Плавни - Борис Крамаренко

— Брата твоего поймали. Беги сейчас же к отцу Кириллу и расскажи ему все. А в ревком не ходи — арестуют.

Не успел Тимка ответить, как гарнизонец умчался догонять товарищей. Тимка посмотрел ему вслед и, не вспомнив его фамилии, повернул к церкви, но на полдороге остановился и решительно зашагал к гарнизону. «Нет уж… пойду к председателю, а там что будет…»

В канцелярии ревкома Тимку окликнул рыжий парень в защитной гимнастерке:

— Иди сюда. Председатель сейчас занят. Тимка подошел.

— Мне он дюже нужен, Петро.

— Совещаются там, кончат, тогда войдешь. — Он с участием взглянул на Тимку и пододвинул ногою табурет. — Садись. Ежели за брата просить пришел, зря это. Все одно шлепнут.

Тимка кинул неприязненный взгляд на Петра и других писарей. Все они, кто с любопытством, кто с участием, а кто и злорадно, смотрели на Тимку и ждали, что он скажет. «Шлепнут…» — мысленно повторил Тимка. И его потянуло взглянуть на брата. Он встал и, сделав над собой усилие, спокойно проговорил:

— Скажешь председателю, ежели спросит, что я здесь.

Под домом ревкома в подвале были устроены камеры с длинным коридором посредине. Правые, темные, камеры использовались как кладовые, в левых же, выходивших окнами во двор, сидели арестованные. Коридор одним концом упирался в глухую каменную стену, другой же конец глядел довольно большим окном в старый ревкомовский сад. Тимка принял равнодушный вид и медленно прошелся вдоль окон. Дойдя до последнего, услышал тихий свист и заметил за решеткой голову брата.

Подошел часовой.

— Нельзя, Тимка. Увидят, обоим попадет. — Он сочувственно вздохнул: — Не горюй, черт с ним, с таким братом! Что заработал, то и получит.

Тимка пошел в сад. Оглянувшись по сторонам, приблизился к окну, лег на землю и заглянул в коридор.

По коридору ходил другой часовой. Дойдя до окна, он поворачивался и медленно возвращался назад.

В коридоре был полумрак, и Тимка лишь с трудом разглядел, что первая камера заперта большим засовом. Он отполз в сторону, поднялся и отправился в глубь сада. Сад кончался высоким дощатым забором, вдоль забора густо росли жерделы. Одной стороной сад выходил в глухой переулок.

Доски забора были старые, местами гнилые. Тимка без особого труда оторвал две доски и оттащил в сторону. Потом прошел снова во двор и оглянулся назад.

Двор отделялся от сада большим длинным сараем, и, стоя во дворе, нельзя было видеть, что делается в саду.

Тимка остался доволен осмотром и быстро направился в гарнизон.

В конюшне царил обычный полумрак. Пахло конским потом, навозом и сеном. Привычный запах и вид спокойно жующих лошадей немного успокоили Тимку, и он уже не так поспешно пошел между станками по узкому коридору конюшни. Вот и Котенок. Тимка снял с себя шашку, пояс с кинжалом и кобурой, черкеску, папаху и повесил все это на деревянный колышек, вделанный в столб у прохода. Потом сунул наган в карман шаровар и, взяв уздечку, подошел к своему коню.

— Купать ведешь?

Тимка испуганно обернулся. Позади него стоял ординарец Бабича Тронька Коржик.

— Купать, Тронька…

— А дежурный разрешил?

— Вчера командир загадывал всей сотне, чтоб лошадей выкупали.

Тронька потянулся:

— А–а–а-ах! Спать охота.

— Шлялся, видать, целую ночь.

— Да, со светом домой пришел. — И, боясь, что Тимка откажет, попросил: — Захвати командирову Ласку, будь другом.

— А своего не будешь купать?

— Я его вчера во дворе мыл. Возьми, Тимка, ну, хочешь, я тебя за это завтра на свой край на вечерку возьму! Ей–богу, спать хочется.

— Нужны мне ваши вечерки!.. Ладно уж, беги к дежурному за пропуском.

Пока Тронька ходил к дежурному, Тимка мучился сомнениями. «А вдруг дежурный не даст пропуска да и его самого не выпустят с конем из гарнизона?.. А хорошо было бы взять Ласку, — ведь это лучшая лошадь в сотне, с ней по резвости могли сравниться только Ураган, Котенок, да разве еще Кукла Хмеля… Но отчего так долго нет Троньки?»

