Разведчик Николай Кузнецов - Виктор Кузнецов

Когда генерал показался, Николай Иванович сказал по-русски:

– Идет!

Генерал обратил внимание на офицера и шофера, стоявших у автомобиля. Это была первая мелочь – ошибка в начале операции. Нервная система разведчика была напряжена до предела! Впервые средь бела дня в центре фашистского муравейника он должен был расстрелять матерого палача.

Кузнецов коротко бросил Струтинскому:

– Заводи машину!

Струтинский быстро сложил ключи, кинул в ящичек – и за руль!

«Вж-жжи-и!» – заскрежетал вхолостую стартер, но мотор не работал. Еще раз отчаянно нажал на стартер. Машина по-прежнему молчала. Генерал уже скрылся за углом.

Кузнецов недовольно взглянул на шофера, но, заметив, что он начинает нервничать, спокойно сказал:

– Я, Коля, пойду, а ты следуй за мной.

Вышел из машины и быстро пошагал в сторону, куда ушел Даргель.

Струтинский – к капоту. Пошарил глазами в моторе. Так и есть! Когда возился под капотом для отвода глаз, задел, видимо, рукавом краник бензопровода и перекрыл горючее. А, черт!..

Мотор взревел, и «оппель» рванулся с места, как бешеный конь. Струтинский в горячке так разогнал машину, что, когда впереди вдруг вырос человек, нажал что есть силы на тормоз. «Оппель» остановился чуть не в полуметре от генерала и его адъютанта, пересекавших перекресток.

К опешившему генералу подскочил обер-лейтенант (это был Кузнецов), за ним кинулись другие офицеры, агенты в штатском – все, кто шел в это время следом за генералом и был очевидцем происшествия. Офицер-гестаповец уже открывал правой рукой кобуру: шутка ли в деле! Какой-то шофер чуть было не задавил генерала.

Первым закричал на Струтинского пришедший в себя генерал:

– Куда прешь, негодяй! Ты, что, не видишь?…

В воздухе повисли возмущенные крики.

Струтинский побелел. «Провал! Операция сорвана. Возьмут или не возьмут? Как будет действовать Зиберт?» – эти мысли молнией пронеслись в его голове. Он клял себя за оплошность.

Но Кузнецов кинулся к Струтинскому и, потрясая кулаком, начал осыпать его отборными ругательствами. Тут он использовал немецкий язык как следует! Кричит: «Как ты смел, негодяй, подвергать опасности жизнь генерала?» Шофер стоит перед обер-лейтенантом Зибертом навытяжку, по стойке «смирно», как и полагается немецкому солдату.

Кузнецов поворачивается к генералу и убедительно просит:

– Герр генерал, примите мои глубочайшие извинения, извинения офицера-фронтовика. Шофера же я накажу, чтобы он впредь не дремал за рулем.

Все разошлись. Генерал удалился вперед по тротуару, в сторону своего особняка. Немного погодя, Кузнецов негромко сказал Струтинскому:

– Коля, я иду за ним! Когда буду рядом, ты сразу подгоняй машину.

Он быстро зашагал следом и снова оказался рядом с генералом. Когда машина поравнялась с ним, Кузнецов выхватил вальтер и в упор расстрелял «рейхснемцев». Первым упал генерал, на него повалился адъютант с папкой…

Струтинский открыл переднюю дверку. Кузнецов прыгнул в машину и коротко бросил:

– Жми!..

Дорогой, когда машина вырвалась за город, он спросил с интересом:

– Ну, как, Коля, уничтожены они?

– Безусловно, – ответил Струтинский и добавил; – Надо же было так рисковать, Николай Иванович. Ведь можно было отложить операцию на завтра. Ведь не умер бы этот генерал, дождался нас!..

– Ты, Коля, должен уже знать мой принцип: что против врага можно сделать сегодня – не оставляй на завтра! Даргель, уничтоженный сегодня, – это прелюдия к Коху!..

С нетерпением ждал Кузнецов известия о результатах акции.

На другой день подпольщики переслали в отряд националистическую «Волынь». Под крупным заголовком «Гибель руководящих сотрудников рейхскомиссариата Украины» в некрологе сообщалось, что 20 сентября 1943 года в 13.30 на улице Шльос в Ровно были убиты руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт, старший инспектор управления Адольф Винтер.

Итак, ошибка. Вместо одного генерала убит другой, похожий на него. И Кузнецов вспомнил, что поторопился, пренебрег условленным сигналом. Следом за Даргелем должна была идти Довгер. А ее не было.

– Что ж, буду спрашивать фамилию перед тем, как пустить пулю в палача, – пообещал Кузнецов.

Но счет был открыт. Охота за палачами, деятелями генералитета началась.

В неудавшемся покушении на генерала Даргеля была одна мало приметная деталь. Рядом с генеральской фуражкой рейхснемца гестаповцы обнаружили кожаный бумажник. Его содержимое: записка-обращение, которое напоминало, что пора от слов переходить к делу, иностранная валюта, золотые коронки и фотографии оуновцев сделали свое дело. Гестапо обрушило свой гнев на главарей украинского буржуазного национализма, и отребье «самостийников» на собственной шкуре испытало «новый порядок». Коричневые фашистские пауки ели своих собратьев. Кстати, заметим, бумажник, сыгравший «обличительную» роль против украинских бандитов, презренных наемников фашизма, был реквизирован партизанами у одного из главарей ОУН. Главарь прибыл с инструкциями из Берлина и был захвачен медведевцами.[16]

Мститель

Прошел десяток дней после убийства имперского советника Геля. Недалеко от места, где был расстрелян деятель рейхскомиссариата, у особняка на Шлосштрассе остановился автомобиль. Из него вышел немецкий офицер. Он встретил шедшего на обед заместителя Коха штатенпрезидента Пауля Даргеля и его адъютанта. Офицер (это был Кузнецов) выхватил гранату и метнул в генерала.

– Вы любите поучать своих солдат-завоевателей, что человеческая жизнь на оккупированной территории стоит меньше, чем ничто!.. Получай, кровавый янычар!

Даргель, увидев надвигавшуюся на него смерть, с не свойственной для его возраста легкостью плюхнулся в кювет. Раздался взрыв. В этот момент что-то ударило в руку разведчика-боевика, и кровь ручейком поползла из-под рукава. Нужно перевязать рану, но до нее ли – кругом враги!

Машина на большой скорости мчалась по улицам города.

Ослабевший от потери крови Кузнецов по прибытии в лагерь явился к командиру и четко доложил о том, как протекала операция по уничтожению фашистского палача. Медведев заметил необычайную бледность на лице Кузнецова.

– Что с вами, Николай Иванович? – спросил он.

– Я ранен осколком гранаты… Граната ударилась о бровку тротуара, и «гостинец» задел меня.

– Немедленно к доктору!..

Партизанский врач, осмотрев рану, нащупал осколок гранаты. Его необходимо немедленно удалить. Осколок лежит острым краем на самой артерии. Это очень опасно. Врач предлагал сделать обезболивающий укол перед тем, как произвести разрез и удалить осколок. Но ослабевший от потери крови разведчик не соглашался. Ему трудно. Однако, сжав зубы, Кузнецов просит: