Вкус любви - Френсис Дэвис

— Я сказала, что позвоню ему в пятницу, но, Анджела, я правда не знаю, как смогу принять его предложение. Я даже еще не уверена, что хочу этого.

— У тебя столько нераскрытых возможностей, Кэйт. Я это знаю — я просмотрела работы нью-йоркских оформителей, всех, кто умеет держать карандаш. Ты даже не представляешь, что мне приходилось видеть. Я понимаю, что это звучит банально, но это один шанс из тысячи. — Она взяла Кэйт за обе руки. Никто не может достичь слишком многого без чьей-то помощи. Я знаю, сколько ты работаешь, но ты не добьешься всего самостоятельно. Позволь мне помочь тебе.

Кэйт поблагодарила Анджелу и вышла из здания. Она медленно шла по улице, погруженная в свои мысли, не обращая внимания на толпы людей. Конечно, если она согласится на эту работу, то сможет сделать больше в творческом плане, чем сейчас. В этом мистер Хилл был прав. Она также без труда представляла себя через десять лет все еще в поисках каких-то крох, падающих с широких столов художественных редакторов, выполняющей их заказы и время от времени гордящейся тем, что ей перепала какая-то премия. Кого она обманывает, спрашивала она себя. Ей будут платить вдвое больше, чем она получает сейчас. У нее будет достаточно времени и денег, чтобы потратить их на этот дом в Вудстоке.

Как бы ей уговорить Джулио аннулировать этот контракт? Не будет ли это означать конец их отношений? А почему, собственно? Он очень понимающий человек. Говорит, что любит ее. Он не может не видеть, какие возможности открываются перед ней. Он не будет ей препятствовать, он не такой.

И она решила про себя, что согласится на эту работу. Возможно, он даже поддержит меня, подумала она. Поцелует, обнимет и поведет куда-нибудь отметить это событие.

Вся в счастливом ожидании, она остановила такси и до работы Джулио доехала на машине. Тогда она сможет по-настоящему отдохнуть во время отпуска. Они с Джулио поедут в Италию. Она представила себе, как они вдвоем сидят в каком-нибудь уличном кафе во Флоренции. Окружающая обстановка была несколько размыта, поскольку она никогда не была во Флоренции — «Фирренци», поправила она себя, но передний план с Джулио, с любовью и нежностью смотрящим на нее, был виден очень четко.

Джулио встретил ее у дверей кабинета.

— Что ты здесь делаешь, дорогая? Я думал, ты дома, надрываешься за работой. — Он поцеловал ее в щеку. — Садись и рассказывай, почему пришла.

Она решила начать без обиняков.

— Я решила обратиться к тебе за советом, — сказала она.

— Каким советом?

— Мне предложили работу Анджелы Роджер в «Хилл Пресс». — Она не спускала с него глаз.

— Художественного редактора? И ты собираешься согласиться?

— Да, если можно будет. Его глаза потеплели.

— Молодец. Это надо отметить. А что ты имеешь в виду под «если можно будет»?

— Мне нужно приступить почти сразу же. Анджела выходит замуж.

— Но ты не можешь, тебе еще нужно закончить рисунки для меня, — его взгляд помрачнел.

Она почувствовала, как в горле появился какой-то ком, и глубоко вздохнула.

— Я знаю. Мне понадобится твоя помощь. Мне бы хотелось расторгнуть наш контракт.

— Шутишь. — Лицо его окаменело, глаза смотрели холодно. — Я этого не сделаю. Просто не могу этого сделать — после всех моих стараний, после того как я уговорил финансистов согласиться на такой гонорар для тебя.

— А что б ты сделал, если бы я не согласилась на эту работу? Наверняка у тебя был и запасной вариант.

— Ты же подписала контракт, Кэйт. — В его голосе послышалась угроза.

— Но ведь ты сможешь их уговорить расторгнуть его так же легко, как в свое время сумел уговорить их подписать.

— Сомневаюсь. И даже если бы я смог это сделать, речь идет не об этом. Мне нужны твои рисунки, и ничьи больше. Я хочу, чтобы книга была оформлена как можно лучше, я за это отвечаю и не согласен на второсортную работу.

— Ты преувеличиваешь, дорогой. Я же не единственный иллюстратор в Нью-Йорке. Здесь полно художников, которые бы смогли нарисовать Гуниллу.

Он ничего не ответил. Лицо его ничего не выражало, но она видела, как на лбу бьется жилка. Ну почему он ничего не хочет понимать? Она старалась говорить спокойным и невозмутимым тоном.

— Ну прояви же благоразумие. Фотографии уже сделаны, я все отобрала. За эту работу можете мне не платить. Постарайтесь договориться еще с кем-нибудь…

Маска невозмутимости слетела. Лицо его потемнело от гнева.

— Как ты можешь так поступить со мной?

— Почему с тобой, а не с издательством? Джулио, здесь же нет личных отношений, и ты это прекрасно знаешь. Ты говоришь, как капризный ребенок.

— Ребенок? Это я говорю, как ребенок?! Пора бы тебе вырасти. Мы живем в реальном мире, где полагается выполнять свои обязательства — в данном случае обязательства по отношению ко мне и обязательства по отношению к «Талбот и Бич». Пока ты этого не поймешь, ты никогда не станешь профессионалом.

— А я9 А мои обязательства перед собой? Разве не ты мне все время говорил, что я должна дерзать, пробовать себя в новых областях. Разве не ты прочитал мне целую лекцию о Кэйт Эллиот, ее таланте и о том, как его поддерживать.

— Никогда не думал, что ты будешь делать это за мой счет. — Он поднялся, глядя в окно.

Почему он не смотрит на нее? Почему он не хочет помочь ей? Она не станет его упрашивать. Ведь должен же быть какой-то способ заставить его понять.

— Джулио, я поверила во все то, что ты мне говорил, как добиваться успеха, что само собой ничего не случается. Это мой шанс. Неужели одна твоя книга для тебя важнее, чем вся моя жизнь? Почему для тебя она так много значит?

— Потому что это моя работа, — резко ответил он. — Как же можно быть художественным редактором, если не знаешь своих обязанностей? А моими в данном случае является оформление книг. А то, что я настаивал, чтобы эту работу делала именно ты, вопрос художественного вкуса. Я знаю, какой желаю видеть эту книгу, и на меньшее не соглашусь.

— Другими словами, ты не расторгнешь со мной контракт.

Он повернул к ней лицо, в глазах его сверкали холодные огоньки. Он произнес тихо, без всякого выражения и отрывисто:

— Нет. Не расторгну. Ничего не расторгну. Отправляйся домой. И приступай к работе.

Комок в горле стал таким болезненным, что ей стало трудно дышать.

— А я думала, что ты любишь меня, — с горечью сказала она.

— Это работа, Кэйт. Любовь не должна мешать делу. И ты обязана это знать.

Она встала, чтобы идти, но в дверях повернулась и произнесла:

— Я знаю только одно, что ты — самонадеянный мерзавец!

Глава 13