Посмертно. Нож в рукаве - Юрий Валин

— Пойдем отсюда, — заныла Эле, — смотреть на эту помойку не могу.

Иногда суровая хозяйка начинала канючить, как заскучавший подросток. Тем более, сейчас Эле несла в свертке собственные обновки. Даша вздохнула:

— Сейчас пойдем…

Это что такое? Даша выдернула из вороха, пахнущего нестираным бельем и плесенью, короткие штанишки. Вполне ничего себе, ткань добротная, по швам вышитой тесьмой украшена. «Кюлоты» — всплыло в памяти что-то забытое, то ли из учебника по истории, то ли из какого-то женского журнала. «Такие вроде бы во времена Французской революции носили. Или там только белые были модны? Эти-то этакого приятного темно-оливкового тона».

— Ты что, парнем рядиться решила? — изумилась Эле.

— Что, муженек к мальчикам у Гостиной башни похаживать начал? — понимающе ухмыльнулась противная старуха-торговка. — Бери, красавица, тебе в самый раз будут. Из самой Скары привезли. Тебе недорого отдам.

— Да я что, с ума сошла мужские вещи натягивать? — огрызнулась Даша. — Ну и тряпка. Разве что нашему сопляку-водоносу отдать? Он замучил своей голой задницей сверкать…

Поторговаться удалось недурно. Когда подруги выбрались из тряпичного ряда, Эле с некоторым восхищением заметила:

— Торговка бы из тебя получилась — весь бы рынок стонал.

— Здесь в маркетинге мало кто понимает, — заметила очень довольная Даша. — Сейчас платок купим и домой.

Купила Даша даже два платка, хотя за шелковый просили уж сильно дорого. Отправились домой. Эле не терпелось примерить новое платье, а Даше постирать так неожиданно добытые эксклюзивные штанишки.

…Товарищ Мордюков, вот вам топор,мы знаем вас, вы преданный работник… —

мурлыкала Даша, работая иглой. Ничего штанишки получались, очень даже ничего. И к башмачкам новым подойдут.

Эле все еще разглядывала себя в зеркало. Платье хозяйку вполне удовлетворило, но вот лицо…

Даша не выдержала:

— Ты, Эле, болела долго. Вот подожди, сейчас оправишься окончательно, в себя придешь. Ты ведь действительно красивая. Вон Лохматый и то говорил…

— Какой с него, сосунка, спрос? — с тоской пробормотала хозяйка. — Кого он, кроме дешевых шлюшек, видел? В тебя, худышку, по уши влюбился, щенок беспутный. Ты, Даша-Аша, не обижайся, но что вы в настоящей красоте понимаете? Ты можешь себе представить, что шесть лет назад я красила губы помадой, склянка которой подороже пары коров? Ты знаешь, как мужчины такие губы целуют?

— Нет, как двух коров целуют — не знаю, — обиделась Даша. — Но в косметике кое-что понимаю. Я ее, знаешь ли, не один шкаф видела. Да и мазаться меня сестричка учила. Хотя мне все эти премудрости по фигу были.

— Ты, выходит, все кабанов воспитывать мечтала? — ядовито поинтересовалась Эле. — Завтра иди и вволю поторгуйся за подводку для глаз да за помаду. Мне-то уже никакие благовония да помады не помогут. Постарела я. И какого трахнутого аванка мне в зеркало понадобилось смотреться? Жила без зеркала и жила бы себе дальше. Смотреть на собственную рожу противно.

— Не получится. Это ты когда без руки жила, тогда и от зеркала отказывалась, — возразила Даша, аккуратно завязывая узелок. — А теперь — фигушки. Ты еще и замуж выйдешь.

— Замуж не хочу. Кого-нибудь с яйцами поиметь — это можно и обдумать. Я же не как ты, Дашка-Ашка, я в свое время побаловаться на мягких подушках ой как любила. Только простому мужчине красота без особой надобности. Ему другое нужно. Я и без помады кого захочу в койку загоню, — самоуверенно заявила Эле.

Даша только головой покачала. После коньяка дурацкого в хозяйке чересчур активно бывшая Перчатка начала просыпаться.

Костяк шел молча. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Даша тоже молчала, коварно радовалась. Глупо злорадствовать, но ведь имелись основания быть собой довольной. Даша знала, что выглядит очень мило. Кюлоты ловко обтягивали бедра, черный платок, вместо пояса продернутый в петли штанишек, делал фигурку более женственной. Высокие мягкие башмачки оставляли между голенищем и штанинами полоску дразнящей девичьей плоти. Шнуровка кофточки в меру приоткрывала шею. Вишневая шелковая косынка, повязанная на голову, подчеркивала черты милой юной рожицы, особенно курносый носик и, столь редкие в Каннуте, холодные «лифляндские» глаза. Еще на шее девушки красовалась довольно толстая серебряная цепочка, да на запястьях звякала пара браслетов. Без драгоценностей Даша вполне могла бы обойтись, как и без неудобного кинжала за поясом. Тем более, обыденный нож тоже пришлось взять — уж очень он стал привычным, без него было неловко. Но и «представительский», с посеребренной рукоятью, кинжал, и украшения являлись необходимыми штрихами имиджа бандитской подружки. Хотя, судя по физиономии Лохматого, в чем-то образ воровки вышел избыточным. Ну, побрякушки можно снять хоть сейчас. Пусть скажет, что ли?

