Книга 14. Лестница в небо (старое издание) - Михаэль Лайтман

Хотя, даже если бы они могли видеть ночью, они бы не увидели бабочек, ведь гусеница смотрит только вниз, на тот листик, который она ест. А бабочки предпочитали летать выше листочков и дотрагивались до них очень редко, и то лишь кончиками своих лапок.

Большая часть гусениц совершенно не интересовалась тем, откуда возникают яйца и существует ли жизнь после куколки. Они были заняты поеданием самых зелёных листиков. Их разговоры в основном ограничивались тем, как лучше всего добраться до края дерева, туда, где растут самые свежие и самые вкусные листья. Самой удачливой считалась гусеница, которая добралась до самого далёкого и самого зелёного листика.

Изредка гусеницы были вынуждены покинуть старое тутовое дерево и пускаться в изнурительное путешествие к соседнему дереву, ведь соседский лист всегда кажется зеленее. Однако после недолгой передышки они с радостью возвращались на знакомое старое дерево, ко старому вкусу, вкусу листиков, так любимому их отцами и отцами их отцов.

По настоящему гусеницы боялись только двух вещей: сильного ветра и хищных птиц. Резкий порывистый ветер мог сильно встряхнуть листья дерева и даже тоненькие веточки. Молодая неопытная гусеница, ещё не научившаяся как следует держаться, могла неожиданно обнаружить себя порхающей в воздухе на коротком пути к матушке-земле.

Не многие оставшиеся в живых после удара из последних сил карабкались обратно и присоединялись к семье, однако никогда они не возвращались к своему прежнему состоянию. Они становились очень странными гусеницами: некоторые из них рассказывали о всяких порхающих фигурах, которые они видели во время падения. Они называли их «бабочками».

Они описывали их форму и цвет так, что никто из гусениц, включая самых пожилых, не мог их понять. Вместо того, чтобы заниматься главным и лезть наверх, они начали поднимать свой взгляд вверх и задавать странные вопросы, такие как: из чего сделано яйцо, а что происходит со старой, пресытившейся гусеницей после её превращения в куколку, и другие. Ребята часто за глаза называли этих гусениц летающими.

Хищные птицы появлялись из ниоткуда. Случалось, ты вместе со своим хорошим приятелем спокойно ешь кончик особенно зелёного листочка, и вдруг, безо всякого предупреждения, ты видишь, как огромный клюв хватает его за шею и утаскивает в небо. Тогда ты можешь быть уверен, что никогда его больше не увидишь, в отличие от тех, кто пережил бурю, из страны птиц ещё не возвращалась ни одна, даже самая хитрая гусеница.

Единственная защита, которую гусеницы знали против птиц, было превентивное средство: старики учили молодых, как не выделяться. «Ты можешь держаться нижней стороны листа,» – говорил старик своему юному ученику, – "там птицы тебя не увидят, но ты обязательно упадёшь при первом же порыве ветра.

Второе правило, которое тебе стоит запомнить, заключается в том, что на краю дерева ты больше заметен, поэтому лучше оставаться в гуще, в середине дерева." «А если я хочу попасть на верхушку, попробовать свеженький зелёненький листочек?» – спрашивал юный ученик. «Ты должен знать, что в таком случае ты подвергаешь себя очень серьёзному риску», – отвечал старик, – «ты можешь и упасть, и быть съеденным». И «третье правило», – повторяли старики, – "двигаться медленно. Ни один листочек от тебя не убежит. Помни: «тот, кто двигается быстро, может с жизнью проститься.»

Аври появился на свет из серого яйца. А это было верным обещанием будущих проблем. Большинство гусениц, вылупившихся из серого яйца, так и не стали куколками. И правда, первый вопрос, который Аври задал после того, как появился на свет, было: «Как кратчайшим путём достичь верхушки?» Старые гусеницы пытались остановить его, но, увы, тщетно. Он хотел поскорее вырасти и поэтому делал все ошибки, которые только может сделать гусеница.

Он двигался быстро, по дороге ел листья, сверху. У него просто не было времени залезть на них с обратной стороны. Перед его взором постоянно стояла лишь одна цель – добраться до края. Почти каждая гусеница, попадавшаяся на его пути, советовала ему сбавить темп, успокоиться, отдохнуть, поберечь себя, но он не слушал. Две с половиной недели он лез наверх, поднимаясь с ветки на ветку. Его лапки окрепли, челюсти стали сильными, коготки заострились. Он был худым, потому что не успевал много есть и всю свою энергию отдавал изнуряющей ходьбе. Но чем выше он поднимался, тем больше становился солнечный свет, и это подбадривало его.

