Может быть, и нет, – сказал Краснов. – Но в первой сотне ты был наиболее близок к нужному нам идеалу. А выбирать из второй сотни оказалось бы еще накладнее. Будь уверен, мы с твоим отцом рассмотрели всех возможных кандидатов. Кроме прочего, в твою пользу работал еще один фактор.

– Гай.

– Ты всегда был умным, сынок, – сказал Краснов. – Верно, твой старший брат. Изменник и предатель Морган. Но ведь это сработало, черт побери. Ты вернул Империи Третий флот без единого выстрела. Фигурально выражаясь. Согласись, если бы твой брат не застрелил Клейтона, потери ВКС были бы куда больше. Подозреваю, что на порядок. А так тебе и делать ничего не пришлось.

– Вы загнали Гая в тупик.

– Нет. Мы загнали его в узкий коридор и перегородили один выход. – Краснов улыбнулся. Похоже, он был очень доволен собой. А может быть, просто соскучился по аудитории. После того как был одной из самых значительных политических фигур в галактике, должно быть, нелегко смириться с ролью отшельника. – Младший брат оказался выше его. Превзошел. Занял место, которое по праву принадлежало старшему и которое старший профукал по собственной глупости. У Гая была только одна возможность спасти свою честь и доказать тебе, что и он чего-то стоит. Сделать тебе, императору и младшему брату, поистине королевский подарок. Честь, чувство собственной значимости, ответственность… Это чувства, свойственные любому офицеру, чувства, на которых легко сыграть. Мы и сыграли. Не забывай, что одним из авторов плана был твой отец, а он достаточно хорошо знал своих детей. Он знал, как поступит Гай в этой ситуации. Да и ты его немного подтолкнул своим обращением.

– Должен признать, вы умеете манипулировать людьми, как никто другой, – сказал Юлий. – А кто пронес антивещество на праздник?

– Неужели ты до сих пор не догадался? Кого бы мои люди не стали обыскивать ни при каких условиях? Кто мог бы подобраться к императору почти вплотную, чтобы исключить любую случайность?

– Отец?

– Да.

– Похоже на правду, – сказал Юлий. Он подозревал об этом с той самой минуты, как прочел письмо отца. – А почему вас там не было, генерал?

– Питер решил, что не сможет жить после принятия такого решения. А я – смогу. Поначалу мое отсутствие на празднике не заметили, а потом уже некому было что-либо замечать.

– И каково оно, жить после стольких убийств?

– Тяжеловато, не скрою. Но ты сам знаешь, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. А у нас тут намечается очень большая яичница.

– Учитесь, Винсент, – сказал Юлий. – Перед вами гений демагогии. Славится тем, что может убедить кого угодно в чем угодно тем или иным способом. Вплоть до физической ликвидации.

– Мы с твоим отцом сделали правильный выбор, – убежденно сказал Краснов. – Ты – пилот, сир. Ты знаешь, как воевать в космосе непонаслышке. Ты осторожен, это показали события на Сахаре, ты умеешь выживать, ты чувствуешь ответственность. Ты – тот, кто сможет победить таргов. И ты уже начал их побеждать, доказывая нашу правоту.

– Я только одного не понимаю, – сказал Юлий. – И попрошу вас мне это объяснить, генерал. Почему вы чувствуете себя в такой безопасности? Почему вы до сих пор здесь? Почему не сбежали в какую-нибудь дальнюю и богом забытую колонию, отсталую настолько, что там никто не узнает вас в лицо? Неужели после всего, что вы натворили, вы можете всерьез рассчитывать на мое милосердие?

– Милосердие – удел слабых, – сказал Краснов. – Я рассчитываю на твое благоразумие.

– Мне почти любопытно, – сказал Юлий.

– Ты знаешь, как воевать в космосе, – сказал Краснов. – Это немало и, наверное, это все, что тебе потребуется для победы над таргами. Но для долгого правления таким большим сумасшедшим домом, как наша Империя, этого все-таки маловато. Я знаю, как управляться со всем остальным, чтобы ты не отвлекался на мелочи. Не хочу сказать тебе ничего плохого про моего преемника, но он новичок в бизнесе, которому я посвятил десятилетия. На его место я не претендую, мне сейчас, сам понимаешь, публичность не нужна. Готов стать твоим неофициальным советником по вопросам безопасности. Или еще кем-нибудь. Название моей должности не столь важно.

– Поэтому вы и не убежали? Сели тут и стали ждать, когда я вас найду?

– Еще немного, и я сам бы помог тебе меня найти. – Сидеть и ждать – чертовски скучное занятие. Но ты неплохо справился. Жаль, что ты так и не пошел работать в УИБ.

