Пустоцвет. Танцующие в огне - Stashe

— Но почему? Они убили твою семью?

— Нет. Я просто ненавижу их. Все.

— Разве можно ненавидеть всех подряд?

— Что тебе от меня надо?

— Ответы. Я ведь ничем не навредила.

— Не вредила.

— Тогда за что ненавидишь?

Нарьяна встала из кресла и сладко потянулась.

— Не понимаешь главного, хозяйка. Мне плевать на тебя. Я просто хотела, чтобы они держали меня как можно дальше от тебя. Но все вышло наоборот. Сначала запретили убивать. Вижу это бесполезное занятие, к тому же. А потом… Я просто выполняю приказ, и у меня нет выбора.

Сташи закрыла глаза и сказала:

— Не понимаю. Я не человек, но и Скайлэз тоже.

— Он страж.

— Но мы же одной породы.

— Нет, — отрезала охотница зло. Замолчала, кусая губы, опять села в кресло, — он страж. Ты идущая. Даже не приходящая. Ты никто. Ноль.

— Тогда можно не опасаться. Может даже подружиться.

Нарьяна удивленно окинула ее взглядом и неожиданно расхохоталась.

— Отстань от меня. Я должна защищать тебя, но и все. Ты не нравишься мне, понимаешь?

Сташи молчала. Подтянула ноги к груди и, обхватив руками колени, тихо спросила:

— Ты боишься смерти?

— Я знаю, что умру.

— А если бы тебе предложили вечную жизнь?

— Меня сразу убьют другие охотники, и я на их месте поступила бы также.

— Разве это счастье заменить жизнь и семью этим суррогатом, подобием существования? Вы живете как вампиры, хотя и отрицаете это. Твоя жизнь проходит от цели до цели, ты существуешь только ради одного мига — охоты, и полностью исключаешь остальное, больше того, из твоей судьбы другие вычеркнули все — кроме смерти и ее ожидания. Что в этом такого волнующего, что стоит такой преданности хозяину?

— Чего прицепилась? Да, я так вижу свою жизнь, а ты ничего не знаешь о счастье. Ты не можешь говорить об том, что недоступно не человеку.

— Зачем ненавидеть, когда можно любить?

— Зачем любить, когда можно ненавидеть? Я помню, ты лопотала о чем-то у таверны. Несла бред какой-то по поводу матери. Твоя мать истинный вампир? — С неожиданным интересом спросила Нарьяна и даже наклонилась в сторону Сташи, ожидая ответа.

— Нет. Она была человеком.

— Такое бывает? — Нарьяна хмыкнула.

— Да. Мне кажется в твоем теле ее душа.

— Глупости. С чего взяла?

— Я знаю.

— Ужасный бред. Как я хочу уйти, сил нет слушать эту чушь, — девушка зевнула, подчеркивая свое пренебрежение. Глаза ее блестели от злости или раздражения, а может от того и другого вместе. Сташи чувствовала волны неприязни исходящие от охотницы. Говорить с ней становилось лишь тяжелее, а обычное спокойствие истаивало по капельке. Нарьяна не пыталась понять, для этого нужно хоть немного прислушиваться. А слова Сташи для нее ничего не значили. Вампиры извечные враги по крови. Ничего не сможет изменить такого отношения. Ненависть…сильнее.

'Даже в эту жизнь она смогла пронести свою нелюбовь. Какова же сила этого чувства?' — мрачно размышляла Сташи. Нарьяна, внимательно наблюдающая за ней, ничего не сумела прочесть на гладком алебастре лица. Хохотнула:

— Да не переживай. Если я и была когда-то твоей матерью, то уже давно перестала ей быть. Зачем ты ищешь ее черты во мне? Она человек, говоришь?

— Да. Была. У меня есть брат и сестра. Люди.

— Так не бывает. Бред несешь, — раздраженно произнесла Нарьяна, и нервно стукнула кулаком по подлокотнику кресла.

— А зачем мне врать? Старшие сестра и брат давно не хотят меня видеть и не хотели. Боятся. Мать когда-то купила себе свободу и спокойную жизнь. Так она думала, во всяком случае. Мне рассказал отец. Первый муж матери был очень жестоким человеком и пьяницей. Взамен на меня, она получила возможность уйти от него.

— Она что? Хочешь сказать, папашка-вампир убил отца твоих брата и сестры? Ну и дрянь твоя мать.

— Нет. Не дрянь. Ты не помнишь, какую тяжелую жизнь прожила. А в конце их убили охотники. Отца, всех его детей и мать тоже.

— Правильно. Она была дрянью, предала своих.

Сташи медленно облизнула губы:

— Никого мама не предавала. Просто хотела жить спокойно. Разве люди не мечтают жить счастливо? Без унижений и нищеты? Не стоит об этом. Мне нужно, чтобы ты вспомнила меня!

— Зачем?

— Я не успела поговорить. Ее убили раньше. Теперь мне часто снятся сны. Может быть…

— Не надо. Откуда у тебя совесть? — Задумчиво произнесла Нарьяна. Сташи вздрогнула. Взгляды девушек скрестились в яростно неподвижном поединке и охотница, фыркнув, первая отвела взгляд. Испугалась?

Душа не игрушка ребенка. Нарьяна не Левату. Память спит и никогда не проснется, лучше забыть.

39 глава

Пустой и жадный взгляд не имеющих цвета глаз, бесстрастно скользил по фигурам внутри дома.

Пустота. Сладкое и тянущее нечто щекочет усиками предвкушения. Она так близко. Так близко, что он слышит, как стучит живое сердце. Она сбежала. Ненадолго. Скоро, очень скоро, можно будет с легкостью добраться до добычи. Просто надо немного терпения. Ждать он умел. Тем слаще после терпеливого выслеживания игра. Аромат тела, едва уловимый запах тепла и ванили, пьянил. Он мог так стоять долго. Не имея сил пошевелиться, отвести взгляд от пульсирующей жилки на ее шее. Стоять, жадно приникнув к стеклу на одно долгое мгновение. Нечетким силуэтом, едва заметным в окутавшем город густом и мокром тумане, скользить вдоль стены, заглядывать по очереди в каждое окно. Идти по следу. Пока еще не в силах дотронутся до жертвы, и потому сжираемый изнутри беспощадной пылающей ненавистью.

40 глава

Холод становился острее и ощутимее с каждым днем. В тот день Нарьяна была в приказном порядке отправлена в бани. Помыться и отдохнуть от меня. Иногда с ней было просто невыносимо находиться даже в одном помещении. Отсекая малейшие попытки хоть немного смягчить наше противостояние, охотница стегала словами как плетью, с удовольствием, подозреваю. Избавившись от внимания Скайлэза и Мэриса, я получила в полную собственность желчную и агрессивную Нарьяну. Равноценный обмен. Ее бесило все, а особенно невозможность заниматься своей работой. Прошло всего два дня, с момента как Скайлэз приказал ей служить мне. Казалось, много больше.

В дверь постучали. Я оставила отпечаток ладони на запотевшем стекле и спросила:

— Кто?

— Мэрис. Могу войти? — Я устало вздохнула. Некоторые правила — то работают, то нет. Так и охотник, то спрашивает разрешения в лучших традициях сташи, то пинком открывает дверь. Сейчас он демонстрировал вариант смирения.

— Войди.