— Слушай, если что-то не так, я могу исправить, — сказала Даша. — Мы от дома недалеко ушли. Я же точно не знаю, как у вас ходить принято. В конце концов, могу и просто чистое платье надеть и серебро. Достаточно будет?

— Нет. Не поможет, — Костяк разъяренно засопел. — Лучше нам вообще не идти. Ты слишком шикарная. Не поверят.

— Да пошел ты в задницу! — Даша остановилась. — То я слишком серая и мышиная, то слишком шикарная. Ты что, толком не мог объяснить, что мне нужно только платье постирать и причесаться?

— Какое платье?! Ты же в штанах. Так даже шлюхи не ходят. А это что такое? — Лохматый повертел пальцем перед своим лицом.

— Это макияж, — с достоинством сообщила Даша. — Немного помады и краски для ресниц. Довольно дорогой краски.

— Я вижу. — Лохматый скрипнул зубами. — Ты вообще слишком дорогая для меня. И куда мои глаза смотрели? Я же тебя почти год знал. Надо же мне так два раза откровенно слюздиться. Ты кто, Даша?

— Дура я круглая. Сказал «помоги» — я пошла. Что ты так уставился? Если меня такой твои головорезы не примут, так и скажи. Исправим быстренько, произведем нужное впечатление.

— Впечатление мы произведем. Еще бы! Только что мне потом самому делать?

— А что? — Даша ехидно оглядела кавалера. — Выглядишь прилично. Опять новая рубашка. Наверняка нажита преступным путем.

— Не насмехайся. — Лохматый очень осторожно взял подругу за руку. — Ты жестокая. И красивая.

— Это обвинение? — Даша чувствовала себя очень неожиданно. Очень-очень довольной. У Лохматого были дивно глупые телячьи глаза. Лепи из воришки что хочешь — мягче воска сейчас обормот. Пусть это и на один вечер, и совершенно ненужно, но чертовски приятно.

— Даша, — прошептал парень, — поцелуй меня, а?

— Это зачем? Чтобы в образ вжиться?

— Чтобы я мог тебе доверять. Ты совсем чужая. Чтоб я сдох, я же тебя такой не видел.

— Ладно, если для нервов нужно, можешь меня в щеку поцеловать, — великодушно позволила Даша. — Только без глупостей. Чмокни, и пойдем. Нехорошо коллег заставлять ждать.

Без глупостей не обошлось. Лохматый почему-то решил, что если нужно чмокнуть в щеку, то объект чмоканья обязательно нужно придержать за талию. Причем обеими руками. Даша решила на такие вольности закрыть глаза.

Они шли вдоль Центрального рынка. Костяк, наконец, собрался с мыслями и пытался внятно объяснить планы на сегодняшний вечер.

— Ты не бойся. Просто встреча, вкусный ужин. Ребятам нужно отдохнуть и развлечься. В «Треснувшей ложке» спокойно, облав там сроду не бывало. Стражники прикормлены. Сидим, выпиваем, разговоры разговариваем. Не о деле — так, пустой треп, байки разные. Тебя могут поддразнить, за язык подергать. Самый вредный, ядовитый — Утбурд. Не смотри, что он ростом не вышел. Не давай себя до слез довести. Огрызайся без всяких сомнений. Здесь наглость уважают. Только нож не доставай. Голое «перо» — значит, ты крови хочешь. Достанешь — бей.

— Я знаю. Мне Эле говорила.

— Она много чего знает, — согласился Костяк. — Только она больше среди благородных жила. С «деловыми» понаслышке знакома. У нас все проще. Ребята у меня нормальные. Так, иногда вспухать начинают. С кем не бывает? Не бойся.

— По-моему, ты сам боишься, — пробурчала Даша. Настроение у нее стремительно портилось.

— Я не своих боюсь, — заверил Лохматый. — Просто среди «деловых» какая-то волна идет. Вроде стравливают нас друг с другом. Не нас, конечно, нижних, а тех, кто дела в городе направляет-контролирует. Я вот вчера с Гвоздем говорил, он тоже… Ну, ты об этих сложностях не задумывайся. Это так, наши заботы. Непонятно, откуда сложности взялись, вот в чем беда. Может, там какой-то фокусник завелся, — Костяк кивнул на башни близкого замка. — Ладно, это тебя не касается. Тебе просто за столом посидеть нужно.

Остаток дороги Лохматый рассказывал о своих сотоварищах. Мрачная Даша заявила, что такую кучу кличек никогда не запомнит. Костяк заверил, что стоит только увидеть рожи, и в именах ошибиться будет трудно.