Эльф под горой - Полина Мельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Более чем, нянька. Я и сама всё понимаю, — отозвалась я, вернувшись к огню.
Слова старика будто отрезвили меня, вернув в реальность, в которой я и жила всегда: жестокую и прямую, не знающую счастливых случаев и поворотов к лучшему. Оказывается, Нарон был обручён. Все эти взгляды, шутки, всё было глупостью, он просто хотел развлечься перед свадьбой. Сабат был прав, с мальчишкой пора было кончать, пока не стало хуже.
Маран предложил ночевать в его шатре, и я согласилась, всю ночь изнывая под крепким телом и не заботясь о громкости своих стонов. Огромные ручищи сжимали меня, ворочая словно пушинку. И хоть Маран сто раз был грубым мужланом с дикими манерами, абсолютно несмешными шутками и внешностью медведя, я переспросила его адрес в Мадисе, чтобы теперь запомнить.
Под утро, покинув шатёр, сменила Сабата на дежурстве. Старик пытался высказать своё негодование из-за моего вчерашнего недосмотра, орки ведь пришли в лагерь, пока я была у ручья, но я послала мага к гхусейману, в последний раз пригрозив мечом. Сабат, обидевшись, удалился досыпать остаток ночи, а я уселась у огня.
Наши компаньоны отправлялись в Гармар, а после шли в Мадис и хоть подождать их здесь, и отправиться по Магикону вместе было разумно и безопасно, я отказалась. Хотелось как можно скорее распрощаться с остроухими, получить вознаграждение и вздохнуть спокойно.
— Не смей подкрадываться, в следующий раз брошу в тебя ножом, — предупредила вполне серьёзно я, услышав за спиной тихие шажки Нарона.
— Виги, ты… — принц был взволнован.
Он вышел к огню, пламя упало на бледную кожу и белые волосы, сделав остроухого золотисто-желтым.
— Что ты мямлишь, — буркнула я, потянувшись за дровами, подкинула ветку в костер.
— Ты что, с ним… — Нарон никак не мог вымолвить это слово, дергаясь и переживая, словно девчонка.
— Да, сладкий, а ещё с сотней мужиков до него, — огрызнулась я, — я раздвигаю ноги с одиннадцати лет. Чего ты хотел?
И тут я встретилась с эльфом взглядом, на меня ещё никто не смотрел с такой обидой, он пытался что-то сказать, беззвучно шевеля губами, но слова не выходили. Беспомощно глядя на меня, словно раненый щенок, он пытался выговориться, а я чувствовала себя сволочью.
— Не дуйся, — мягко попросила я, поспешив отвести взгляд в сторону, — ты ведь у нас принц, через неделю будешь лежать в шёлковых подушках и всё забудешь.
— Чтоб ты знала, я хотел помочь тебе, но Сабат меня оглушил, — собравшись, выдал эльф и, развернувшись на каблуках, пошёл прочь.
Остроухий заставил меня чувствовать себя ещё хуже, я ненавидела это чувство, то самое, мерзкое и липкое, что растекалось где-то в груди, животе и толкало на глупости. Безмозглый эльф возомнил нас парой, это было так смешно. Принц и азагур. Не знаю, в каких королевствах такое заканчивалось хорошо, но в нашем это вызывало смех. Вот только мне почему-то не хотелось смеяться. Я совершила большую глупость и то, что слова Нарониэля меня задели, было дурным знаком, я слишком размякла. Проведя остаток ночи в раздумьях, заставила себя вспомнить Хамура и то, как было больно после его смерти. Эти мысли привели в чувство, я взяла себя в руки и на рассвете уже спокойно смотрела на Нарона, наглухо задавив вину.
Утром мы распрощались с Мараном и его помощниками и направились в Магикон. Остроухие игнорировали меня, и тихо переговариваясь между собой, шли чуть поодаль, не принимая меня в беседу. Я, махнув рукой, вела под уздцы ишака и ни о чём не думала.
Границу мы прошли быстро, прямо на середине песчаная дорога вдруг оборвалась, превратившись в мощёную жёлтым камнем. Это и был конец нищей Гурии, дальше были земли магов. Огибая окрестности озера Малдор, что давало жизнь лучшим полям в Дароне, каменная дорога ввела нас в самое богатое королевство. Я впервые в жизни видела такую черную землю, и хоть приближалась зима, на грушах Магикона висели большие сочные плоды, крестьяне тоже выглядели лучше всех тех, что я встречала раньше. Да и дома, раскинувшиеся неподалеку от дороги, были аккуратно сложенными, что для деревни, такой далекой от столицы, и вовсе равнялось дворцам.
Где-то через милю нас встретил небольшой пост с донельзя гладкими стражниками, которые еле вмещали свои животы в латы, и я сразу догадалась, что нас ждёт. Хорошо ещё, что проклятые крохоборы кое-как согласились на два сарта и сапоги Нарона, потому как больше у меня ничего от жалования не осталось. Нас пропустили, обобрав до нитки, бедный принц шлёпал босыми ногами по сырой земле, как-никак на улице было начало ноября. Сабат не выдержал, остановившись, старик снял свои сапоги и отдал принцу, у нас не осталось монет на покупку хоть какой-то обуви и, глядя на синеватые ступни старика, даже немного пожалела его.
На первом же привале Сабат собрал в лесу ветки и начал плести подобие лаптей. Однако лоза осенью была слишком твердой, лишенной соков и снималась плохо, постоянно обрываясь в короткие полоски, плести из таких было сущим мучением.
— Да вылечи ты кого, зайдем в деревню, уж накопишь на лапти, — наблюдая за стариком, предложила я. — Или свой уродливый медальон продай, вдруг, на лапти хватит.
Бросив на меня косой взгляд, Сабат язвительно ответил:
— Не предлагай то, в чем не смыслишь, этот медальон не продается за какие-то вонючие лапти!
— Да и как пожелаешь, я за вас эликсиры хлебать больше не буду, — огрызнулась я.
Упрямый старик продолжал идти босиком до самой ночёвки, а как только мы устроили лагерь, вновь принялся мастерить лапти. Стариковские руки тряслись, не в силах справиться с переплетением мелких кусков коры. Я не выдержала. Выхватив из рук старика заготовку, принялась плести сама. В Гурии еще девчонкой я делала такую нехитрую обувку, и хоть большого умения так и не получила, дело у меня шло быстрее. Нарвав лоскутов, бересты, лозы и всего, что более-менее могло сгодиться к утру за дежурство у огня, всё-таки доделала. Противный старик только кивнул в знак благодарности, но от лаптей не отказался.
ГЛАВА 17. ТЕЛЛИАРОН, ТЕЛЛИРОС. КОРАБЛЬ
Яркое солнце совсем по-весеннему прогревало землю, часть
