Нескромное предложение - Кэтрин Коултер

— Хотите сказать, что…

— Да, именно так. На его панталонах расплылось огромное пятно, он вдруг тяжело задышал и обмяк.

Благодарение Господу, ублюдок не сумел сдержаться!

— Понятно. А дальше?

— Я ударила его, но не слишком сильно. И после того, как он… забылся… убежала, вне себя от ужаса. Трусиха несчастная.

— Нет, вовсе не трусиха. Вас испугали. Все это вполне понятно.

Бешеная ярость бушевала в нем, но он не хотел обнаружить перед Сабриной свои чувства. И без того трудно сохранять невозмутимый вид.

— Что же вы сделали? — внешне спокойно осведомился Филип.

— Пошла к Элизабет и все выложила. Я даже готова была доказать ей. Он надавал мне пощечин, так что лицо распухло. Выглядела я поистине устрашающе. Она, разумеется, не могла не понять, что я говорю правду, но назвала лгуньей и отказалась принять мою сторону. Только тогда я поняла, как сильно она ненавидит меня.

«Ревность, — подумал Филип. — Эта сучка так исходит злобой и ревностью, что готова защищать мерзавца даже ценой позора младшей сестры».

Гнев каждую минуту угрожал вырваться наружу. Филип опустил глаза. Не хватало, чтобы Сабрина заметила, что жажда крови застилает ему глаза красным туманом.

— Элизабет предупредила, что если посмею пожаловаться дедушке, она поклянется, что была свидетельницей, как я пыталась совратить ее мужа. Двое против одной. Кому поверит дедушка, тем более что Тревор — его наследник? Потом она напомнила, что подобный скандал может раньше времени свести деда в могилу и во всем окажусь виновата я. Мне ничего не осталось, как покинуть Монмут-Эбби. Тревор пообещал прийти ко мне ночью и пригрозил, что, если я запру дверь, он поможет дедушке отправиться к праотцам. Кто посмел бы остановить его? Боюсь, Элизабет только порадовалась бы моему падению. Нужно было защитить дедушку и себя. И я нашла выход.

Она подняла на Филипа полные страдания глаза.

— Мне следовало вернуться в Монмут-Эбби, когда захромала лошадь, но я не сумела себя заставить. Тут пошел снег. Я была так уверена, что доберусь до Боремвуда и успею сесть в лондонский дилижанс, что не заметила, как заблудилась и упала в снег. Вы нашли меня. Вот и все.

Какая жалостная история! И ее роль в ней настолько неприглядна!

Сабрина нервно сцепила пальцы.

— Вы вернетесь в Эбби не одна. С вами буду я. Естественно, мне придется убить Тревора.

— Именно поэтому мне и не хотелось вам ничего рассказывать. Попытайтесь понять, Филип. Он будущий граф Монмут. Последний мужчина в роду. Обещайте, что не тронете его.

— Скрепя сердце, — пробормотал Филип, нежно сжимая ее руку. — Обещаю, но поверьте, это будет нелегко. Когда мы окажемся на месте, я ни на минуту не выпущу вас из виду. И если согласитесь стать моей женой, через неделю навсегда избавитесь от необходимости видеть эту парочку.

— Выйти за вас? О нет, никогда! Это несправедливо и нечестно по отношению к вам. Спасибо за все, что сделали для меня. Я безмерно вам благодарна. Вы спасли мне жизнь, кормили, ухаживали за мной. Я не хочу вновь оказаться в Монмут-Эбби. И умоляю о последнем одолжении. Пожалуйста, проводите меня в Боремвуд и посадите в дилижанс. Помогите добраться до дома моей тети. Это единственное возможное решение. И самое правильное. Конечно, вы ничем мне не обязаны, но прошу вас согласиться и не препятствовать моему отъезду.

Глава 19

Филип разжал пальцы и отстранился. Такого он не предполагал. Значит, она отказывает ему? Неужели настолько глупа, что не понимает: отныне она персона нон грата в высшем обществе. Видимо, придется ей объяснить.

— Сабрина, боюсь, вы не совсем осознаете положение, в котором находитесь. Все это слишком серьезно. Ведомо ли вам, что случится, если всем станет известно, что вы провели последнюю неделю в компании человека, известного не слишком примерным поведением? Признаться, я давно заработал репутацию повесы, не пропускающего ни одной юбки.

Девушка уставилась на Филипа с таким видом, словно у него выросли клыки и рога.

— Увы, но это чистая правда! Некоторые люди считают меня не только распутником, но и настоящим донжуаном. Честно говоря, не так уж я неисправим, но многие предпочитают верить сплетням и слухам. Даже если вы уедете в Лондон, дурные вести мгновенно донесутся и туда, и ваша репутация будет навеки погублена. Никто не станет вас принимать. Вы превратитесь в изгоя. Поэтому нам лучше пожениться, и побыстрее, — заверил он, ожидая, естественно, что она поймет логику его рассуждений.

Но вместо этого девушка снисходительно усмехнулась:

— С вашей стороны весьма великодушно принести себя в жертву, Филип, но я этого не допущу. И пусть Чарлз не изображает посланца судьбы. Не хватало еще, чтобы вы связали жизнь с нелюбимой женой… Я поступила бы на редкость подло, если бы согласилась на этот брак. Нет, милорд, ни за что.

— Будьте благоразумны, Сабрина, я не позволю вам погубить себя. Вы прекрасно понимаете, что произошло, и сейчас упрямитесь мне назло. Неужели я такая невыгодная партия? Боитесь, что я стану плохим мужем? Неужели я совсем вам не нравлюсь?

Сабрина зажмурилась и покачала головой, но Филип неумолимо добавил:

— Даже если вы влюблены в Кларендона, должен с сожалением отметить, что он вряд ли теперь женится на вас.

— Почему?

— Потому что вы подпорченный товар, Сабрина, это ясно, как дважды два. Смиритесь с этим фактом и выходите за меня.

Сабрина гневно сверкнула глазами.

— Все мужчины мне отвратительны! Двуликие Янусы! Одни принципы, по которым живете вы, мужественные, храбрые, благородные представители сильного пола, а другие предназначены для несчастных созданий, которых вы либо презираете, либо защищаете, повинуясь собственным капризам! Так вот, я отказываюсь быть вашей забавой и игрушкой! Убирайтесь к дьяволу, милорд, и можете захватить с собой Кларендона! Он, видите ли, отречется от меня, и лишь потому, что мне пришлось провести здесь целых пять дней, больной и почти без сознания! Порченый товар! Да я просто вне себя от злости, Филип!

Она швырнула в него подушкой и, задыхаясь, повалилась на постель. Филипу пришла в голову совершенно неуместная мысль о том, что не стоило давать ей так много хлеба, — уж слишком она разбушевалась. Правда, он даже не сердился на Сабрину, поскольку в глубине души признавал, что она кое в чем права. Зря она так разошлась! Вдруг ей опять станет плохо?!

— Пожалуйста, успокойтесь, — попросил он, встревоженно хмурясь. — И простите меня. Я вообще не должен был упоминать о Кларендоне, я лишь хотел, чтобы вы поняли: отныне все стало по-другому. И жизнь ваша круто переменилась. Не подозревайте меня во лжи, Сабрина, я вовсе не собираюсь воспользоваться вашими затруднительными обстоятельствами. Подумайте хорошенько и тогда сами убедитесь, что нам больше ничего не остается, кроме как пожениться.