Мертвое Сердце - Мария Введенская

Вдруг линия горизонта озарилась всполохом. Потом еще и еще. И вскоре вспышки зарниц превратились в одну сплошную цепь, услаждая взор гипнотической красотой, хотя и несколько напрягающей, ведь кто знает, чем она грозит, и что еще бросится на лагерь из ночного леса?

Сидящий верхом на Пещерном черве Уоррен заворожено вглядывался во всполохи, пытаясь обнаружить малейшие признаки опасности, но их не наблюдалось. Он дернул поводья, и червь опрокинулся на передние когтистые лапы, чтобы ползти к лагерю, бешено орудуя хвостом. По сути он представлял собой бескрылого дракона с серым сегментированным щитовидным телом, двумя передними ящероподобными лапами и головой тарбозавра с массивной челюстью, полной заточенных клыков. Каждый сегмент его тела, включая когти, чешуйки, щитки и шипы на хвосте, казался острым, словно лезвие, и содержал смертельный яд. Тварь достигала пятнадцати метров в длину и была очень опасной. Еще две такие же ползли следом, а над головой Уоррена Глика вальяжно летели пять драконов цвета раскаленного железа. Они парили высоко над самыми макушками деревьев и будоражили своим видом воображение, поскольку ломали все сложившиеся представления. Такие же огромные, как и Пещерные черви, драконы походили на доисторических животных, обладая птеранодоньими крыльями и шипастыми тупыми мордами. Они приближались к лагерю, надвигались, словно радиоактивное облако. От одного только их вида хотелось тут же сдаться.

Всполохи постепенно меняли цвет полутон за полутоном, пока не стали перламутрово-оранжевыми, словно солнечные лучи, запертые в мыльном пузыре. Может, так начинается здешний рассвет? – подумала Аманда. В ней чувствовалась некая обреченность. Она пыталась ухватить всё, что только возможно: красоту, наслаждение моментом, умиротворенность. Аманда снова думала о той иллюзорной деревне, которая может встретиться им на пути. О доме и о двери в этот дом… о том, как откроет ее и свалит отсюда. Сбежит. Хотя, можно ли сбежать от смерти? И это не риторический вопрос…. Так интересно работал ее круговорот вины в природе – сначала Аманда с усердием винила Бога все последние сорок два года жизни, потом – человека… в те незапамятные времена, когда считала Убийцу человеком. А теперь выходило, что она сама вроде как во всем виновата. Сама пришла туда. Да она и не рвалась особо, это сестра Денни собиралась в клуб с подружками. И Аманда решила с ними, чтобы сделать неприятно мужу, продемонстрировав, как она прекрасно проводит время без него. У нее был выбор идти или не идти, и обмозговывала она это довольно долго, склоняясь то в одну, то в другую сторону… мешкала. Аманда задумалась о судьбе, о том, когда и кем она выплетается. А если это всё дело рук ни Бога, и ни Вселенной, а человека, который создает ее каждым своим шагом и поворотом? И никакой мистики. Так говорят атеисты. Весьма болезненная мысль, ведь тогда некого винить, кроме самого себя и разных подлецов, не гнушающихся переступить через еще живое тело, втоптать его в землю поглубже. И самое обидное, что тогда в этом нет никакого смысла – ни в жизни, ни в смерти. Одна простота и ясность, хотя в данный момент для Аманды подобный расклад был выходом, поскольку слова Адама в этом случае ничего не весили.

Она услышала шорох где-то сзади и с неохотой оторвала взгляд от гипнотических всполохов, которые теперь озаряли гораздо больше пространства и продолжали тянуться вверх. Однако зрелище, представшее глазам, приковало всё ее внимание и заставило буквально вцепиться в руку вскочившего Фрэя. Он, конечно, выглядел не сильно удивленным, впрочем, как и остальные, но всё же поднялся на ноги и отошел в сторону, уведя предусмотрительно за собой и Аманду, чтобы не мешаться и не попасть под гигантские туши. А вот для нее это зрелище было внове…. Тяжелая артиллерия, значит! С ума сойти! Как это может быть?

На нее надвигались драконы, трое из которых были бескрылыми. На одном в арьергарде восседал Уоррен Глик в своем котелке, шокируя каким-то божественным величием. Ползучие гиганты разворошили костры, даже не заметив этого. Поравнявшись, он подмигнул Аманде и крикнул Фрэю:

– Пора в путь!

В считанные секунды полководец выстроил Тысячу Проклятых – её остатки – и быстрым шагом пошел следом. Аманде приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отставать от него, а Адаму больше не пришлось применять магию – Пещерные черви прокладывали дорогу вместо него и справлялись с этим ничуть не хуже.

– Ты как, в порядке? – спросил он, догнав Аманду.

– Нет, я не в порядке. – тихо ответила та. – Я в ужасе, если честно, потому что постоянно вспоминаю твои слова. Не знаю, можно ли чувствовать себя иначе. Слова Фрэя только и греют. Может, и правда судьба – чисто номинальное понятие для романтиков и верующих? И всё на самом деле зависит только от принимаемых нами решений? В этом случае, всё еще можно изменить.

– Аманда, я не какой-нибудь там клоун из объявления в газете и не шарлатан. Когда я вижу что-то – это уже итог с учетом принятых тобой решений.

– Ты такой милый! – саркастично воскликнула она. – Ну а что, если зная своё будущее, я попробую поступить как-то иначе?

– Зная будущее, но не поступки, которые тебя к нему приведут! – ровно сказал Адам. – Подумай, Аманда… ты же не знаешь, какая именно линия поведения станет ключевой.

Та не нашлась, что ответить, только покачала головой.

– Интересно, – сказала она, наконец. – А если бы ты гадал мне в тридцать, то увидел бы пожар?

– Конечно! – самодовольно ответил тот. – Ты ведь на это напрашивалась всю свою жизнь.

– Спасибо. – злобно сверкнула та. – А если бы в три или в пять лет?

– Я бы ничего не увидел. Скорей всего.

– Ладно… – Аманда, зверея, отмахнулась от него. – Мы всё равно все умрем. Хорошо хоть я буду в полной комплектации. Но у меня есть ещё один вопрос – последний. Когда ты взял в руки камень, который я нашла, ты как-то неприятно улыбнулся и покачал головой, но ничего забавного не сказал. Что ты увидел?

– Я не хочу говорить об этом.

– Меня обидеть боишься? Не стоит, я уже давно обижена.

– На правду не обижаются. – бросил Адам, пытаясь уйти вперед.

– Хочешь правду? – осклабилась Аманда. – После позорного поражения в две тысячи первом, Янкис вошли в затяжную полосу неудач, которая длилась аж до две тысячи девятого. Самый большой позор за всю историю бейсбола на мой взгляд. Нравится такая правда?

Адам выглядел уязвленным, словно маленький ребенок. Он фыркнул и ушел вперед.

– И кстати я обижаюсь не на правду! – крикнула она ему вдогонку. – А на то, как ты ее преподносишь!