Листья становились всё более зелёными и между ними начали проглядывать куски голубого неба. Он видел много гусениц, которые добрались до половины дерева и остались там, меньше гусениц достигли верхней четверти и успокоились на этом, и совсем немногие достигли почти самой верхушки и там остановились. «Вы потратили так много энергии», – бросил им Аври на ходу, – «так почему бы вам не затратить ещё немного и попробовать вкус вершины?»

В ответ он слышал всякие оправдания, вроде: у меня нет сил, я хочу есть, здесь и так самые зелёные листья, которые я когда-либо видел, у этого дерева вообще нет никакой верхушки, дерево растёт быстрее, чем мы лезем вверх, и тому подобную чушь. Когда он дошёл до самого верхнего листа, то увидел там серую жирную гусеницу, спокойно жующую его край.

«Можно присоединиться?» – вежливо осведомился он. «Конечно», – отвечала гусеница, продолжая грызть листок. Это было ее последнее слово, потому что Аври вдруг увидел, как она быстро удаляется, барахтаясь между двумя половинками чёрного клюва. Аври так сильно испугался, что его сильные ноги не могли больше удерживать его на месте. Легенда рассказывает, что клюв ещё оторвал часть листа, ту часть, на которой сидел Аври, она-то и помогла сдержать силу падения.

Оказавшись на земле, он попытался осознать то, что с ним произошло. Хотя падение продолжалось всего несколько секунд, за это время произошло столько замечательного, что у него пропал всякий страх, и он, наоборот, получил огромное наслаждение.

Сначала он видел других гусениц, занятых поеданием листьев, их головы были обращены вниз. Он кричал им, чтобы они посмотрели на него, но его никто не услышал. Шум жующих челюстей заглушал все другие звуки. Потом он увидел прекрасные разноцветные создания, которые порхали рядом с ним и между листьями. Они прижимались друг к другу или откладывали яйца. «Это наверняка бабочки», – подумал он про себя.

Он почти мог поклясться, что слышал, как они разговаривают друг с другом, или, точнее, как бы поют, и ему было очень приятно слышать этот их напев. Он уже начал думать, что умер и оказался на том свете, но тут он почувствовал сильный удар о листья, ковром лежавшие на земле. Это вернуло его к той реальности с которой он расстался всего несколько секунд назад, что он всего лишь простая серая гусеница.

После изнурительного путешествия, достойного отдельного рассказа, Аври вернулся в общество гусениц. Очень скоро он понял, что ему не с кем разговаривать. Его больше не интересовали зелёные листочки, и даже верхушка была пройденным этапом. Он решил, что хочет быть бабочкой. «У тебя что-то сдвинулось в голове во время падения», – говорили ему, – «оставь нас в покое и окуклись».

И хотя в мире гусениц это было ругательством, не таков был Аври, чтобы легкомысленно относиться к словам, пусть даже вылетевшим в минуту гнева. Он стал исследовать явление окукливания. Он вспомнил, что бабочки выглядели очень похоже на гусениц, только у них были крылья. Возможно ли, что это просто гусеницы с крыльями?

Очевидный факт, который стал ясен ему с самого начала исследования, заключался в том, что никто не занимался выяснением этого до него. Просто потому, что это никого не интересовало. А если бы они стали изучать и проверять это по-настоящему, то обнаружили бы, что внутри оболочки куколки не остаётся и следа от гусеницы. Куда же они деваются? Неужели же они просто исчезают?

Аври решил пристать к старой гусенице и проследить весь процесс. Он наблюдал за тем, как гусеница становилась всё более жирной и всё более пресыщалась, он слышал от неё, что ей надоело поедать листья. Даже если бы ей сейчас принесли свежий листочек с края дерева, это бы её не слишком воодушевило. И тут он услышал от неё, чего, впрочем, и следовало ожидать, что она хочет окуклиться.

«Это естественный процесс», – сказала гусеница, и начала прясть паутину. «Сделай одолжение», – попросил её Аври, – «если после окукливания из тебя получиться бабочка, приди и позови меня, ладно?» «Брось свои глупости», – отвечала ему гусеница, – «ведь мы оба знаем, что куколка – это конец». Но Аври продолжал упрашивать, пока она не согласилась, и то только, чтобы он не мешал ей прясть паутину. Через два дня старая гусеница вся покрылась оболочкой, которая всё округлялась, пока гусеница и вовсе не исчезла под ней.

Аври не сдавался. Его серые гены передали ему упорство, и он пользовался этим качеством до конца. Дни и ночи он проводил около куколки, отказываясь внимать уговорам своих товарищей, убеждавших его вернуться к нормальной жизни. «Я не нахожу никакого вкуса в жевании листьев, и если мне выпало кончить жизнь куколкой, я по крайней мере хочу знать, что со мной будет».