Наконец Тронька пришел, помог Тимке зануздать Котенка и вывел ему Ласку. Когда Тронька протянул ему повод, Тимка сказал:

— Выезжай на ней за ворота, там возьму. Тронька не стал возражать. Он прыгнул на спину

красавицы кобылы. Та, прижав уши, сделала «свечку» и галопом вынесла за ворота еле удержавшегося на ее спине Троньку. Котенок, закусив удила, рванулся следом. Часовой, стоявший около ворот, отскочил в сторону, крикнув им вслед:

— Не гоните, черты б вас взяли! Коней попортите. На углу Тимка ловко перехватил у Троньки повод,

Тронька на скаку спрыгнул с Ласки. Тимка с трудом перевел коней на рысь и, не» доехав до ревкома, свернул в сторону. Вскоре он очутился около сделанной им в заборе дверки. Спрыгнув на землю и привязав коней к акации, он пролез в сад.

Был полдень, и все свободные от нарядов казаки ушли в гарнизон обедать. Часовой шагал по коридору спиной к Тимке. Вот он дошел до противоположной стены, повернулся и направился к окну. Тимка узнал его. Это был товарищ детских игр его брата — Володька, прозванный Татарчуком за монгольские глаза и широкие скулы.

Татарчук дошел до окна, опять повернулся и медленно побрел назад.

Тимка кошкой скользнул в окно и со всей силой ударил часового по затылку наганом. Часовой выронил винтовку и упал лицом вниз.

У Тимки дрожали колени, а руки никак не могли отодвинуть тяжелый засов. Наконец это удалось ему. Едва он открыл дверь, как на пороге выросла фигура брата.

— Ерка, скорей! — задыхаясь, прошептал Тимка и показал на окно.

В кабинете председателя шло совещание. Андрей как–то по–особенному посмотрел на Семена Хмеля и достал из ящика карту.

— Итак, товарищи, теперь вы догадываетесь, где расположен штаб генерала Алгина?

Семен затянулся цигаркой и закашлялся.

— Думаю, что догадываетесь. Все бежавшие от Гая казаки показывают, что видели на этом хуторе полковника Сухенко, генерала Алгина и других. Наша задача — внезапно ночным ударом захватить это волчье логово и уничтожить весь штаб. Из этого не следует, что надо на месте расстрелять генерала и штабных, — они мне живыми нужны… Это к тебе относится, Бабич, да и к тебе, Семен, ты тоже скор на руку. Ну, Семен, давай свои предложения.

— Чего мне давать? Ты, наверно, уже обдумал, говори, что робить–то…

— Ладно, смотрите на карту. Сегодня в десять вечера из станицы выступает первая сотня и мой конвойный взвод, под общей командой Хмеля и комиссара. Вторая сотня, как неполная, останется в станице и перед вашим уходом высылает патрули. Цель патрулей: не только человека, собаку из станицы не выпустить, иначе всей операции грош цена. В помощь конным патрулям рота выставляет на окраины усиленные посты. Всем этим руководит Бабич. Сбор роты назначить сегодня в восемь вечера. Налет на хутор должен быть внезапным, стремительным и смелым. Остальное ясно. Дорога Семену тоже знакома. Павло, пойди узнай, что там за шум.

Бабич бросил окурок в угол и вышел из кабинета.

— Еще раз напоминаю: никаких расстрелов на месте не делать. За целость хутора и вообще за всю операцию отвечает комиссар.

Дверь отворилась, и на пороге появился Бабич.

— Егор Шеремет бежал!

В руке Андрея хрустнул сломанный надвое карандаш.

— Оцепить станицу!

— Не поможет. На моей лошади ушел, теперь не догонишь!

Бабич вошел в комнату и, угрюмо отворачиваясь от товарищей, подошел к окну. Андрей взглянул на Семена Хмеля. Тот понял его без слов.

Через несколько минут дежурная пулеметная тачанка и конвойный взвод мчались по станичной улице в степь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Андрей приехал домой, когда уже начало смеркаться.

Хмеля еще не было. Наталка возилась возле дворовой плиты, подогревая борщ. Увидев Андрея, она побежала к нему навстречу.

— Дядя Андрей, а где же Сеня? Я уже третий раз обед подогреваю… — Наталка так забавно скривила лицо, что Андрей невольно улыбнулся. «Какой она в сущности ребенок!» — подумал он, и у него не хватило духу сказать ей сейчас про побег Тимки. «Успеет еще наплакаться», — решил Андрей и ответил:

— Семен скоро приедет.

…Стало уже совсем темно, а Хмеля все еще не было. Появились комары, и обеденный стол пришлось втащить в комнату.

Андрей посмотрел на часы, было половина девятого.

— Ну, давай обедать, Цыганенок, видно, уж не придет Семен.

— А разве он куда уехал? — с тревогой спросила Наталка.

По улице промчался конный патруль. Андрей с минуту прислушивался к удаляющемуся перестуку подков, потом посмотрел на Наталку.

— Семен на ночь выедет из станицы. Он вернется завтра вечером, Цыганенок.

— Опять!

— Что опять?

— Цыганенком дразните.