Цветущая долина - Джульетта Армстронг

— Не волнуйтесь так за здоровье Глории, миссис О'Брайен, — сказала Пенни, стараясь успокоить ее. — Она будет на ногах уже через два дня. Даже врач говорит, что к концу недели она будет как новенькая.

Видимо, миссис О'Брайен от этого сразу полегчало.

— Рада это слышать. Надеюсь, она вернется на работу задолго до наплыва посетителей под Рождество — и снова переедет жить ко мне домой, если вы с родителями ее отпустите. Я без нее скучаю. Так плохо жить одной в пустом доме.

Хотя Глория и была предупреждена о желании миссис О'Брайен навестить ее, она даже не сделала попытки приодеться по этому случаю. Почти вся ее одежда была дорогая и к тому же очень красивая. Но халатик, который она надела на этот раз, явно был не нов, к тому же его не мешало бы постирать.

Пенни выразила мимолетное удивление, что Глория принимает посетителя в таком затрапезном виде, но Глория тут же скривила губы.

— То, что на мне надето, вполне сойдет для Мод О'Брайен. Ты бы видела, как она сама одевается дома. И потом, я не хочу создавать у нее впечатления, будто купаюсь в деньгах.

Вспомнив слова Сибил насчет странной щедрости Глории к своей работодательнице, Пенни небрежно спросила:

— А какое дело миссис О'Брайен, есть у тебя деньги или нет?

На какое-то мгновение Глория смешалась. Но, быстро оправившись, заметила томным голосом:

— Она считает, что может недоплачивать людям, если у них есть еще какие-то частные средства. Не то чтобы я держала на нее обиду, но она немножко безрассудна в отношении денег.

В тот же день, спустя много времени после того, как ушла миссис О'Брайен, Сибил, заехавшая к ним поужинать, пролила еще больше света на это дело.

После ужина, сидя с Пенни в ее крошечной спальне, она рассказывала:

— Мало того что Глория оплатила все просроченные счета Мод, так на этом ее фантастическая щедрость не закончилась. Ты знаешь, в прошлом году мы покупали в салон кое-какое новое оборудование. И вот, я вполне уверена, что Глория взяла на себя ежемесячные выплаты за него. Человек из магазина электротоваров в Порт-Леоне, который приезжает получать чек на оплату, упомянул имя Глории. И я случайно услышала. Он сказал что-то о чеке — беспокоиться было не о чем, с чеком все было в порядке. Но это заставило меня задуматься, особенно после того, как Мод вся порозовела от смущения.

— А она тебе что-нибудь сказала? То есть, я имею в виду, миссис О'Брайен?

— Нет. Наверное, надеялась, что я не расслышала. Довольно резко мне заметила, что миссис Смит уже слишком давно сидит под сушкой, — а на самом деле она туда только что села.

— Ну, Глория может делать со своими деньгами все, что захочет. — Пенни старалась говорить так, как будто ей было все равно. — Просто мне не хочется, чтобы она по-прежнему притворялась перед папой, что она все еще на мели.

— Я знаю, что у тебя на уме, Пенни. Ты думаешь, что Глория твердо решила остаться в Вэл-Флери на неопределенное время ради Стивена.

— Ты это уже говорила. — Светло-карие глаза Пенни засверкали непролитыми слезами. — Но я не хочу вообще говорить о Стиве. Хотя по какой-то непонятной причине он вдруг ополчился на меня. Не то чтобы это было важно… Меня на самом деле больше всего беспокоит Эрик.

— Но, Пенни, дорогая, Эрик по сравнению со Стивеном…

— Он мой жених! — воскликнула Пенни, обрывая ее на полуслове. — И ему так не повезло с этим предательским Лопесом. Мне нужно держаться к нему поближе, во всяком случае сейчас.

Сибил взглянула на подругу с сочувствием, окрашенным недовольством.

— Ну, знаешь, дорогая моя! — только и сказала она. Но в этом коротком, банальном восклицании был заключен целый фейерверк смысла.

Глава 7

Какие бы замыслы ни зрели в голове у Глории, на данный момент она явно была довольна своим нынешним положением и местом. Она полулежала на кровати и пользовалась ласковой заботой Бренды.

Роберт, который считал, что жена опекает его сварливую дочь слишком уж заботливо, выразил свой протест. И когда протест этот был проигнорирован — Бренда на самом деле надеялась в глубине души, что чем быстрее Глория полностью поправится, тем быстрее от них уедет, — он пошел на следующий шаг.

Как-то ранним вечером он застал Глорию одну на веранде и спросил, намерена ли она возобновить работу в салоне «Ибикус».

— Во всяком случае, не сейчас, — ответила она ему томно. — Я могу время от времени заходить к ним помогать, когда будет наплыв посетителей перед Рождеством. Недавно я наконец получила от своего адвоката из Америки небольшой перевод. Ничего существенного, но на какое-то время мне хватит, пока он не пришлет более значительную сумму. — И она драматически добавила: — Я смогу купить всем вам небольшие подарки к Рождеству, если меня кто-нибудь подвезет в Порт-Леон. Миссис О'Брайен готова одолжить мне свою машину, но я пока еще не могу сама водить. Физически я почти поправилась, но вот нервные реакции пока еще не все восстановились.

В тот же вечер Роберт передал их разговор жене и приемной дочери. Бренда думала: «Если у нее появились деньги, она здесь надолго не останется, а значит, не станет занимать снова комнату бедной Пенни». Мысли Пенни в значительной степени отличались от маминых. Ей было очевидно, что Глория рассказала отцу не всю правду. Но все-таки он хоть какое-то время не будет переживать из-за ее насущных финансовых нужд и сможет передохнуть от ее попыток жить за его счет.

Большая часть ее свободного времени теперь была уделена Эрику. Она знала, что Сибил этого не одобряет и считает, что она ведет себя слишком благородно. И иногда поток его нескончаемых жалоб действительно приводил ее в бешенство. Ей начинало казаться, что в конце концов она действительно порвет с ним, и случится это довольно скоро.

И теперь она не могла даже обратиться за сочувствием и утешением к Стивену.

Небрежное отношение, которое он проявил к ней в последний раз, могло ничего не значить. Оно могло быть следствием обыкновенной занятости и переживаний из-за покушения на Глорию.

Что ее мучило, так это растущая убежденность, что в свое время Глория и Стивен были любовниками, а значит, могут стать ими снова. И она повисла, эта убежденность, где-то в уголке ее сознания, как серая пыльная паутина. И как всегда бывает с паутиной, ее можно было смахнуть, но только для того, чтобы на следующий день найти на прежнем месте.

Конечно, Пенни никого не имела права судить. А ревновать было чистым сумасшествием. Стивен наверняка пришел бы в ужас, если бы догадался о тех чувствах, которые бушевали в ней, и мог бы честно заявить, что за все эти годы он ни разу не выказал ей иного чувства, кроме братской нежности.