– Я не уверен, что готов оставить за своей спиной такого человека, как вы. Я не согласился бы иметь вас по правую или левую руку от себя, и даже спереди.

– Ты намекаешь на Виктора? Я не имел против него ничего личного. Просто этого потребовали интересы Империи.

– Так, как вы их понимаете.

– Я понимаю их единственно правильным образом. Я служил Империи всю свою жизнь.

– Только ваша многолетняя карьера очень странно закончилась, – сказал Юлий. – Основная проблема в том, что ваше единственно правильное понимание может когда-нибудь разойтись с моим. И чего мне ждать в таком случае? Восемь граммов антинатрия в утренней почте?

– Боишься?

– Бояться психов – не преступление, генерал.

– Ты разочаровываешь меня, сынок. Не видишь своей прямой выгоды.

– Зато вижу прямую угрозу. Похоже, вас не зря называли «серым кардиналом».

– Льстили безбожно, – ухмыльнулся Краснов. – Виктор не был моей марионеткой, что бы ты по этому поводу ни думал.

– Знаю, что не был. Если бы он был вашей марионеткой, у вас отсутствовал бы всякий резон его убивать.

– Это было не убийство, – сказал Краснов. – Это была жертва. Ты знаешь, что такое гамбит?

– Давайте закончим этот фарс, генерал. Я устал, – сказал Юлий. Он встал со стула и опустил руки по швам. – Я, ваш законный император, обвиняю вас, генерал Краснов, в измене Человеческой Империи, организации покушения на своего сюзерена и массовых убийствах. Там еще кое-что по мелочи набежало, но хватит и первых трех пунктов. На основании всего вышеизложенного, а также имея в виду ваше признание в инкриминируемых вам преступлениях, я выношу вам приговор.

– Прикажешь меня расстрелять, сынок? Не глупи.

Даже сейчас он чувствует себя хозяином положения, подумал Юлий. Никогда Юлий не мог понять тех людей, которые чувствуют себя постоянно правыми, которые сами присвоили себе знание истины в последней инстанции.

Что сделало генерала таким? Его работа, его власть, его окружение? Или он уже родился с этим дефектом?

Он ведь даже не допускает мысли о том, что способен быть неправым. И что все в итоге может произойти совсем не так, как он хочет.

– Позвольте мне, сир, – предложил свои услуги Винсент. Он хорошо понимал, что такую работу нельзя доверить простому палачу. И запирать Краснова нет никакого смысла. С его опытом работы и знанием людей он не просидит в тайной тюрьме УИБ и недели. В любой другой тюрьме не просидит и дня.

Генерала надо или принимать на работу, как он сам того просит, или убивать на месте. Краснов – слишком опасный человек, чтобы пополнять им список своих врагов.

Черт бы его побрал, подумал Юлий. Ведь выхода у меня нет. Если история с убийством Виктора выплывет наружу, разразится страшный политический скандал. И почти наверняка среди высочайших домов Империи начнется война за власть.

– Убить своего предшественника – хороший ход для продвижения по карьерной лестнице, – одобрил Краснов предложение генерала Коллоджерро. – Но я не уверен, что в данной ситуации его можно назвать разумным.

– Спасибо за предложение, Винсент, – сказал Юлий. – Но есть вещи, которые люди должны делать сами. Собственноручно.

– Надеешься, что я застрелюсь? – улыбнулся Краснов. – Ты плохо меня знаешь, сынок. Мне не в чем себя винить, и если бы я снова вернулся к той ситуации, то поступил бы ровно так же.

– Вообще-то я имел в виду себя, – сказал Юлий и вытащил из кобуры свой «императорский сороковой».

Принципиального отличия пистолета от «офицерского сорокового» найти оказалось невозможно. Никаких украшений, вензелей, драгоценных камней или металлов. Разве что на рукоятке был выбит его номер. Номер один. Это был резервный пистолет Виктора Романова. Основной «номер один» сгорел вместе с императором на празднике, ибо офицер никогда не должен был расставаться со своим оружием.

– Ты не сможешь, – сказал Краснов. – Я был другом вашей семьи. Я знаю тебя с малых лет. Тебя, твоего брата, твою сестру. Кроме того, ты – военный, а не убийца. Ты не выстрелишь в безоружного.

– Похоже, что это вы меня плохо знаете, – сказал Юлий. – Помните, как я зачитал вам приговор? Теперь это не убийство, а казнь. Имеете сказать что-нибудь напоследок? Даже психам предоставляется последнее слово.